Свою задачу мы выполнили…

Рубрику ведет Леонид СОМОВ….В прошлом году ушел из жизни мой давний друг капитан 1 ранга запаса Григорий Петрович П. Сейчас, анализируя все наши встречи и беседы на протяжении десяти лет, я прихожу к мысли, что, несомненно, Гриша был, как сейчас выражаются, экстрасенсом. Он, кстати, всегда с деланным негодованием открещивался от этого пресловутого «ярлыка», но всеми своими неординарными поступками и суждениями неоднократно буквально повергал в шок своих родных, близких и друзей.

Всего несколько примеров. Когда оба его внука с разницей в несколько лет поступали в военные училища, он каждому из них называл номера билетов, которые им попадутся в ходе экзаменов по профильным предметам. И все, представьте, совпадало… Особое внимание он уделял в житейских вопросах цифре 9. Уходил под благовидными предлогами из компании, где собиралось девять человек. Если обнаруживалось, что на каком-нибудь билете (в цирк, в театр) ему выпадало место под номером 9, он категорически отвергал возможность быть на этом зрелищном (и ином) мероприятии…

Что должно было произойти с ним в том же театре им. Луначарского, когда на гастроли приехали российские артисты Алферова и Абдулов, конечно, неизвестно. Может быть, в антракте Гриша разбил бы нечаянно в буфете фужер с шампанским, может быть… Но он сдал билет, купленный дочерью.

Все могло быть. Но вот однажды он стоял со мной во время дождя под навесом, мы ждали «топик». Он посчитал ожидающих. И вышло нас девять.

«Знаешь что, Сеня, пойдем-ка мы с тобой вон в тот супермаркет, мне надо купить окорочков», — сказал Гриша. И мы под секущими струями дождя «ломанулись» от остановки. И что же? На полном ходу буквально через минуту в стойку навеса врезается грузовик с огромной вращающейся бетономешалкой. Люди, стоявшие под козырьком, едва успели разбежаться в разные стороны, благо ничего худого не случилось… А ведь могло случиться, как знать…

После похорон Григория Петровича на сороковой день собрались мы, его родные, друзья и приятели, на поминки. Часа через два в квартире его вдовы, милейшей Ирины Фроловны, остались самые близкие. Мы смотрели фотографии, кое-что вспоминали. А его сын Андрюша в конце вечера пошел в спальню и вынес оттуда черную коробочку. Открыл ее и предложил почитать дневник Григория Петровича. Оказывается, он его вел почти пятнадцать лет с того дня, когда завершил службу и, как говорится, ушел на «гражданку». На последней странице дневника в записи, датированной (внимание, читатель!) 9.09.09 г., было написано следующее: «Сегодня в очередной раз пришел на встречу с моим зеленым другом на приморском бульваре. Постоял, поговорил с ним. Как всегда, положил руку на определенное место ствола, хотелось привычно ощутить поддержку. Но ее не было… И я воспринял это как некий знак… В эту ночь я долго не мог заснуть. А когда это все-таки удалось, мне приснилось мое любимое дерево на Приморском. Оно прошептало мне: «Когда меня не станет, уйдешь и ты. Свою задачу мы выполнили».

…Таковы вот загадочные строки последнего «привета» нам, живущим, из дневника Григория Петровича. Кстати, Андрей знал из отрывочных бесед с отцом, что давним зеленым другом его родителя было огромное старое дерево, растущее еще совсем недавно у входа на Приморский бульвар. В прошлом году его спилили. День в день с кончиной моего друга…

ОТ РЕДАКЦИИ:

Известный ученый и литератор Лев Гумилев воспринимал себя неким атомом, который выполняет определенную программу. И как только он ее завершит, жизнь его в одночасье оборвется. То есть человеку, исчерпавшему свои жизненные силы, выполнившему свое предназначение, не остается больше ничего, как умереть. Хрестоматичен случай с дневником русского генерала А.П. Ермолова, пишет еженедельник «Секретные расследования». Один из его друзей свидетельствовал, что года за три до своей кончины Алексей Петрович показал ему вроде бы свой послужной список, который он вел многие десятки лет. В нем оказались указанными год, месяц, день и даже час смерти генерала. И особо было помечено яркое, общенационального значения обстоятельство, сопутствующее времени ухода из жизни прославленного генерала: «В тот год, когда дети моих солдат перестанут быть крепостными», то есть 1861 год…