9oКамышовая и Казачья бухты являются последними из череды больших и маленьких заливов на западе Гераклейского полуострова, украшенного в наши дни красивым Херсонесским маяком. У них общее название — бухта Двойная. После возведения защитных сооружений, закрывших от штормов Камышовую, бухты живут разными жизнями, хотя на морской карте за N 38127 нарисованы вместе. Разделяет две бухты полуостров Срединный (северная его оконечность — мыс Манганари).Мыс назван в честь братьев Манганари — основателей династии греческих моряков, выдающихся гидрографов эпохи парусного флота, генерал-майора корпуса флотских штурманов Егора Павловича и адмирала Михаила Павловича. Уроженцы города Евпатории, из семьи греческих переселенцев с острова Иос, с разницей в возрасте в восемь лет, волей судьбы в службе своей: Егор Павлович — при адмирале Алексее Самуиловиче Грейге, а Михаил Павлович — при адмирале Михаиле Павловиче Лазареве занимались изучением и картографированием Черного и Азовского морей, Днепровского лимана и реки Буг. На основе их данных был выпущен 28-листовый «Атлас Черного и Азовского морей» — ныне библиографическая редкость, с рисунками академика живописи Алексея Яковлевича Кухаревского и рисунками видов городов Ивана Константиновича Айвазовского — в будущем выдающегося художника-мариниста.
В 1911 году мыс имел название Средняя Батарейка — из-за расположения там артиллерийских батарей, что были выстроены на восточном и западном мысах бухты Двойной. Камышовая бухта, вторая после Севастопольской, во времена СССР получила долговременную защиту от морской стихии, что позволило ей стать полноценным многофункциональным портом.
У Камышовой бухты заканчивается Юхарина балка, верховья которой образуются из слияния балок Феолентовской, Монастырской, Солты, балки хутора Бермана и, собственно, Юхариной балки. Верховья Юхариной балки начинаются между мысом Феолент и Мраморной балкой.
Граф Эдуард Тотлебен, герой первой обороны Севастополя, в своем историческом труде «Описание обороны города Севастополя» писал: «Юхарину балку называют Камышевой, а весь этот район — Новой землей». В одном сходятся все авторы, что название бухты произошло от обильно растущего здесь камыша, говорящего о наличии пресной воды.
При раскопках древнего Херсонеса, находящегося рядом, на западном берегу Казачьей бухты были вскрыты колодцы глубиной всего 6-8 метров. Это значит, что пресная вода была здесь всегда, что и позволяло людям жить и вести сельское хозяйство. Древнегреческие сельхозугодья, херсонесские хоры, поэтому и располагались в прямой близости от этих бухт, рядом с пресной водой.
Вся территория к западу от Севастополя и, соответственно, бухты, находившиеся за Загородной балкой, до Крымской войны практически не использовались. Но к востоку от Камышовой бухты до бухты Стрелецкой и на юго-восток до Карани во времена Екатерины Великой была создана так называемая «Новая земля». В этом районе за отличную службу военным Черноморского флота давали землю под хутора и дачи; при адмирале Грейге эти земельные угодья зимой, во время отсутствия навигации, благоустраивались силами матросов кораблей. С вступлением в командование Черноморским флотом адмирала Лазарева навигация стала круглогодичной, а незаконное использование моряков — затруднительным.
Интересно, что в те далекие времена, как и сейчас, были офицеры, «умеющие жить», а людей со связями, протеже блатных людей с «волосатой» рукой — называли «красные воротнички». По мнению балаклавского историка Натальи Заволокиной, «…до 1831 г. красные воротники мундиров были только в Петербургской и Московской губерниях»; вот и приезжали на все тепленькие места столичные ребята, тесня местных моряков. Использование незаконного труда моряков было модно всегда.
Первыми, кто стал активно эксплуатировать Камышовую бухту как порт, стали французы во время первой осады Севастополя. Англичане свой флот разместили в гавани Балаклавы, французы — в Камышовой и Казачьей бухтах. С 25 по 27 сентября 1854 года в бухте высадились 4-я и 6-я пехотные дивизии, конные африканские егеря и два полка в будущем знаменитого французского легиона.
Армию и флот европейцев сопровождала в той войне не менее активная и многочисленная рать торгашей, журналистов и девушек, охочих до молодых воинственных мужчин, правда, за деньги этих мужчин. Поэтому рядом с бухтой вырос прелестный, как для войны, французский городок Комьеш с ровными улицами из деревянных бараков, в которых разместились небольшие кабачки и гостиницы для ночлега. Сами военные обосновались у верховья бухты в военных лагерях, в красивых, но холодных палатках. В наши дни любители поисковых дел на месте биваков разыскивают медные люверсы от этих палаток. Силуэты поисковиков, в сосредоточенной неторопливости бродящих в поиске по этим холмам, издалека видно по выставленным миноискателям. Нужно отдать должное французам, осаждавшим Севастополь: для защиты своего лагеря ими был проделан титанический труд в организации дорог, создании укреплений этих позиций.
За время осады был построен огромный лагерь, защищенный восемью редутами. Вот как писал о французском городке попавший в плен прапорщик Василий Иванович Колчак: «Потом показалась Комышевая бухта с лесом мачт стоявших там судов. По шоссе, где мы шли, неслись всадники и экипажи, проходили солдаты, двигались мулы. Наконец, по левую сторону дороги нам указали главную квартиру французской армии — несколько красиво построенных домиков, обсаженных деревьями и цветами и окруженных, вроде палисадника, железными обручами, врытыми в землю». Далее он пишет: «Нас пригласили в большую палатку с покрытым коврами полом, на котором за неимением стульев мы и уселись… составив большой кружок; в середине его возвышалась горка различных вин, бутылки absinth,а и vermouth,а».
К концу осады французы, так же, как и англичане, устроили свой быт, а сначала, уже через два месяца после высадки, в ноябре 1854 года, жуткий шторм утопил французский линейный корабль «Генрих Четвертый», пароход «Плутон»; англичан потрепало Черное море еще сильнее. На берегу в этот ураган также было не сладко; были снесены все палатки; сильнейший ливень привел всех союзников в расстройство.
После этого французское правительство распорядилось привезти пронумерованные деревянные бараки, которые за несколько часов собирались прямо на месте, образуя улицы — имени Наполеона, Славы, Де Лурмель; гостиницы назывались именами мест сражений — отель «Малахов», «Черная»; были многочисленные кафе, ресторан «Инкерман».
Публицист Николай Васильевич Берг в своем сочинении «Записки об осаде Севастополя» так описывает быт французов, лагерь которых он посетил уже после мирного соглашения: «Дома Комыша — это не дома для житья. А лавки или балаганы для торговли, большей частью некрашеные. Комыш — род Макарья в ярмарку. Вы видите ряды белеющих вывесок с яркими черными буквами. Нет дома без вывески. Глаза разбегаются: такая пестрота, блеск, разнообразие, а купить, кроме вина да сахару, нечего: все это слишком средней руки. Между лавками попадаются часто рестораны и кафе. Их чуть ли не столько же, сколько и лавок. Вот гостиница с большими окнами, с занавесками; кучи французских офицеров сидят на балконе, за маленькими столиками. В окна видны накрытые столы, ряды ножей, вилок, блестящий хрусталь, обои, зеркала. Картины в золотых рамах — все как надо, хоть бы в городе».
Николай Васильевич посетил представление в театре, кушал в ресторане, в кафе и был удивлен, когда по главной улице зажглись фонари. Он пишет о посещении театра: «Странно охватывает вас этот блеск бронзовых ламп, под большими стеклянными колпаками, этот гром оркестра, разноцветные мундиры, европейский порядок. Невольно подумаешь, что за год с небольшим на этом самом месте было пустое, дикое поле, шумел ветер и раздавался крик морской одинокой чайки…»
В Комьеш был создан театр с профессиональными актерами. Он находился на улице Славы и вмещал 1200 зрителей, что даже сейчас сложно представить. После войны все эти бараки выкупили предприимчивые греки и установили на современном проспекте Нахимова. Константин Жуков в 1865 году в своих «Заметках на пути на Южный берег Крыма» так пишет: «Улица, ведущая от гостиницы к купальне, где находится извозчичья биржа, представляет ряд деревянных бараков, купленных у французов. Здесь же сохранился полуразрушенный французский барачный театр. А во дворе одного вновь построенного дома стоит железный дом с мезонином маршала Пелисье. Бараки привозились на кораблях занумерованными и складывались на месте за несколько часов. Между тем они служат теперь прибежищем для многих оседлых жителей, занимающихся ремеслами».
18 марта 1856 г. был подписан Парижский мирный договор, и 26 июня этого же года состоялось принятие Севастополя русскими войсками. В 7 утра началась посадка французских войск на пароходы и корабли, к 15 часам они покинули Камышовую бухту, предварительно продав все, что было не нужно. И ровно через месяц на месте французского поселка и защитных бастионов на долгие годы снова установилось пустое и дикое поле.
Так оно и было бы, но наличие пресной воды дало толчок развитию хуторского движения, и появилось множество хуторов, дач на уже привычно называемой «Новой земле». С 1898 года, после перевода торгового порта Южной бухты в бухту Стрелецкую, жизнь в этом районе города еще больше оживилась. На сегодняшний день известно, что хуторами вокруг Камышовой бухты владели купец Ефим Тимофеевич Кашин из старинного севастопольского купеческого рода, купец Ковалев, купец Еким Сергеевич Сергеев, мещанин Василий Романович Пелесье, балаклавский грек Стефани, выделявшийся образцовым содержанием хутора, что было не редкость среди хозяйственных греков.
Имел хутор с большим виноградником возле Камышовой бухты купец 2-й гильдии, присяжный заседатель, гласный 1-го разряда Константин Павлович Гаврилов. Он был одним из учредителей городского собрания в 1872 году, в 1905 году избран севастопольским городским головой. Из урожая своего хутора Константин Павлович с 1895 года продает свое натуральное виноградное вино, с 1899 года регистрируется торговая марка «Виноторговля Гаврилова». Интересно, что вино, выращиваемое в этой местности, называлось «новоземельским» и со временем поставлялось в город отличного качества. Кроме вышеназванных, на старинных картах мы находим названия хуторов вокруг Камышовой бухты хозяев Пивоварова, Балогрудова, Шаблыкина, Меркушева.
Как выглядел тогда средний хутор, сколько десятин земли имел хозяин, сколько плодовых деревьев было — все зависело, как и сегодня, от владельца и его пристрастий. Одни выращивали виноград и фрукты на продажу, другие использовали землю для отдыха. Все это напоминает современные «фазенды» и дачи, где севастопольцы отдыхают на благодатной крымской земле.
Революция 1917 года огненным вихрем смела владельцев земельных угодий Севастополя, их дачи и хутора быстро пришли в упадок. Мало кто мог иметь в первые годы советской власти, власти рабочих и крестьян, землю для личных нужд.
В 1941 году война вновь пришла в Камышовую бухту. С 20 июня 1942 года, после захвата Северной стороны, ее, как одну из последних безопасных гаваней, стали использовать для эвакуации раненых и подвоза маршевых пополнений. Использовалась бухта только ночью. 22 июня 1942 года в Камышовую бухту впервые пришли лидер «Ташкент» и эсминец «Безупречный». Вместо причала временно использовали металлическую баржу. По кальке с легендой подхода, из-за узости фарватера корабли должны были разворачиваться перед бухтой и заходить в нее задним ходом. В действительности корабли заходили носом, выходили назад кормой, так было проще для швартовки.
24 июня корабли пришли вновь, доставив подкрепление — бойцов 142-й морской стрелковой бригады, а обратно вывозя из осажденного города тысячи раненых. 26 июня в бухте Камышовой ошвартовался только лидер «Ташкент». Эсминец «Безупречный» погиб под немецкими бомбами при переходе из Новороссийска, в 40 милях от мыса Аю-Даг. Из всего экипажа и четырехсот солдат маршевого пополнения спаслись всего три человека, они были подобраны подводными лодками. На обратном переходе «Ташкент» подвергся массированным налетам 86 немецких самолетов, и полузатопленный, с заклиненным рулем, чудом прибыл в Новороссийск.
Больше корабли высоких рангов в Севастополь на эвакуацию не приходили. А после оставления города высокими командирами на мысе Херсонес, в районе бухт Казачьей и Камышовой, были пленены десятки тысяч защитников Севастополя. Раненых убивали на месте, остальных ждал ад немецкого плена. Может, кого-то утешит, что через два года здесь, на этой земле, в прямом смысле слова залитой кровью, все повторится с точностью до наоборот. Несмотря на решение Гитлера сделать Крым (исходя из стратегического значения полуострова) и Севастополь неприступной крепостью, в октябре 1943 года тысячи немецких солдат 17-й армии оказались блокированы в Крыму и в процессе боев были зажаты на мысе Херсонес.
Несмотря на попытки немецкого командования организовать эвакуацию из бухт Камышовой, Казачьей и Круглой, стремительное наступление наших войск превратило эти планы в фарс. Конвой «Парсиваль», уверенно зашедший в Северную бухту, утром 9 мая был расстрелян в упор артиллеристами 2-й Гвардейской армии с Северной стороны; погибли два лихтера и буксир, а также прикрывавшие их «охотники» и сторожевые корабли.
Немецкие войска численностью свыше 20000 человек, ждавшие эвакуации на обоих берегах Камышовой бухты и в Казачьей бухте, там и были пленены, не дождавшись спасительной помощи. Причем к этому времени, будучи уверенными, что к ним идут корабли для посадки, войска взрывали свои пушки, уничтожали тяжелое вооружение и организованно в 2 часа ночи, оставив позиции, отошли на посадку с линии прикрытия (в самой Камышовой бухте с западной стороны должна была грузиться группа командира 73-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта Беме (попал в плен), с восточного берега — группа командира 98-й пехотной дивизии генерала Райнгарта).
Может, это и к лучшему, потому что немногие из тех, кто попал на корабли, дошли до Констанцы. А новейший венгерский теплоход «Тотила», которого ждали в Камышовой, был утоплен прямо у мыса Херсонес, где проводилась посадка войск с плавсредств. Нужно отдать должное немецкой организации вывоза своих войск. С начала мая был организован рубеж прикрытия эвакуации, по побережью было оборудовано 56 причалов! В последнем конвое, отправленном по личному приказу гросс-адмирала Деница, за войсками шли вспомогательный крейсер, минный заградитель, эсминец, тральщики, этого с лихвой хватило бы, чтобы вывезти 32000 человек. Не дала спастись немцам внезапная ночная атака войск Приморской армии 4-го Украинского фронта, начавшаяся 12 мая 1944 года в 3 часа ночи артиллерийским обстрелом из тысяч орудий и закончившаяся пленением на мысе Херсонес трех штабов и 24361 военнослужащего немецкой и румынской армий.
Менее чем за два года на небольшом участке севастопольской земли пролилось море крови, взорвалось множество бомб и снарядов, совершались подвиги и предательства, а трагедию оставленных и брошенных войск, их судьбу, страх перед неизбежным пленением смертельным врагом невозможно даже вообразить. Сегодняшнее желание наших сограждан строить на месте боев дачи и гостиницы для отдыха меня порой изумляет. К слову, каждая воронка в этом районе была братской могилой. А последнее строительство многоэтажных домов на восточном берегу бухты вскрыло французское санитарное захоронение времен Крымской войны…
Сам район Камышовой бухты более десяти лет не использовался. В 1947 году ялтинские рыбаки пытались использовать бухту: вложили деньги, построили деревянный причал, завезли соль, тару для приемки и разделки дельфинов членами кооператива. Но дело не пошло… Только в 1957 году военные настойчиво попросили рыболовецкий совхоз «Путь социализма» (был основан в 1929 году) покинуть гостеприимную Балаклавскую бухту и перебраться в Камышовую. Для этого в апреле 1957 года для рыбаков была построена целая деревня из 93 домов. Рыбакам отдали их в кредит на десять лет. Совхоз переименовали в «Путь Ильича», а удачная путина 1962 года позволила закрыть кредит рыбаков по частным домам.
Командовал всем Щербина Андрей Сергеевич. В поселке в 1957 году было 750 жителей, и нравы рыболовецкой артели были близки к казацким: все решал сход. Рыбаки — народ свободолюбивый и гордый, поэтому этот район города имел собственный совет и назывался Камышовобухтинским поселком. В январе 1968 года Сталинский район города стал Ленинским, и Камышовобухтинский совет вошел в этот район. В 1959 году рыбаки наловили 5600 тонн рыбы, с 1960 года на базе океанских кораблей Керченской базы «Гослова» было создано Севастопольское управление океанического рыболовства. В управление вошли БМРТ «Жуковский» — траулер-флагман, СРТ «Грот» — научно-поисковое судно, БЧС «Затвор» — промысловое судно с кошельковым неводом.
В это же время в Камышовой бухте началось строительство Севастопольского рыбоконсервного завода, начавшего свою работу в декабре 1965 года. В 1968 году завод выдал 7 млн банок консервов. В 1963 году началась эксплуатация рыболовецких кораблей типа «Тропик», с 1966 года эксплуатируются рыбоконсервные траулеры типа «Мария Поливанова». Успешная добыча рыбы дала толчок развитию инфраструктуры морского рыбного порта, превратив его в современное промышленное предприятие. Высокие заработки моряков и достаток головного предприятия позволили построить отдельный микрорайон со своим Дворцом культуры рыбаков.
Вот его я и рекомендую посетить. На третьем этаже есть прекрасный народный музей рыбной промышленности Севастополя, возглавляет его красивая женщина — Тимофеева Татьяна Евгеньевна, которая откроет вам мир моря и роль человека как рыбака. Множество судеб капитанов, этапы большого пути развития рыбной промышленности от древнего Херсонеса до наших дней — лишь малая толика архивов музея, который мне очень приглянулся.
В 70-е годы прошлого столетия бухту часто использовали военные — в ней отрабатывалась посадка морских пехотинцев на десантные корабли, а высадка самого десанта происходила в районе парка Победы и в Стрелецкой бухте.
Камышовая сегодня: на западном берегу — мощная перевалочная база тяжелых нефтепродуктов типа корабельного мазута, соседствующая с причалом для приема автомобильных паромов; с восточной стороны — рыбоконсервный завод, рыбный порт, буксиры, лоцманы, которые обеспечивают безопасность мореплавания в Камышовой бухте. Дальше расположены ремонтный завод, зерновой терминал, база «Морстрой» и многое другое. Все эти предприятия так часто меняют владельцев, что уже и не важно, как они называются, главное — что бухта используется в правильном гражданском назначении…
Не так давно мы с супругой Оксаной заехали под закат посмотреть на створные Камышовские маяки. Остановились как раз напротив хутора Кашина и Марфиной косы на восточном берегу и были приятно поражены чистотой и обилием пустой земли с юго-востока Камышовой бухты, в которой одинокие рыбаки в благостном настроении ловили ставриду. Правда, очень мелкую. Этот район называется Лебединой заводью и имеет охранную грамоту НЗ «Херсонес Таврический». Побольше бы таких мест в Севастополе! Всем бы легче дышалось.
