19o
С человеком удивительной биографии познакомил меня лет 25 назад полковник-десантник, в то время преподаватель спецкафедры политехнического института Владимир Армашев. От него я и узнал, что есть в нашем городе Курске интересный человек — Дмитрий Анатольевич Лифинский: офицер-подводник, большой патриот флота, мастер-судомоделист. А так как я собирал в свой личный архив чертежи и фотографии боевых кораблей СССР и России (а будучи моложе, и сам построил немало различных моделей), то, естественно, неизвестный коллега сразу же заинтересовал меня, и вскоре мы познакомились.
Во второй половине 80-х годов в нашей стране начали снимать «завесу секретности», царившую десятилетиями в армии и особенно на флоте. В центральной газете «Правда» был напечатан очерк Николая Черкашина «Взрыв», а спустя год или два — «Взрыв и его эхо», в которых говорилось о гибели линкора «Новороссийск» в ночь на 29 октября 1955 года. Однако ЧП продолжали происходить и в 60-е, и в 70-е годы, но о них народу «не докладывали». И только о гибели в Норвежском море многоцелевой АПЛ «Комсомолец» 7 апреля 1989 г. (в эпоху наступившей гласности) нам стало известно в режиме реального времени, а трагедия Чернобыля (26 апреля 1986 г.) была доведена до населения, увы, не сразу, лишь когда западные «голоса» уже вовсю о ней трубили. Еще раньше, 10 августа 1985 г., на Дальнем Востоке случилась почти идентичная катастрофа, о которой полностью умолчали. И как знать, если бы своевременно тогда огласили об этом ЧП и сделали выводы, возможно, не было бы беды на атомной станции в Чернобыле. Но, увы…
Когда в газете «Труд» появилась статья вице-адмирала В.М. Храмцова «Взрыв в бухте Чажма», открывшая правду о страшной трагедии на Тихоокеанском флоте, я тут же показал этот материал Д.А. Лифинскому. Каково же было мое удивление, перешедшее затем в шок, когда Дмитрий Анатольевич буднично заметил мне, что ему хорошо известно это ЧП, тем более что он сам (!) был его очевидцем. Но и это было еще не все. Главное откровение моего товарища было впереди, однако я расскажу обо всем в строгой хронологической последовательности. При этом хочу еще заметить и подчеркнуть, что никогда раньше до публикаций в центральных газетах и журналах Дмитрий Анатольевич не упоминал об этой катастрофе! Объясню, почему: во-первых, ему в свое время пришлось давать подписку «о неразглашении» (и смею думать — не единожды), а во-вторых, природная скромность не позволяла упоминать об этом ЧП. И если бы высшие офицеры-подводники не начали говорить открыто в печати об этом взрыве, думаю, что я никогда бы не узнал от капитана 1 ранга Лифинского эту давнюю трагическую историю.
И еще очень важное (именно это и подтолкнуло меня к написанию данного очерка): во всех публикациях, которые мне удалось прочитать, посвященных взрыву в бухте Чажма, говорится о том, как контр-адмирал Храмцов вместе с офицером, так кстати оказавшимся рядом с ним в тот роковой день, рубили топорами толстые швартовые канаты и различные кабели, чтобы подготовить аварийную подлодку «К-431» к буксировке на мелководье. Особо отмечу, что фамилия офицера ни в одной статье не называлась! Запомним этот факт! Постараюсь восстановить справедливость — хотя бы через три десятка лет…
Итак, на календаре 10 августа 1985 года. Судоремонтный завод N 30 (СРЗ-30), что в бухте Чажма Приморского края. В тот роковой день капитан 3 ранга Дмитрий Анатольевич Лифинский был дежурным по АПЛ «К-42» «Ростовский комсомолец» (проект 627А), находившейся тогда в ремонте. Рядом с ней стояла атомная ракетная подлодка «К-431», на которой проводилась плановая перезарядка ядерного топлива. Для этой операции над реакторным отсеком были вырезаны и сняты легкий и прочный корпуса, а чтобы прикрыть отсек от атмосферных осадков, установили алюминиевый домик типа «зима». К лодке «К-431» пришвартовали плавмастерскую «ПМ-133», специально оборудованную для обеспечения работ по перегрузке активных зон реакторов.
В субботу, 9 августа, перегрузочная команда закончила менять ТВЭЛы (тепловыделяющие элементы) и опустила толстенную крышку реактора, однако маленький осколок от электрода попал под красномедное кольцо, уложенное на корпус реактора, — герметичности не получилось! Нужно было снова поднимать крышку реактора, повторяя опаснейший этап перезарядки. В воскресенье, нарушив инструкцию о созыве комиссии при непредвиденном сбое работ, снова подняли крышку реактора носовым краном плавмастерской, при этом не закрепив стопор удержания компенсирующей решетки…
В книге Николая Черкашина «Чрезвычайные происшествия на советском флоте» (М. Вече. 2009 г.) бывший командующий 4-й флотилией атомных подводных лодок вице-адмирал Виктор Михайлович Храмцов вспоминает: «Итак, одиннадцать офицеров перегрузочной команды сняли крепления с крышки реактора, и кран плавучей мастерской начал поднимать ее. Офицеры рассчитали расстояние, на которое кран мог поднять крышку так, чтобы не началась цепная реакция, но они не знали, что вместе с крышкой вверх пошли компенсирующая решетка и остальные поглотители. Создалась критическая ситуация! Дальнейший ход событий зависел от малейшей случайности. И она произошла…
Крышка с компенсирующей решеткой и поглотителями висела на кране плавмастерской, которая могла качнуться в ту или иную сторону и таким образом еще более поднять крышку на пусковой уровень или опустить. Как раз в этот момент с моря подошел торпедолов и на скорости 11-12 узлов прошел по бухте Чажма. От торпедолова пошла волна. Она качнула плавмастерскую с краном. Крышка реактора была вздернута со всей системой поглотителей на еще большую высоту, и реактор вышел на пусковой уровень. Произошла цепная реакция. Выделилось огромное количество энергии, мощный выброс выметнул все, что было в реакторе, над ним и рядом с ним. Перегрузочный домик сгорел и испарился. Сгорели в этой вспышке и офицеры-перегрузчики…
Кран на плавмастерской вырвало и выбросило в бухту. Крышка реактора весом 12 тонн вылетела (по свидетельствам очевидцев) вертикально вверх на полтора километра и снова рухнула вниз на реактор. Потом она свалилась на борт, разорвав корпус ниже ватерлинии. Вода из бухты хлынула в реакторный отсек. Все, что было выброшено в момент взрыва, легло на «К-431», «К-42″, плавучую мастерскую, дозиметрическое судно, акваторию бухты, пирсы, завод, сопки. Ветер был со стороны бухты на завод. В считанные минуты все вокруг аварийной лодки, все, попавшее в след выпадения осадков, стало радиоактивным. Уровни гамма-излучения в десятки, в сотни раз превышали санитарную норму. Это произошло в 12 часов 5 минут 10 августа 1985 года…»
Здесь хочу привести слова одного не известного мне очевидца с ПЛ «Б-99» проекта 629, стоявшей по другую сторону пирса. Он утверждает, что авария произошла не в воскресенье, а в субботу. И еще: он видел, что крышка реактора торчала вертикально из воды метрах в 70-100 по другую сторону пирса, поэтому он сомневается, что она рухнула на эту же АПЛ. Тем не менее я продолжу свое повествование.
Капитан 3 ранга Дмитрий Лифинский, находившийся внутри своей «К-42», выскочил наверх. То, что он увидел, напоминало, по-видимому, ад! Над реакторным отсеком соседней лодки бушевало пламя, валил черный дым. Потом люди, которые видели взрыв издалека (в частности врач-уролог из г. Фокино Елена Кондякова), вспоминали, что над бухтой Чажма стояло… грибовидное облако! Находясь рядом с ядерным «вулканом», Дмитрий не мог видеть, что творится над головой, однако в память ему врезалось, что верхняя часть ограждения рубки была как бы покрыта сукровицей. Тяжело говорить, но я считаю, что это были, скорее всего, осевшие на обшивку лодки молекулы сгоревших или испарившихся тел офицеров из перегрузочной команды. А фрагменты тел тех, кто находился при взрыве чуть в стороне, разлетелись по причалу и палубе плавмастерской.
Моментально оценив обстановку, Лифинский объявил аварийную тревогу, дал сигнал «Радиационная опасность». Он решил, что необходимо прежде всего тушить пожар на соседней лодке, а потом уже думать о спасении их «китенка» (так ласково до сих пор называет Дмитрий Анатольевич свою «К-42»). Вместе со своей дежурной вахтой (14 человек) они включили помпы и в три ствола приступили к тушению пожара. Естественно, Дмитрий как опытный специалист, командир БЧ-5 (электромеханической части) понимал, что скрывалось за бушевавшим в разрушенном реакторном отсеке «К-431» адским пламенем, но думать нужно было прежде всего не о себе, а о жителях поселка Дунай, рабочих и служащих судоремонтного завода. Немного забегая вперед, скажу, что после трехчасового «боя» огонь все же уступил напору и мужеству моряков.
С другой стороны ужасного ядерного «вулкана» (точнее — с палубы «ПМ-133») командовал своими матросами также капитан 3 ранга Валерий Сторчак — врио командира плавмастерской. «К-431» приняла уже много забортной воды, да и «К-42» имела значительные повреждения, так что у офицеров не было даже секунды на отдых… Считаю, что на плечи этих двух старших офицеров и легла вся тяжесть спасательной операции в первые минуты и даже часы после теплового взрыва реактора. И если своих подчиненных они могли еще беречь и периодически менять, отсылая часть из них в относительно безопасные, удаленные от взорванного реактора отсеки плавбазы и АПЛ «К-42», то сами вынуждены были все время находиться снаружи! Естественно, что и «рентген» они нахватали немерено, ведь когда пожар уже был ликвидирован, все приборы по замеру радиационного фона просто зашкаливали!..
Спустя несколько суток удалось все же установить мощность дозы излучения во время взрыва — по золотому кольцу, снятому с руки одного из погибших офицеров. Исследование показало, что в момент взрыва излучение достигло… 90 тысяч(!!!) рентген в час. Хочу подчеркнуть, что Дмитрий Лифинский и Валерий Сторчак до конца выполнили долг перед Родиной, остались верны присяге и Военно-морскому флагу! Они мужественно выдержали весь этот ад, но самое главное — не покинули опаснейшую зону, а боролись за спасение подлодок, пока не пришла помощь! Думаю, что не погрешу против истины, если по мужеству и стойкости сравню этих офицеров с севастопольцем капитаном 3 ранга Ефимом Матусевичем, который в борьбе за живучесть ЛК «Новороссийск» до конца оставался со своими матросами в низах линкора!..
Битва за спасение «К-431» продолжалась уже свыше полутора часов, когда из бухты Стрелок подошел спасатель «Машук» и увел «ПМ-133» «от греха подальше» — к острову Путятина, где матросы двое суток смывали с палубы и надстроек плавмастерской радиоактивную грязь. Затем их сменил резервный экипаж…
Итак, «ПМ-133» увел буксир, и теперь Дмитрий Лифинский остался, можно сказать, один на один(!) с бедой и пришвартованной к его «Ростовскому комсомольцу» и оседающей на его глазах АПЛ «К-431».
К 16 часам 30 минутам на пирс прибыл контр-адмирал В.М. Храмцов, только что прилетевший во Владивосток из Москвы со сборов. Ниже я приведу фрагмент из его воспоминаний, помещенных в статье «Тихоокеанский Чернобыль» на сайте «Беллона. Ру»:
«…Только в 16.30 доехали. Бегу на завод — нигде никого. Никого, ни одной живой души нет и на подводных лодках. И вдруг вижу: навстречу спешит капитан-лейтенант, дежурный по «К-42». К сожалению, не помню его фамилии. Это удивительный человек, настоящий герой, не бросил службу, не убежал, как все. Он один метался по территории завода, потому что аварийная лодка стала тонуть, корма осела, нос задрался.
Но как спасти погружающуюся махину водоизмещением шесть тысяч тонн вдвоем? И тут мы увидели, что к лодке спешит буксир, причем не военный, а гражданский… Мы с капитан-лейтенантом схватили с пожарного щита топоры и стали рубить швартовые концы, кабели питания, воздуховоды вентсистем — все, что связывало лодку с берегом. Подхватили ее под уздцы и потащили к отмели…»
И ниже он говорит: «Обязательно надо установить фамилии того капитан-лейтенанта и храбреца с буксира, это были настоящие герои».
То, что по прошествии четверти века В.М. Храмцов перепутал звание офицера и забыл его фамилию, в принципе, простительно, — до званий ли было в тот роковой день, когда от всего случившегося и увиденного вообще можно было свихнуться. Отрадно другое: вице-адмирал во многих своих интервью и статьях вспоминает этого смелого безвестного парня — офицера с «К-42»! И я сердечно благодарен ему за эту святую память! С другой стороны, мне непонятно, почему за эти годы никому ни в Москве, ни на КТОФе не пришла мысль найти «неизвестного» героя и явить стране его незаслуженно забытое имя? Все больше убеждаюсь, что прав артист кино Владимир Машков, говоря: «Мы очень быстро забываем своих героев, а иногда их даже не любим!»
Заканчивая свой печальный рассказ, доложу вам, уважаемые читатели, что, пережив трагедию флотского масштаба, Дмитрий попал, увы, еще и в… автокатастрофу: знакомый мичман вез его на мотоцикле в госпиталь (чтобы взяли кровь на анализ, так как специально его, вы не поверите, не лечили), а дорога была сырой и грязной, — к несчастью, столкнулись с КамАЗом! Диме раздробило левое бедро и оторвало ногу ниже колена. Нужно ли говорить, каких внутренних сил потребовали и операции, и лечение от облученного организма? Но возможно, что эта жестокая травма, случившаяся на скользкой автодороге, как ни странно, и спасла жизнь офицеру.
Пока солдаты из соседней воинской части донесли его на шинели до санитарной машины, пока доехали до госпиталя, из ран ушло много крови. Большое спасибо офицерам и матросам: сданная ими кровь вдохнула новые силы в измученный радиацией и операциями организм и, наверное, сотворила чудо — спасла его от переоблучения! А еще низкий поклон и светлая память Диминой маме, Марии Егоровне, которая через всю Россию приехала из Курска в далекий город Владивосток и там долго выхаживала израненного сына. Что бы мы делали без наших матерей?..
После всех напастей Дмитрий Анатольевич сумел все же «сохранить плавучесть». Он и поныне служит Родине и обществу! Сейчас капитан 1 ранга в отставке Д.А. Лифинский возглавляет городскую общественную организацию содействия флоту «Кают-компания». Его можно часто видеть в стенах курских школ, училищ, техникумов. Опытному подводнику, окончившему Высшее военно-морское инженерное училище им. Ф.Э. Дзержинского, прошедшему службу в годы «холодной войны», есть о чем поведать будущим защитникам Отечества. Педагоги курской средней школы N 1, где когда-то учился Дмитрий Лифинский, могут по праву гордиться своим бывшим учеником!
А какие чудесные, изящные, прелестные модели парусных кораблей он строит своими руками! Причем делает их практически «с нуля», то есть все детали изготавливает сам. Не забывает он создавать и модели кораблей родного подводного флота. Я и сам в детстве-юности построил немало и плавающих, и летающих моделей, даже не раз выступал на областных авиамодельных соревнованиях (грамоты и дипломы, полученные тогда, бережно храню до сих пор), но мой товарищ Дмитрий Анатольевич — это Мастер-судомоделист с большой буквы! Когда взорвался АПРК «Курск», то где-то более года я усердно разыскивал различные схемы и фото «Курска», затем подготовил чертежи в масштабе 1:200 от натуральной величины, по которым Дмитрий Анатольевич построил красивую модель АПРК «К-141» и подарил ее музею училища N 22, в котором был создан музей памяти подводников АПРК «Курск». Похвалюсь также, что мне было чрезвычайно приятно получить в подарок на свой юбилей модель дальневосточного транспорта «Байкал», построенную ветераном подплава Лифинским!..
И последнее. Очень обидно, что герои Отечества зачастую остаются «в тени». Не погрешу против истины, если скажу, что так не должно быть. Да, тогда, «по умолчанию», вследствие большой секретности, офицер Лифинский не был представлен к заслуженной награде, однако не поздно это сделать и сейчас. Недавние события на атомных станциях в Японии вновь напомнили миру, как жесток бывает даже «мирный» атом! И как неимоверно тяжело ликвидировать ужасные последствия ядерных ЧП…
Нет державы СССР, которой многие из нас служили верой и правдой, но сохранилась Россия, и есть ее высшее отличие для людей, совершивших подвиг, — присвоение им звания Героя России! Еще не поздно восстановить справедливость, допущенную по отношению к человеку, у которого на первом месте всегда были и остаются любовь к флоту, верность присяге и Военно-морскому флагу и лишь в последнюю очередь — забота о своей жизни…
В. ЖИДКИХ, патриот ВМФ СССР и России, поселок Тим Курской области.
На снимках: участник аварийно-спасательных работ на АПЛ «К-431» Дмитрий Лифинский в молодые годы; момент вручения модели: (слева направо) Вячеслав Жидких, Дмитрий Лифинский, Владимир Хаткевич; «К-42» в доке; АПЛ «К-431».
