15oУже более 20 лет зрители разных стран и континентов с первых слов безошибочно узнают любимого исполнителя по низкому тембру и непроницаемому выражению лица, с которым артист рассказывает о смешном и курьезном.
Знаменитый писатель-старик Семен Альтов в эксклюзивном интервью рассказал о себе, о времени и, конечно, о юморе. А также поведал о своем понимании юмора, об особенностях его восприятия людьми и о том, как недостатки могут превратиться во всенародно любимые достоинства.— Впервые ли вы выступаете в Севастополе? Какие впечатления о городе и его жителях?
— Я был в Севастополе всего один день. Наверное, лет десять назад по приглашению какой-то организации. Запомнились бухта и военные корабли. У Севастополя очень мужественный вид. Я города воспринимаю на слух. В вашем городе очень хорошо принимали.
— Как возник образ «человека с каменным лицом, читающего низким ровным голосом по бумажке», что более 20 лет вызывает хохот в зрительном зале? Это специально созданное амплуа или вы такой и вне сцены?
— С таким лицом и своеобразным голосом я родился. Часто спрашивают: «А дома вы тоже так разговариваете?» Люди думают, что перед сценой я, как Карлсон, поворачиваю на спине ключик и включаю тембр. Никакого ключика нет. Я так говорю и с женой, и с внучками, и с собакой. Врачи сказали: «У вас проблема со связками». Вот так недостаток стал достоинством. Но я надеюсь, что запомнился не только мой тембр голоса, но и то, что я этим голосом сорок лет произносил.
— В 2012 году вы приезжали с концертной программой в Нью-Йорк. Как воспринимают ваши монологи и сатирические рассказы соотечественники и западная публика? Насколько отличается реакция у западного зрителя и российского? Понятен ли иностранцам русский юмор или юмор — это, в принципе, понятие универсальное?
— За долгие годы накопилась своя публика. Я сторонник осмысленного юмора, что отсекает часть широкой аудитории. Зато остаются все свои. В Америке выступал 1 апреля прошлого года. Зал «Миллениум» на полторы тысячи человек. Было ощущение, что они ждали меня всю жизнь. Потрясающая реакция. Естественно, в зале была русскоговорящая и русскодумающая публика. Я никогда не писал на злобу дня, которая, наверное, в России — одна, в Америке — другая. Достаточно того, что обрушивают на людей газеты и телевизоры. Надеюсь, что в жизни еще есть место взаимоотношениям мужчины и женщины, отцов и детей, есть животный мир, так похожий на наш, человеческий… Я придумываю ситуации, в которые может попасть любой человек, живущий на нашей земле.
— Еще о юморе. Вы на сцене с 80-х годов: театр эстрады, эстрадная программа «Шоу-01», работа с А. Райкиным. В то время и шутки были другими, и юмор не таким пошлым. Почему, по-вашему, за это время так изменилось отношение артистов и зрителей к тому, что смешно, к самому понятию «юмор»? И как вы лично воспринимаете все те современные юмористические проекты, которыми пестрит телевидение?
— Сегодня юмор стал бизнесом. Ребята, шутя, зарабатывают нешуточные деньги. Юмор стал профессиональнее и потому смешнее. При этом были сняты запреты прошлых лет. То, что находится у человека в области таза, доступно и доходчиво. В этой области кормится немало юмористов разного возраста. Но при этом появилось несколько замечательных, на мой взгляд, передач: «Шесть кадров», «Уральские пельмени»… Это смешно, талантливо и без унижения человека. Автор, читающий с листа то, что он сам написал, уходит в прошлое. Сегодня целые команды пишут кучу шуток, а потом молодой симпатичный эти шутки со сцены выкрикивает. Посмотрите на титры, бегущие в конце юмористической передачи, и вы поймете, сколько народу трудилось над шутками. Налажено производство юмора. Как в супермаркетах, теперь и у нас большой выбор колбас, сыров. Так же разнообразен и юмор. Каждый может выбрать по вкусу.
— Откуда вы черпаете свои сюжеты и как происходит процесс творчества, когда в голове, а затем и на бумаге складывается практически готовый текст для рассказа или монолога?
— Вряд ли можно и нужно объяснять, как это происходит. Конечно, автору нужен толчок. Или пинок от окружающей жизни. Затем в голове начинают крутиться колесики, механизм мозгов приходит в движение, и далее — дело техники. Я профессионал. Научился впечатления и мысли превращать в неглупые и смешные истории. Мне неинтересны эстрадные монологи, когда с первой фразы понятно, о чем идет речь, и дальше бесконечное нанизывание примеров на одну тему. Я считаю, текст должен кончаться там, где кончается мысль. Поэтому многие мои вещи короткие.
— Что нужно для того, чтобы шутка запомнилась надолго, а возможно, и стала народным достоянием, как многие ваши реплики, ставшие настоящими афоризмами? Вы сами в каких-то жизненных ситуациях используете собственные выражения? Есть любимые?
— Многое из написанного ушло «в народ». Как-то в Москве в гостинице «Ленинградская» завтракаю в кафе. Рядом пьют пиво трое мужчин с пропитыми умными лицами. Я подумал: физики. Оказалось, действительно физики из подмосковной Дубны. И вдруг один, скосив на меня глаз, говорит: «Алкоголь быстро впитался в кору детского головного мозга, и пьяный Сигаев устроил дебош…» Я говорю: «Что-то знакомое» — «Это из вашего рассказа «Выступление детского хора в иностранном посольстве». Мы его переписывали в тетрадки. Хотите целиком по памяти расскажу?»… Автору было приятно.
В поезде подходит пассажир: «Я ваш поклонник. Ваши замечательные афоризмы в компании излагаю, имею успех!» — «Какие?» — «Ну как там у вас…» (у меня в оригинале звучало так: «Если от вас ушла жена, а вы не чувствуете печали, — подождите. Жена вернется, а с ней — печаль!»). Пассажир, подумав, произнес следующее: «Если от вас ушла жена, а вы этого не заметили… Ну так и черт с ней!» И заржал так, будто смешней ничего не бывает. Поэтому, если вы повторяете чью-то остроумную фразу, следите за точностью изложения. Важен порядок слов. Жена дома часто произносит мою фразу «Кормишь тебя, кормишь, а ты все ешь и ешь!»
— За время своей сценической деятельности вам довелось трудиться в разных комических жанрах, взаимодействовать со многими талантливыми артистами. Театр эстрады, эстрадная программа «Шоу-01», работа с Аркадием Райкиным над спектаклем «Мир дому твоему»… Можете назвать самые яркие моменты вашей биографии каждого из периодов? Чем запомнился каждый из них?
— Я это называю «путешествия по провалам моей памяти». Да, была в свое время легендарная программа «Шоу-01». Мы без единой «обезьяны» (так раньше называли фамилию звезды на афише) собирали полные стадионы. По тем временам это было покруче «Камеди клаба». Жаль, не сохранилось ни одной телевизионной записи. У нас там со швабрами в зале под музыку наводили порядок мимы театра «Лицедеи». Слава Полунин начинал делать знаменитый разговор по телефону «А-си-сяй». Вел программу уже покойный Ян Арлазоров. Никому еще неизвестный Леня Якубович выносил на сцену стул и подыгрывал в миниатюре.
Аркадий Райкин играл в написанном мною спектакле «Мир дому твоему». И хотя Аркадий Исаакович был уже в преклонном возраст, я никогда не забуду это волшебство перевоплощения. Все звезды юмора тех лет исполняли меня. Сегодня меня исполняет один человек. Это я.
— Как вы считаете, в жизни всегда найдется место юмору — в любой жизненной ситуации, независимо от политической, социальной, экономической, экологической и любой другой обстановки? Можно ли назвать это средством, которое объединяет людей и помогает им пережить сложные исторические периоды?
— Юмор — это дарованная Богом способность переживать нелегкие ситуации. Это обезболивающее. Юмор еще и объединяет людей. Плакать можно одному, смеяться — только вместе.
В заключение — то, что ушло «в народ» и не вернулось оттуда.
Три стадии возраста. Первая. Всю ночь гуляешь, пьешь, черти что делаешь, и утром по тебе ничего не видно.
Вторая стадия. Всю ночь гуляешь, пьешь, черти чем занимаешься, и утром по тебе все это видно.
И, наконец, наступает третья стадия. Всю ночь спишь. Не гуляешь. Не пьешь. Ничем вообще не занимаешься. А утром у тебя такой вид… будто ты всю ночь гулял, пил, черт знает чем занимался…
Желаю вашим читателям, чтобы третья стадия наступила как можно позже!
