24o
Рубрику ведет Леонид СОМОВ.
Мой отец захватил всю войну, дошел до Праги, где был тяжело ранен. Конечно, много разных историй рассказывал, в основном касающихся курьезных случаев. Некоторые из них — самые загадочные — крепко засели в памяти.
…Дело было, я хорошо запомнил, под Витебском, на исходе лета 1941 года. Немецкие части перед знаменитым Витебским сражением часто локально
контратаковали. Отец командовал стрелковой моторотой. Вечером его часть по приказу из полка отошла на один километр и остановилась на рубеже, где располагалась ветхая деревушка, состоящая всего из двадцати домов. Приказ был строг и четок: «Закрепиться! Ни шагу назад!»
Отец и еще трое офицеров остановились на постой в полуразрушенной избенке. Когда постучались, за дверью раздался шорох, послышался старческий кашель. А зайдя, они на полатях увидели маленькую, закутанную в серую шаль старушку. А всю комнату как бы держала в углу старинная икона — полутораметровая, с ковчегом, изображающая Богоматерь с младенцем.
Бабуля, кряхтя, сползла с полатей, младшие офицеры помогли ей отыскать в погребе мешок с картошкой. Поужинали тушенкой, отварной картошкой, и бабуля еще открыла банку с огурцами.
Мой родитель, зная, что немцы с утра пойдут в атаку, долго уговаривал хозяйку эвакуироваться. Но она — ни в какую! «…Сюда немец не дойдет, а изба с иконой останутся в целости», — твердила она.
Между прочим, рассказала бабушка и об истории иконы. Оказывается, в дни ее далекой молодости икону нашли в заброшенном колодце. Мальчишки, играя, услышали из старого лаза какой-то стон. Позвали взрослых. Те решили сделать раскоп и обнаружили эту самую икону. Тяжелую, килограммов на двадцать. Время ее пощадило. Достали ее и втроем понесли в дом старосты. Но у самого крыльца богатея икона вдруг неимоверно затяжелела. Тогда решили внести ее в дом фельдшера. Но и здесь икона «проявила характер». И только в эту самую избенку, где жили мать нынешней хозяйки хаты и двое детей, старинный образ внесли без всяких усилий.
В сельце этом, рассказывала старушка, за семьдесят лет на ее памяти случилось четыре пожара. Но изба ни разу даже слегка не подгорела, а икону никогда из нее не выносили. Такие вот чудеса.
…Утром немцы стали наносить по деревне минометные удары. Тут подошло подкрепление из полка, и часть моего отца приняла бой, много потерь было. А в деревне сгорели почти все избы, всего три остались. Отец и два автоматчика после того, как атака была отбита, решили заглянуть туда, где давеча офицеры ночевали. И что же? Избушка, издавна латаная-перелатанная, как стояла, так и продолжала стоять…
Но самое главное — это «поведение» иконы в ответ на все это бедствие, содеянное войной. Когда мой родитель вошел в дом, его поразила какая-то благодатная тишина в нем. За порогом, уже в сенях почему-то не ощущался запах гари, а старушка, одетая во все белое, сидела у печки и, представьте, вязала носок.
А вот в облике иконы что-то изменилось. Лики Богоматери и Христа-младенца стали как бы чище, от них исходило какое-то сияние. Отец внимательно всмотрелся в икону и с удивлением вдруг обнаружил вот что: по левой щеке Богоматери текли из глаза две ровные струйки алого цвета. Капли затекали до пояса образа…
А бабуля, заметив реакцию моего отца, ничуть не удивилась: «Знаешь что, соколик, эта икона особая. Она на людские беды сердечно отзывается. Помнится, когда в соседней Плетневке попа-батюшку власти в Соловки упекли за богоугодные проповеди, так она семь дней плакала…»
…До сих пор этот загадочный военный эпизод отца я помню так, как будто услышал о нем вчера. А ведь прошло целых полвека. Видать, Господь Бог во все времена являет чудеса сострадания и всепрощения…
А. РОДЗИВИЛОВ, офицер КЧФ в отставке.
