Свет 70-летия Победы в Великой Отечественной войне пролился и на такую специфическую категорию наших людей, как заключенные, в том числе и на лиц, к которым суд применил наказание, не связанное с лишением свободы. Из числа подотчетных филиалу по Нахимовскому району управления Федеральной службы исполнения наказаний по Республике Крым и Севастополю амнистирована если не половина осужденных, то процентов 40 — это точно.
— За какие «подвиги» ваши, если позволите применить такое слово, подопечные получают сроки без заключения под стражу? — вопрос, заданный корреспондентом «Славы Севастополя» первым в беседе с майором внутренней службы Вадимом Дубинцом — заместителем начальника филиала.
— В основном за кражу, случаются и грабежи.
— Кража и грабеж — не одно и то же?
— Не совсем. Кража — это тайное хищение чужой собственности. Понимаете, тайное! Грабеж — похищение имущества граждан, совершаемое обычно с применением насилия.
— Спаси и отведи. Это как? Скажем, кому-то понравился мой мобильный телефон, и среди улицы этот кто-то набрасывается на меня с кулаками, чтобы…
— Нарисованная вами сцена тянет на разбой — нападение с целью грабежа, ограбления, сопровождаемое насилием.
— Формулировочки, однако, не к ночи будут сказаны.
— Есть еще преступления, связанные с употреблением наркотиков.
— Хрен редьки не слаще. Наркоманов хоть лечите?
— По постановлению суда они проходят курс лечения.
— Помогает?
— Помогает тому, кто сам твердо решил изменить свою жизнь к лучшему, кто добровольно для себя усвоил, что это для него — главное. Иные месяц-другой держатся, снова затем — мрак и тяжелые испытания.
— В связи с этим какие функциональные обязанности возложены на представляемую вами службу?
— В установленные судом сроки подотчетные приходят к нам на собеседование. Мы сами ездим по известным нам адресам, чтобы у родственников, соседей справиться, как ведет себя осужденный, чем он занимается.
— Чем он обязан заниматься?
— Прежде всего трудиться…
— Скажете — трудиться… В настоящее время, увы, не так просто найти подходящую работу даже человеку, не обремененному печальным прошлым, и тут вдруг является малый с постановлением суда в кармане. От него, наверное, работодатель бежит, не оглядываясь.
— Если кто и устремляется в бега, то от бездушия, непонимания ситуации. Кто-то из числа руководителей предприятий полагает: раз человек осужден, то на нем можно и крест поставить. Каждый из нас может оступиться. В случае возникновения каких-либо затруднений поступаем в рамках своих полномочий. Мы тесно сотрудничаем со специалистами Центра занятости. Подотчетным вернее довольствоваться не так называемыми шабашками, а влиться в здоровый трудовой коллектив.
— Легко догадаться: случается, что та или иная кандидатура, за которую, опираясь на закон, вы хлопочете, допускает прогулы, пьянствует, более того — снова выходит «на большую дорогу».
— В таком случае направляем в суд документы с предложением об ужесточении режима отбывания наказания. Злостные нарушители могут угодить за решетку.
— А могут быть случаи противоположного содержания, когда осужденному сокращают срок наказания?
— Могут. При условии примерного поведения осужденного возможно досрочное его освобождение, но после отбытия половины срока наказания. Но такого случая не могу привести в качестве примера. Его, к сожалению, не было.
— Вадим Васильевич, Центр занятости населения — не единственный ваш партнер и союзник в работе с осужденными, к которым применены наказания, не связанные с лишением свободы?
— До создания нашей службы контроль исполнения наказаний был возложен на органы внутренних дел. У милиции (а в настоящее время — полиции) забот по охране общественного порядка — выше головы. Тем не менее с полицейскими проводим совместные рейды, другие мероприятия. Дело общее. Сотрудничаем также с органами прокуратуры, с управлением Федеральной миграционной службы, конечно же, с работодателями. Нас связывают общие заботы.
— Институт семьи — еще одна опора в работе с осужденными, к которым применены наказания, не связанные с лишением свободы…
— Понимаю, к чему вы клоните. Среди наших подотчетных лишь треть состоит в браке. Само собой, нас радует каждая появившаяся новая семья. Бывает, молодые люди знакомятся в стенах нашего учреждения. А потом смотришь: муж и жена. В положенный срок у них ребенок рождается. Разве это не показатель исправления осужденного? Еще какой!
— Вашу деятельность, естественно, регламентируют соответствующая законодательная база, различные директивные документы. Вот вам ручка: что бы вы пожелали в них изменить?
— (Долгая пауза) Вы согласны, что Федеральная служба исполнения наказаний в свое время отпочковалась от органов внутренних дел в русле либерализации судебной системы?
— На то похоже.
— Это очень здорово, но в отношении людей, которые оступились впервые в жизни. Но у нас есть подотчетные с пятью, а то и с восемью судимостями. Куда с таким «багажом»? Только в колонию, за колючую проволоку. Вам, наверное, странно слушать это от меня.
— Думаете, там, в местах не столь отдаленных, кто-то исправится?
— (Пауза) Мне бы очень хотелось в это поверить, всему обществу — тоже. Но рецидивист сам не дает повода питать лучшие надежды. Что остается? Хоть на некоторое время оградить людей от посягающего на их права, имущество и покой человека. И законодательство это позволяет. Надо лишь его применять. Наверное, нет нужды воспользоваться вашей ручкой.
— Как говорится, у матросов нет вопросов. Что бы вы, Вадим Васильевич, пожелали сказать от себя?
— Как всем известна поговорка о суме и тюрьме, от которых не стоит зарекаться, так и понятно ожидание осужденных очередных амнистий. Нынешняя амнистия — особенная. Она словно из рук героев-освободителей, героев-победителей. Их подводить ох как нельзя.
Интервью провел А. КАЛЬКО.
Фото автора.