17oНа Евразийском континенте полным ходом перекраивается политическая карта мира. Совсем недавно в масштабах истории образовался Таможенный союз (ТС) РФ, Беларуси и Казахстана, который с 1 января станет Евразийским экономическим союзом (ЕАС). Ряд стран бывшего соцлагеря присоединились к Старому» Свету в рамках Европейского Союза. Что всех нас ждет дальше?
Севастопольцы тоже приняли посильное участие в этих глобальных процессах и даже внесли в них весьма заметную лепту, вернувшись из украинского государства в Россию. Исторические процессы имеют свойство множить последствия, а потому наивно ожидать, что все уже закончилось. Об этом и многом другом газете «Слава Севастополя» в эксклюзивном интервью рассказывает известный российский журналист — шеф-редактор проекта «Однако. Евразия» Семен Уралов.— Что ждет Крым в свете разворачивающихся событий?
— Начну с парадокса: Крым максимально заинтересован в самых жестких и глубоких санкциях по отношению к России. Во-первых, потому, что они неизбежны.
США являются носителями так называемого «протестантского мышления» и будут постоянно пробовать применить то, что однажды дало результат. А структура российской экономики (как и Казахстана) очень сильно завязана на оффшоры. Это связано и с либеральностью законодательства РФ, и, налоговыми послаблениями британских островных оффшоров: здесь заработал — туда вывез. А у капитала есть такая особенность: он не имеет национальности и предпочитает идти туда, где ему выгоднее. Если начнутся настоящие санкции, то российские деньги перестанут участвовать в этой глобальной авантюре. Соответственно все ресурсы будут брошены на развитие внутреннего рынка и экономики.
Почему сейчас в первую очередь российские инвесторы не спешат в Крым? Боятся потерять доступ к дешевым кредитам, которые предоставляют международные банки, боятся проблем у своих филиалов за рубежом, опасаются персональных санкций. Даже у самого маленького банка имеется владелец, у которого есть иногда сотни метров некой иностранной недвижимости, у многих там семьи, дети. То есть им есть чего опасаться. Вообще политэкономический класс России не особенно отличается от политэкономического класса Украины. Поэтому Крым заинтересован в наибольших санкциях (смеется). Чтобы россиян просто перестали пускать в Англию или Италию, и они ехали к вам.
Более того, считаю, что это является наилучшим выходом для самой России, и я бы даже косвенными путями стимулировал эти процессы. Ну что это такое?! Сегодня из Москвы лететь в Испанию дешевле, чем в Тверь. На собственном опыте могу подтвердить, что лететь в Сеул дешевле, чем во Владивосток, хотя между ними — около 300 км, но по времени и по расстоянию — одинаково. Просто один в Южной Корее, а другой — в России. Соответственно выравнивать эту ситуацию необходимо так, чтобы перелеты за пределы страны стоили дороже, чем передвижение внутри РФ. Это связано со всяческим лоббированием иностранными государствами своего направления. А на наших внутренних маршрутах никто и ни черта не лоббирует. Соответственно и результат…
Я учитываю, что Россия — страна: а) самолетопроизводящая, б) нефтегазовая и в) имеющая школу своих летчиков. То есть у нас все три составляющие, чтобы организовать авиасообщение по себестоимости. Железнодорожный транспорт должен ориентироваться на перевозку пассажиров на небольшие расстояния — ночь, максимум сутки в пути, а авиатранспорт — на дальние. При правильной схеме лететь в Крым будет в 2-3 раза дешевле, чем отправиться в Коста-Брава (Испания).
При сегодняшней ситуации, когда активно путешествующие россияне чаще отправляются куда-то за границу, государство несет не только прямые, но и косвенные потери. Человек, уехавший на Лазурный берег не только покупает билет, но и оставляет там не одну сотню евро, которые попадают в чужую экономику, обеспечивают несколько рабочих мест и вообще создают оборотные средства, благодаря чему живет небольшой поселок или даже город.
Вот в этом логика развития Крыма! Он уникален и будет востребован. Но насколько — это зависит от политической воли руководства страны или от санкций (улыбается).
— В каком направлении развиваются события?
— То, как соединили (с точки зрения авиасообщения) Крым с остальными регионами России, — это показатель, что дело сдвинулось. Но считаю, что недостаточно. Ну посмотрите: ни один госбанк не рискнул зайти на полуостров. Это позор! Санкций бояться — в лес не ходить! Тем более я понимаю логику наших «бледнолицых братьев»: чтобы Россия ни делала, ее все равно будут «вести на флажки». Так же, как они вели Януковича, Милошевича, Каддафи. Это постоянный пресс, выжимание постоянных уступок, и рано или поздно, по их логике, это все равно закончится интервенцией либо гражданской войной.
Мы должны четко понимать, что капиталистическая система в очередной раз завела себя в кризис перепроизводства. И если раньше мы сталкивались с перепроизводством товаров, то сейчас — с перепроизводством денег. Оборотных средств в мировой экономике в несколько раз больше (кто-то говорит в три, а кто-то — в тридцать), чем производится товаров и услуг. Соответственно, всю систему необходимо обнулить. Это можно сделать, лишь списав все на невосполняемые расходы. А единственные такие расходы — это военные. Плюс многие корпорации хотели бы заново поделить рынок. Именно это как раз сейчас происходит в Ливии и Ираке. И из чисто экономических эффектов таких конфликтов могу отметить, что это «освежает» рынок рабочей силы. При глобальных конфликтах появляются миллионы людей, готовых работать за еду.
Я думаю, что нынешний конфликт закончится крахом доллара, как сто лет назад мировая война закончилась крахом фунта стерлингов, который перестал быть универсальным платежным средством. А около 300 лет назад тогдашняя мировая война закончилась крахом испанского дублона…
— Сроки реализации этого прогноза?
— Перспективы реализации такого сценария 3-7 лет, в том числе в зависимости от позиции России. Если мы будем «переть» на флажки, как Янукович, то это может и за год привести к острой фазе.
— Какая, на ваш взгляд, следующая валюта займет доминирующее положение?
— Я надеюсь, что мы стоим на пороге континентальных военно-экономических союзов, потому что игра в глобальный финансово-экономический либерализм в итоге не приносит пользы никому, кроме эмиссионного центра, того, кто печатает денежные знаки (Федеральной резервной системе США. — Авт.). Поэтому считаю, что когда мы вернемся в нормальную ситуацию, в которой мир находился всегда, у континентальных военно-экономических союзов будет своя валюта. И если говорить о нашем континенте, если не удастся «поджечь Китай, то в Евразии будет одна валюта, привязанная к юаню, и своя валюта у Евразийского экономического союза, которая может называться «рубль» или «алтын» — неважно. И будет в Западной Европе своя. Она, собственно, и существует сейчас — я имею в виду евро. Будут свои расчетные единицы в Латинской и отдельно в Северной Америке. Другой вопрос по Индии: примкнет ли она к кому или останется и дальше в зоне влияния Британии и британского капитала — неизвестно. Отдельная тема — Африка. Ее довели до крайности, и кому там интегрироваться — не очень понятно.
— А каковы, по вашему мнению, интеграционные перспективы на постсоветском пространстве?
— Никакого другого выбора на территории бывшего СССР, кроме объединения, просто нет. Если мы посмотрим на республики, выбравшие путь дезинтеграции, то ничего кроме экономического коллапса, в некоторых случаях приведшего к социальным формам обострения и протестам, не увидим. Либо приходится наблюдать попытку построить некое закрытое общество, в котором нормальному человеку выжить в принципе невозможно. Под вторыми подразумеваю Узбекистан, как самого яркого представителя изоляционистов. В качестве примеров экономического разрушения можно привести такие страны, как Молдова и Грузия.
Единственный пример страны на постсоветском пространстве, которая не участвует ни в каких интеграционных процессах, — это Азербайджан. С другой стороны, его выбор привел к потере территорий в ходе внутреннего конфликта (Нагорный Карабах).
Единственные субъекты евразийской интеграции, развивающиеся успешно, сохранившие государство, причем в его союзных формах, направленных на интернационализм, кооперацию, совместную внешнеполитическую деятельность и военную интеграцию, — это Беларусь, Россия и Казахстан. Дальше (скажем так, «во второй обойме») можно говорить о Киргизии и Армении. Причем понятно, что эти страны ничего не смогут добиться без помощи более успешных игроков. В данном случае Армения, безусловно, в этом вопросе ориентируется на Россию, а Киргизия — на Россию и Казахстан. Например, совсем недавно прозвучала информация, что около 5 млрд рублей безвозмездной помощи Киргизии будет предоставлено казахстанскими партнерами.
Эксперимент, когда все возомнили себя маленькими Швейцариями и Бельгиями, думаю, себя исчерпал. Слишком яркие примеры того, к чему приводит национальное развитие, в основу которого, как ни банально это звучит, положена русофобия. Рано или поздно все это заканчивается трагедией.
Мы слишком тесно взаимосвязаны, причем на всех уровнях: и военном, и экономическом, и культурном, и идеологическом. На пространстве бывшего Союза продолжают смотреть российское кино, слушать российскую музыку, присутствует российский бизнес. Кому-то это может понравиться, кому-то нет, но Москва остается одной из мировых столиц, и решения, принимаемые там, будут влиять на судьбы соседей. Здесь будет уместно процитировать товарища Лукашенко, который прямо говорит, что если в России случится коллапс, то «всем тоже хана» (цитата).
Поэтому всем партнерам необходимо учитывать, что Россия остается мировой державой с амбициями в роли континентального лидера. Последние инициативы, в том числе и по Латинской Америке (латиноамериканское турне В. Путина. — Авт.), участие в сирийском кризисе — тому свидетельство.
— Успешное участие…
— …Да, именно успешное. Все это подтверждает определенный статус нашей страны. И все вышеназванное говорит национальным элитам: интеграция на постсоветском пространстве может быть или добровольной, или в результате глубоких системных кризисов. Правда, учитывать необходимо, что элитам кризисы не очень угрожают (у них есть собственность в разных странах, и дети их «спрятаны» далеко от места событий), а вот народу в такой ситуации приходится нелегко.
— Видите ли вы какие-то перспективы присоединения Украины к уже имеющимся интеграционным объединениям? Например, к Таможенному или в перспективе Евразийскому союзу?
— До тех пор, пока на Украине не закончится гражданская война, я очень пессимистично оцениваю любые возможности страны в этом плане. Причем на данный момент у них проблемы совершенно аналогичные — как с точки зрения перспектив евразийской, так и европейской интеграции. Любое объединение предполагает импорт того, с чем ты приходишь, а если интегрируется страна с гражданской войной, то именно ее она и будет импортировать. Если приходит страна с глубокой инфляцией, то партнерам достанутся именно эти эффекты. Ни Европа, ни Евразия не захотят получить себе нынешний украинский набор.
— По-моему, официальный Брюссель однозначно высказался о перспективах Украины…
— Они никогда и ничего не скрывали. У европейцев прагматичная политика, и для новых членов звучит она так: сначала вы открываете нам свои рынки, превращаетесь в некую потребительскую колонию, покупая все наши товары с высокой добавленной стоимостью, а мы в свою очередь, обещаем закрепить за вами некую нишу: например производство сыра, молока или нечто иное (для каждого нового члена — свое). Недавний опыт присоединения к ЕС показал, что такой подход просто убивает национальную экономику, как это было, например, в Греции, где уничтожили судостроение. Это морская страна с продолжительным побережьем, но только курортные доходы не могут вытянуть столь многочисленное население.
Или возьмите Болгарию. В стране уничтожили развитое сельское хозяйство, потому что в Еврокомиссии посчитали, что болгары интереснее как поставщики дешевой рабочей силы. В итоге европолитика приводит к серьезному сокращению населения. Причем как к прямому (потому что люди боятся заводить детей), так и к косвенному. Квалифицированная рабочая сила уезжает и, в принципе, не возвращается. Люди социализируются сначала в виде гастарбайтеров, потом легализуются и в итоге остаются. А ниши в родной стране занимают низкоквалифицированные специалисты. В случае с Болгарией — это румыны, которые заняли практически всю сферу услуг, потому что болгары уехали.
Повторяю: европейцы прагматичны, поэтому Украину они будут рассматривать исключительно как рынок для сбыта в первую очередь польских товаров. Для 30-35-миллионной Польши рынок даже кризисной Украины — это спасение. Поляки в экономике Евросоюза заняли нишу производства низкокачественных, но очень дешевых сельхозпродуктов, и в украинском случае — это ровно то, что доктор прописал, потому что покупательная способность в стране стремительно падает, но людям все равно нужно будет что-то есть.
При этом сельское хозяйство Украины будет разрушено, во-первых, из-за того, что не соответствует евразийским стандартам. Никто на Украине не работал с Евразийской экономической комиссией, не изучал техрегламенты и нормы, утвержденные среди союзников и участников ТС. Во-вторых, потому, что украинские товары не соответствуют нормам Европейского союза, где совершенно иной технологический уровень. Соответственно, им остается только внутренний рынок, но когда туда придут более дешевые товары из Польши, местное сельхозпроизводство ждет крах.
Понимая все это, бюрократы ЕС прагматично, если не сказать цинично, сохраняют рынок Украины для того, чтобы польская экономика, и в первую очередь польское сельское хозяйство, смогла пережить кризис. Затем на Украину пойдет все лишнее из Польши со вторичного рынка — автомобили, бытовая техника и так далее. Это станет спасением, в том числе и для всего Евросоюза, поскольку утилизировать всю эту дрянь дорого. Сейчас потребительские кредиты у наших соседей уже просели. В итоге уровень потребления откатится на уровень в лучшем случае 1996-1997 годов, у местных домохозяйств (как это называется в современной политологии) до 80% доходов будет уходить на покрытие текущих расходов.
— Как вы оцениваете перспективы присоединения к Евразийскому союзу Армении и Киргизии?
— В этом смысле они совершенно в разных ситуациях. Базовый принцип интеграции — это снятие внутренних барьеров. Но это возможно лишь с надежной внешней защитой, иначе будет происходить импорт непонятно чего. В случае Армении такая проблема не стоит, потому что она сохранила одну из самых боеспособных армий, как минимум, на Кавказе (причем охрана периметра границы осуществляется совместно с РФ). У них другая проблема — отсутствие совместной границы с участниками ЕАС.
В Киргизии же все наоборот: есть совместная граница (с Россией и Казахстаном), но не решена проблема безопасности ее южного участка, где вообще непонятно что происходит, и на самом деле есть вопрос: кто реально управляет ситуацией на юге страны? Наркокланы или все-таки государство?
— …или наркокланы, которые стали государственной властью?..
— Эта ситуация характерна скорее для горных районов Таджикистана (Горный Бадахшан). Там наркокланы действительно стали властью. Но на юге Киргизии скорее есть некая симуляция: вроде бы существует власть, но у нее нет никаких ресурсов, поскольку все распродано.
Плюс стоит учитывать, что юг — это Ферганская долина. А в Фергане и политически, и экономически, и даже этнически доминирует Узбекистан. Киргизы и таджики в этой местности являются меньшинствами. У них есть привычка селиться на горных склонах, а долины — традиционно за узбеками, которые, во-первых, производят почти всю местную продукцию, во-вторых, быстрее размножаются. Это приводит к парадоксу, что в киргизских городах узбекского населения может быть на порядок больше. Это в итоге дает постоянные обострения, которые, конечно же, подстрекаются извне. При этом Узбекистан никак не участвует в евразийской интеграции, и более того — пытается ее торпедировать.
Местная экономическая система была всегда закольцована. Например, выращивание хлопка в Узбекистане (которое, к слову, требует огромных объемов воды) невозможно без доступа к ресурсам Киргизии. Все эти проблемы можно решить, лишь рассматривая регион как единое целое. Любой иной подход — это надевание штанов через голову: извернуться, наверное, можно, но трудно.
Чтобы крымчанам была понятна местная проблематика, наложите на нее ситуацию сообщения Крыма с Россией. Сейчас Украина — недружественное государство. При этом существует критическая зависимость, в первую очередь вашего сельского хозяйства, от поставок воды по Северо-Крымскому каналу — просто в силу географических особенностей полуострова (другой вопрос, что, перекрывая воду, они вредят себе, поскольку заливают часть Херсонской области, и там тоже теряется урожай). Но удобнее организовывать сообщение с РФ через территорию Украины.
Так вот, между Узбекистаном, Киргизией и Таджикистаном — точно такая же ситуация. С точки зрения здравого смысла, прагматичных экономических интересов — это единый политэкономический район, где все взаимосвязано, но в силу непомерных амбиций, желания доказать, кто главный, можно ожидать в регионе большого противостояние.
* * *
СПРАВКА:
Семен Уралов, шеф-редактор проекта «Однако. Евразия». Родился в 1979 году в Новосибирске. Учился во Львовском университете на русском отделении филологического факультета, который окончил в 2001 году. С 1998 года участвует в политических, предвыборных и корпоративных проектах. Работал в Западной и Восточной Сибири, Южной Осетии, Киеве, Удмуртии, Одессе, Республике Коми, Санкт-Петербурге, Харькове, Приднестровье и остальной Евразии. Сфера интересов: евразийская интеграция; реальная политика; шоу-политика; «цветные» революции; политические технологии.
