12oНедавно шёл по улице Генерала Лебедя «на автопилоте»: это когда глаза видят, ноги идут, а голова автономно занята своими мыслями, поэтому не сразу обратил внимание на идущую навстречу женщину. Обратил потому, что она из тех, облику которых года лишь добавляют шарма, но не убивают красоту, и которые в любом возрасте излучают некую ауру женственности, поневоле притягивающую мужской взор, как магнит железо. Не поэтому ли мне показалось, что я с ней где-то когда-то уже встречался?..Каково же было моё удивление, когда, проходя мимо, она улыбнулась и поздоровалась, как со своим хорошим знакомым. Опомнившись, я, как поётся в шлягере, «оглянулся посмотреть не оглянулась ли она». Не только оглянулась, но и рассмеялась, даже дружески помахала мне рукой.
Я привык к тому, что меня узнают с первого взгляда даже те, кто не видел пятьдесят лет. Не осталось у меня сомнений и в том, что с этой обаятельной женщиной я не просто знаком. Только вот где и когда мы встречались? Эта мысль в течение дня не давала мне покоя. Уже когда возвращался домой, у цветочного ларька продавец деликатно преградила дорогу:
— Подарите жене цветы.
— Это по какому такому поводу?
— Просто так. Для вас осталось пять красных гвоздик.
Красные гвоздики… Меня словно ударило током, я вспомнил, откуда знаю эту женщину. Конечно же это Оксана…
Посёлки Северного флота — Гаджиево, Видяево, Гремиха — в последнее время стали широко известны. Нет секрета и в том, что проживают в них семьи экипажей базирующихся в окрестных бухтах атомных подводных лодок. История, которую считаю достойной повествования и о которой хочу рассказать, произошла ровно сорок лет назад в Гаджиево, где я тогда служил.
В отдалённых гарнизонах не часто, но посещали подводников всемирно известные Краснознамённый им. А.В. Александрова ансамбль песни и пляски Советской Армии, ансамбль танца «Берёзка» и другие творческие коллективы. Транслировалось в посёлке и несколько программ телепередач (компьютеров ещё и в помине не было). В то время флотские офицеры реально являлись интеллектуальной элитой общества, под стать им были и их жёны, поэтому талантов в гарнизоне на все случаи жизни хватало.
К праздникам в посёлке, естественно, кроме экипажей, несущих на подводных лодках в глубинах океана боевую службу, всегда готовились творчески и основательно, и каждый имел свою «изюминку». Так, особенностью празднования Дня Советской Армии и ВМФ, 8 Марта являлось то, что в первом случае старались не только поздравить, но и удивить оригинальностью, изобретательностью, талантом, юмором женщины мужчин, а во втором случае мужчины — женщин. Апогеем мероприятий всегда был большой праздничный концерт художественной самодеятельности в переполненном Доме офицеров, а в заключение — «Огонёк», который из-за ограниченности мест в кафе был только для старшего офицерского состава.
На флоте очень ценятся юмор, остроумие, шутки и всё в таком роде. Оно и понятно: в длительном походе шутники и юмористы с их экспромтом — это самый безопасный «допинг» для поднятия настроения. А так как я считался главным специалистом по написанию юмористических номеров, частушек на местные темы, реприз и целых сценариев, а заодно и их исполнителем, то мне поручали быть и главным составителем концертной программы и конферансье.
В 1975 году 8 Марта выпало на пятницу. Хотя подготовка шла по вечерам, все участники концерта не пропускали репетиций даже после корабельной вахты. Это было общей мужской заботой, поэтому меня оповестили и о том, что на недельку пожаловала к родителям Оксана, студентка третьего или четвёртого курса консерватории, отец которой служил боцманом на одном из атомоходов. Прекрасно, значит, есть исполнительница для достойного завершения праздничного концерта.
8 Марта женщина и цветы настолько соединяются в одно целое, что друг без друга не воспринимаются. Поэтому традиционно за день-два до праздника, кооперируясь, мы снаряжали «караван» машин в Мурманск за цветами. Торговцы-грузины это знали и вагонами завозили к женскому дню гвоздики и мимозу. Но произошло непредвиденное…
В ночь с понедельника на вторник подул сильный ветер со снегом, по флоту был объявлен сигнал «Ветер-1», всему личному составу велено было прибыть на свои корабли. Днём ветер усилился, из-за метели видимость нулевая. Стихать пурга стала только к вечеру четверга, офицерам и мичманам разрешили сход на берег. Дороги замело снегом высотой в метр и более: ни проехать ни пройти. К тому же из-за погодных условий и в связи с праздничным днём выход плавсредств из бухты командующий флотом своим приказом запретил.
Жёны подводников понятливые. Они морально готовы к тому, что мужья не всегда проводят с ними выходные и праздники, а тут лишь такая «мелочь», как цветы. Виновата стихия, а с неё какой спрос…
Праздничный концерт прошёл великолепно, завершала его исполнением песен Оксана. Она одинаково талантливо исполняла народные, эстрадные песни и романсы. Причём, обладая артистическим даром, пела их по-разному: могла так преподнести «…на пирсе тихо в час ночной, тебе известно лишь одной, когда усталая подлодка из глубины идёт домой», что по спине пробегали мурашки, а подводники на пару с жёнами смахивали с глаз слёзы. По этой причине начальник политотдела даже запретил на концертах исполнять песню «Усталая подлодка» — как непозволительно сентиментальную. Но, заметьте, запретил в исполнении только Оксаны. Многим молодым офицерам она вскружила голову, многие предлагали ей руку и сердце, но с выбором девушка не торопилась. Перед её выходом на сцену я даже пошутил: «Ну вот, красавица, сегодня в такой праздник при куче поклонников со сцены уйдёшь без цветов». Она кокетливо улыбнулась: «Надеюсь, ещё подарят». — «Не сомневаюсь. Твой выход!»
И вот отзвучали третья, четвёртая песни, а зрители всё просят ещё и ещё. А она как будто чего-то ждёт, продолжает петь: «…И сама не пойму, не пойму, почему так близка, так близка мне судьба моряков…»
«Всё, теперь и эту песню начальник политотдела запретит…» — я решительно выхожу на сцену, чтобы поблагодарить исполнительницу и объявить об окончании концерта. Но вдруг меня обогнало отнюдь не праздничное чучело в некоем полуспортивном сюртуке и, став на колено, преподнесло растерявшейся Оксане огромный букет красных гвоздик. Переполненный зал бурно аплодирующих зрителей от удивления мгновенно затих, как при внезапном появлении инопланетянина. Я даже не успел разглядеть дарителя цветов: он тут же исчез. Если бы не гвоздики в руках Оксаны, подумал, что это мне привиделось…
— Занавес!
Не знаю, что подумали зрители, но уже через минуту за сцену влетел разъярённый капитан 1 ранга в сопровождении двух офицеров: «А ну подать мне сюда этого Ромео». Дальнейшая яркая на эпитеты его речь на русский язык не переводится. Это был командир одного из атомных подводных ракетоносцев, а дарителем гвоздик Оксане оказался старший лейтенант с его корабля.
Обычно в Международный женский день семейных офицеров старались (насколько позволяли интересы службы) на вахту не ставить. Но близкие друзья холостого старшего лейтенанта (они называли его Нурик), зная о его безнадёжной любви к Оксане, уговорили не задействовать их друга до воскресенья в нарядах по семейным обстоятельствам. Всё же надежда умирает последней.
Почему безнадёжной любви? Национальность тогда не имела значения, судя по чертам лица, Нурик — уроженец одной из среднеазиатских республик, на корабле проявил себя грамотным и перспективным командиром штурманской группы, авторитетным и уважаемым офицером. Вот только к Оксане при её появлении в посёлке боялся даже близко подойти. Лишь на концертах и репетициях, расположившись недалеко, не сводил с неё глаз. Вряд ли она замечала его «страдания» в окружении своих более самоуверенных обожателей, обнадеженных её игривым ответом: ни да ни нет.
Но вернёмся за сцену, куда друзья скорее не привели, а притащили и явили пред очами командира еле державшегося на ногах от усталости, не по форме одетого старшего лейтенанта. На флоте офицерам принято обращаться друг к другу по званию, и только к командиру корабля личный состав экипажа традиционно во всех случаях, в любой обстановке обращается не по уставу: «Товарищ командир». Будем и мы придерживаться флотской терминологии.
Командир был в ярости:
— Я на него послал представление на присвоение внеочередного звания капитан-лейтенант и одновременно на назначение на должность командира БЧ-1. А он что сотворил? Как я объясню это командующему флотилией?
Командовал тогда флотилией будущий главком вице-адмирал Владимир Николаевич Чернавин — истинный адмирал, человек высокой культуры, всесторонне образованный, блестящий профессионал, никогда не слышали от него грубого слова, точен, как московские куранты. Мы его настолько искренне уважали, что старались не подводить: потом совесть замучит. Поэтому понять командира можно было: докладывать адмиралу о том, что один из его лучших молодых офицеров, которого так высоко вознёс, самовольно покинул на сутки гарнизон и ради цветов готов был сгинуть… Да сквозь землю легче провалиться.
— До Мурманска и обратно более 150 км по заснеженному бездорожью и среди сопок, да ещё в ночь. Ты что, самоубийца? У тебя с головой всё в порядке?
— Я штурман, товарищ командир, на суше тоже хорошо ориентируюсь, по лыжам у меня первый разряд. Как добирался туда и обратно, плохо помню, где-то и на вездеходе подвезли. Главное для меня было — купить цветы и успеть вернуться к окончанию концерта.
Я попытался шутить:
— Тот случай, когда цель оправдывает средства: уложился секунда в секунду.
Командир шутки не оценил и гаркнул:
— Главное в подобных экстремальных условиях для него было выжить. Как умудрился цветы не заморозить?
— Я, товарищ командир, на береговом камбузе большой термос выпросил, в нём и сохранил цветы. Термос с рюкзаком у Дома офицеров в снег зарыл, надо бы на камбуз вернуть.
— Хоть на это у тебя сообразительности хватило. На гаупт-вахту его, там будет достаточно времени, чтобы подумать и в полной мере осознать цену проявленного безумия.
Нурик посмотрел мимо командира и твёрдо ответил:
— Это не безумие…
Стоявшая позади командира и прижимавшая гвоздики к груди с широко раскрытыми от удивления глазами Оксана тихо и неуверенно произнесла:
— Я хотела поблагодарить за цветы.
Командир сжал кулаки:
— Я его уже поблагодарил, я его ещё так поблагодарю за гвоздики, что всю оставшуюся жизнь в лейтенантах ходить будет…
И тут мне пришла в голову идея:
— Товарищ капитан 1 ранга, у меня есть предложение. Нурика в таком облике даже я не узнал. Его никто не узнал, вы тоже не узнали.
— А цветы Оксане на сцене у всех на виду? Они что, с неба упали?
— Это мы разыграли зрителей, цветы искусственные. Вы же не поверили, что в такую погоду менее чем за сутки на лыжах по сугробам можно ради цветов преодолеть более 150 км, да ещё их на морозе в живом виде сохранить. И все здравомыслящие в это не поверят.
Командир пронизывающе посмотрел на друзей Нурика, двух старших лейтенантов:
— Вы знали о безумной идее вашего нездравомыслящего друга?
— Товарищ командир, знали бы, к кровати привязали. Про Оксану знали, но когда он не появился даже на концерте, конечно переполошились.
Взглянув на удивлённо застывшую с цветами Оксану, командир, как мне показалось, не смог сдержать улыбки:
— Вот что, заговорщики, я с вами ещё разберусь и воздам по заслугам. А сейчас берёте у Оксаны цветы и через чёрный вход тайно доставляете их ей домой, так как Оксане ещё выступать на «Огоньке». Нездравомыслящего безумца, также без посторонних глаз, под душ, накормить и уложить спать, термос сдать на камбуз. И никому ни слова.
— Есть, товарищ командир, всё сделаем по высшему классу.
На выходе из зала в фойе на нас налетела жена командира:
— Я уже и дома побывала, и здесь тебя обыскалась, мы же на «Огонёк» опаздываем. Оксаночка, а где твои прекрасные гвоздики и тот достойный рыцарь, который тебе их так оригинально преподнёс?
Командира даже передёрнуло:
— Дорогая, ну откуда у нас в гарнизоне за сто километров от Мурманска при таком ненастье возьмутся живые цветы? Оксане вручили цветы искусственные. Это розыгрыш.
— Не может быть! Оксаночка, разве цветы тебе подарили ненастоящие?
Оксана, пребывающая до этого всё ещё в некой прострации и не до конца осознающая происходящее, вдруг искренне рассмеялась:
— Настолько настоящих цветов мне в жизни ещё никто никогда не дарил…
