23o
Девятого ноября исполнилось 145 лет со дня рождения известного писателя Степана Скитальца. В течение пяти предреволюционных лет и с 1934-го по 1941 год он жил и работал едва ли не в самом живописном месте Байдарской долины — в селе Скели (в настоящее время — Родниковское). По случаю юбилея автора таких заметных в русской литературе произведений, как «Дом Черновых» и «Кандалы», в Орлиновском центре культуры и досуга людей приглашали на различные мероприятия. Отныне, например, в вестибюле этого культурно-просветительного учреждения посетителей будет встречать бюст Степана Скитальца. Пришедшим на место события орлиновцам и их гостям его представил автор — севастопольский скульптор Владимир Суханов.Украшением города-героя стали многие монументальные произведения Владимира Егоровича. Это, например, гранитные изваяния защитников Черноморской твердыни на берегу Казачьей бухты, мемориал бойцам невидимого фронта — разведчикам Черноморского флота в сквере, где возвышается воплощенная в бронзе Екатерина II, памятник медработникам, погибшим во время Великой Отечественной, который находится в районе площади Восставших.
Пару лет назад по случаю в руках скульптора оказалась книга, названием которой стала стихотворная строка Скитальца-поэта «Годы мчались… лучшей доли непокорно я искал…» Ее написала местный краевед-энтузиаст Наталья Кудрявцева. Повествование о жизни и творчестве Степана Гавриловича произвело на Владимира Суханова сильное впечатление. К отдельным главам книги он возвращался по нескольку раз, пристально всматривался в фотографии. На одной из них Степан Скиталец запечатлен в изящном кресле с высокой спинкой, на другой — с женой, Верой Федоровной, на третьей — в обществе Максима Горького, Леонида Андреева, Ивана Бунина и других собратьев по перу…
«Писатель встал перед моими глазами как живой, — говорит Владимир Егорович, — и я замесил глину…»
Чем писатель вдохновил скульптора? Степан Петров (Скиталец — его литературный псевдоним) родился в приволжской Обмаровке Самарской губернии. От отца, Гаврилы Петрова, сын унаследовал не ремесло искусного столяра, а любовь к народному песенному творчеству, умение играть на гуслях, тягу к печатному слову. «Выучился бы ты, Степа, на учителя», — говорили парню родители. Но Степана Петрова выдворили из учительской семинарии за политическую неблагонадежность.
И пошел Степан Петров по миру. На скудный хлеб насущный зарабатывал на народных гуляньях с гуслями в руках. Пел в составе архиерейских хоров, выходил на сцену в составе странствующей труппы корифея украинского профессионального театра Марка Кропивницкого. Бывало, работал писцом в земстве. Побывал во многих уголках необъятной Российской империи.
Груз полученных в непрерывных скитаниях впечатлений подсказал и литературное имя. Конечно Скиталец — так решил редактор «Самарской газеты», куда молодой человек регулярно начал носить острые, злободневные заметки, стихотворные фельетоны.
Выбор псевдонима горячо одобрил и Максим Горький. Его и Степана Скитальца на достаточно длительное время свела и сдружила газетная работа. Стремительно набиравший силу и входивший в моду Максим Горький подсказывал другу темы для газетных материалов, случалось, правил его рукописи. Без живого участия будущего Буревестника революции не состоялась бы творческая судьба Степана Скитальца как писателя.
…В Балаклаву он приехал в 1908 году. Еще раньше дошла сюда его известность как беллетриста — автора нескольких книг прозы и публикаций в крупных популярных среди читателей периодических изданий. Степан Гаврилович приехал на юг с целью написать для столичных журналов подборку набольших по объему рассказов. Но здесь произошло невероятное: странствующая знаменитость осела в Балаклаве с апреля 1908 года по февраль 1909-го. Почти на год. Писатель сам потом удивлялся случившемуся.
В Балаклаве библиотекой заведовала ссыльная Елена Левинсон. Приезжающим на отдых в Балаклаву пользующимся известностью людям она предлагала сделать запись в специально оформленном альбоме. Обмакнув перо ручки в чернильницу, Степан Гаврилович недолго думал. В своем отзыве он отметил уют и покой Балаклавы — такие, каких не встречал нигде. «Отныне Балаклава сделалась для меня чем-то родным, — продолжал он, — куда, вероятно, я еще много раз буду возвращаться».
Как в воду глядел. Он решил построить дом в Байдарской долине и навсегда поселиться в нем. В Скелях оказался здоровый климат для страдающей от некоторых недугов жены. Скели также располагали к творчеству. Степан Скиталец «сам сочинил план дома». Наконец на полгода поселился в шалаше, чтобы руководить работой нанятых строителей. Случалось, писатель сам ворочал глыбы дикого камня, копал землю. Степан Гаврилович радовался, когда видел, как нанесенный на ватман проект обретает реальное воплощение.
В то время строили прочно и быстро. Большую часть времени в своем новом доме Степан Гаврилович проводил в личном кабинете за письменным столом. «Вечером располагаемся (Скиталец с женой. — Авт.) у пылающего камина, — пишет он друзьям. — Такой образ жизни причиняет мне больше радости, чем петербургский, где доброго человека вечно тянет из дому в опостылевшую «Вену». (Так, видимо, назывался ресторан. — Авт.).
Обретенной радостью хочется поделиться с друзьями-писателями. В Ялте на его пути оказался Сергей Сергеев-Ценский с ватагой поклонников и поклонниц. Всех их Степан Гаврилович пригласил к себе в Байдарскую долину. Пригласил так, что те не в силах были отказать писателю, вкусившему толику отшельнической жизни. Дружной шумной толпой взбирались по циклопической лестнице, получившей широкую известность под названием «шайтан Мердвен» после того, как по ней поднялся Александр Пушкин.
«Жажду встретиться с вами… в той именно обстановке весной в Крыму, в Байдарской долине в моем доме, — обольщал он других друзей. — Будут гусли, рояль, костер, форель, вино, раки, прогулки пешком и верхом, а при желании — аплодирующее общество».
И приезжали. Среди самых известных гостей, которые время от времени скрашивали одиночество Степана Скитальца в горной глуши, были Федор Шаляпин и, конечно же, Максим Горький.
Сто лет назад Балаклава давала пристанище толпам представителей творческой и технической интеллигенции. Некоторые из них в оставленных потомкам воспоминаниях отразили пешие набеги, которые совершал Степан Скиталец в полюбившуюся ему Балаклаву. «Был у меня Гаврилыч, — писал уже забытый сегодня у нас беллетрист В.В. Муйжель. — По скитальческому своему положению просидел все время на «поплавке» (ресторан на воде. — Авт.), потом ушел пешком к себе в Скели…»
В 1902 году Максим Горький и Федор Шаляпин собрались на дачу, где после тяжкого недуга приходил в себя Лев Толстой. Между собой заспорили, брать с собой Степана Скитальца или нет, не тот, дескать, уровень. Степан Гаврилович попал все-таки к первой в России литературной знаменитости. Он несказанно удивился, когда Лев Николаевич сказал ему, что читал его первые две на то время книги. Антон Чехов персонально пригласил волгаря на обед.
Так бы жить и дальше. Но кому-то в мире порой мешает счастье людей, обитающих рядом. Полыхавшая Первая мировая война перевоплотилась у нас в братоубийственную Гражданскую. Вихри планетарных катаклизмов, как былинку, занесли Степана Скитальца сначала на Дальний Восток, затем в Японию и, наконец, прибили на годы к китайскому Харбину. В этом восточном городе нашла приют значительная колония русских.
В Харбине Степаном Гавриловичем написан знаковый в его творчестве автобиографический роман «Дом Черновых». Лучшие, самые пронзительные страницы в этом произведении посвящены Байдарской долине, родному дому. Достаточно было смежить веки, чтобы увидеть родное гнездо. «По широкой витой дубовой лестнице, освещенной громадным окном с разноцветными стеклами, — читаем мы в романе, — они (персонажи произведения. — Авт.) поднялись на второй этаж. Там было две комнаты: в одной помещалась мастерская художника, в другой, поменьше, выходившей на балкон, стоял шкаф с книгами, вделанный в стену».
Заброшенный на другой край света Степан Скиталец, видимо, не чаял вновь увидеть Байдарскую долину, свой дом. Но писатель оказался сильнее складывающихся обстоятельств. В 1934 году Степан Гаврилович снова переступил порог построенной им обители с дубовой винтовой лестницей на второй этаж, с камином, с вделанным в стену книжным шкафом. Ему было отмерено еще около семи лет, чтобы в родном гнезде создать широкое художественное полотно-роман «Кандалы».
Летом 1941 года, когда небо над Европой озарялось сполохами Второй мировой войны, Степан Скиталец с тревожными думами засобирался в Москву. В дорогу его провожала вся деревня. «Друзья! Я, наверное, вижу вас в последний раз» — с этими словами обратился он к людям. Предчувствие его не обмануло. 25 июня 1941 года Степана Скитальца не стало. Он завещал похоронить его в границах принадлежавшей ему в Байдарской долине усадьбы. Но в условиях военного времени его просьбу не удалось осуществить. Могилу Степана Гавриловича со скромным надгробием можно найти на Веденском кладбище в Москве.
…Созданный в Балаклаве бюст писателя более года хранился в мастерской Владимира Суханова. Заглянул к нему по важному делу в связи с подготовкой фестиваля бардовской песни «Балаклавские каникулы» его организатор, Андрей Соболев. Творчество Андрея Николаевича связано с Байдарской долиной. Бард был категоричен: место скульптурного портрета Степана Скитальца — в Орлином. Так он оказался в просторном вестибюле местного Центра культуры и досуга. На церемонии открытия покрывало с бюста снял Владимир Суханов. Ему ассистировали лучшие ученики орлиновской средней школы. По случаю состоявшегося события выступили директор центра заслуженная артистка Украины Виктория Накорнеева, Наталья Кудрявцева — автор книги «Годы мчались… лучшей доли непокорно я искал», скульптор Владимир Попов… Прозвучало также стихотворение Степана Скитальца о гусляре в исполнении автора в записи 1937 года.
Жители Байдарской долины никогда не забывали Степана Гавриловича, считали его своим земляком. Отныне он стал им еще ближе.
На снимках: бюст Степана Скитальца и его создатель Владимир Суханов.
Фото автора.
