12oЕсли я попрошу вас назвать самого известного военного корреспондента… Какое имя сразу приходит на ум? Нерусское, правда ведь? Грэм Филипс. Есть блестящие наши профессионалы: Поддубный, Стешин… Но почему-то четверо из пяти опрашиваемых, сам проверял, называют Грэма. При том, что и «картинка» у него прыгает… И его репортажи по канонам журналистики репортажами назвать трудно: скорее, просто — свидетельства очевидца… И по-русски говорит невразумительно… и, скажу больше, военным корреспондентом, сам признался, он себя не считает, а подишь ты…
О феномене Грэма Филипса на днях удалось порассуждать с… самим Грэмом Филипсом. Почти месяц известный блогер работает в Крыму, на прошлой неделе был в Севастополе и согласился дать эксклюзивное интервью для главной городской газеты. О том, что не считает себя военным корреспондентом, тогда и сказал. Случились и другие откровения, которые сам Грэм с удивлением сразу и комментировал: «Надо же, в первый раз это говорю…». Впрочем, не буду забегать вперед. Вначале было… Комплимент вначале был. Я совершенно искренне порадовался за себя: а переводчик нам не нужен, поскольку прогресс Грэма Филипса по части русского языка оказался настолько очевидным, что было понятно все. Даже труднейшие наши падежные согласования давались собеседнику легко, и только самые сложные в произношении слова он (впрочем, вполне узнаваемо) коверкал. Похвалил такой русский и почувствовал, что собеседник этому искренне обрадовался. Вы скоро тоже поймете — точно не из-за тщеславия. Впрочем, довольно интриговать. Почему Грэм приехал в Крым и Севастополь? Ведь об этом прежде всего хотели бы узнать?
— Внутреннее чутье, наитие, инстинкт на главное. У меня было ощущение, что сейчас надо ехать в Крым. Впервые посетил полуостров 18 месяцев назад. Видел ваш референдум. Пережил потрясение от ощущения единства воли крымчан вернуться домой. Это было грандиозно. Крым — то место, где я начался как корреспондент. У русских есть такое выражение: «Вернуться к истокам». Вот и я почувствовал, что пора вернуться туда, где все для меня начиналось. Западные СМИ сейчас пишут: Крым стал пустым и напряженным. Все плохо: работы нет, люди бедствуют и недовольны, татары против России, репрессии… Я ехал в твердой уверенности, что не может всего этого быть, не вяжется с тем ощущением справедливости происходящего, которое я почувствовал в крымчанах в марте 2014 года.
— Вы приехали вернуть мир в собственную душу?
— В какой-то степени. Просто я представил, как все это воспринимают простые люди не Западе. Да что там на Западе — на Донбассе. Крым играет важную роль для Донбасса не только потому, что отсюда идет гуманитарная помощь, здесь проходят реабилитацию раненые, здесь много беженцев из зоны АТО… С полуострова идет мощная моральная поддержка, без которой было бы очень тяжело. Не знаю, сумел я объяснить. Но вот потому и приехал. Я ведь не считаю себя военным корреспондентом. Считаю себя корреспондентом, который освещает войну. Когда война есть. Но я не люблю снимать войну. Мне больше нравятся съемки в Крыму. Они помогают увидеть смысл происходящего на Донбассе. Для тех людей, которые там сейчас живут. Там столько силы в народе! Они заслуживают победы, заслуживают достойной жизни…
— Крым вас не разочаровал?
— Самое главное я увидел и об этом постоянно рассказываю в своих крымских репортажах: люди живут мирно и без тревожности. Люди всех национальностей. Включая и крымских татар, с которыми я сделал много своих репортажей. Хотя могло быть то же самое, что и на Донбассе. Я встречал здесь людей, которые и за Украину. Немного, примерно одного из десяти или даже меньше. Но они не боятся высказывать свои убеждения. В них никто не видит врагов. К примеру, в Киеве сказать: «Я — за Россию»… Такое даже представить трудно. В Крыму люди могут планировать свое будущее. Здесь есть ощущение, что завтра будет лучше, чем сегодня.
Я был на первом звонке в Симферополе. Даже дети очень патриотически настроены. Брал интервью у Сергея Аксенова и Сергея Меняйло. Они живут тем же, что и остальные крымчане, севастопольцы… Здесь всё — настоящее. Поэтому мне нравится работать в Крыму. И я буду еще приезжать сюда.
— Но возвращаетесь на Донбасс…
— Донбасс всегда со мной. Я искренне радуюсь, когда в Крыму нахожу какие-то донбасские истории. Их здесь очень много. Сегодня познакомился с девушкой, которая меня увидела и расплакалась на камеру. Дончанка, очень скучает и хочет вернуться домой… А я вдруг понял, о чем мечтаю. Мечтаю увидеть первый пассажирский самолет в возрожденном Донецком аэропорту.
— Вы так надолго хотите остаться на Донбассе?
— Просто я знаю, что на данное время Донбасс — это мой долг.
— Перед кем?
— Вы задаете вопросы, которые я и сам себе не задавал. Понимаете, я вполне благополучно прожил в Лондоне до 35 лет. И вдруг понял: в жизни ничего не происходит. В 2012-м приехал на чемпионат Европы по футболу. Увидел Донецк, Киев, Одессу. Одесса понравилась. А почему не попробовать? Изучить русский язык. У меня там все складывалось хорошо. Фирма, бизнес, связанный с изучением языков… Хотя всегда хотел заниматься серьезной журналистикой. В Лондоне такой возможности для меня не было. Зато в Киеве вдруг появилась. И я переехал туда. В самом деле, поначалу было очень интересно. Там ведь тоже все начиналось с искреннего желания простых людей добиться справедливости. Потом всем этим воспользовались радикалы — «Свобода», украинские националисты. Майдан возглавили люди без совести. Я не смог об этом молчать. Мне там стало некомфортно и при первой возможности уехал в Крым, где почувствовал: у людей такая же реакция на происходящее на Украине, что и у меня. В Крыму, считаю, и состоялся как корреспондент. Но об этом мы уже говорили.
— Благополучный британский гражданин, как лорд Байрон, бросает все ради торжества справедливости… Что по этому поводу говорят ваши родители?
— У Байрона получилась короткая жизнь — 37 лет. Мне сейчас 36. Надеюсь, мы с ним не так уж и похожи… Но я, наверное, могу его понять… Что касается моих родителей, то они, конечно, переживают, но поддерживают. Когда посол Украины выступал в Лондоне, моя мама приехала на митинг, задавала вопросы: «Почему вы обманываете по поводу происходящего на Украине?» Моя мама сама выступала на том митинге…
У нас в семье было четыре мальчика. Мое семейное воспитание таково, что надо что-то хорошее сделать в жизни. Мама и папа внушили, что надо быть хорошим человеком, помогать людям, не бояться труда. Я могу работать без перерыва. А еще нас воспитывали патриотами своей страны. Я люблю Великобританию, горжусь, что я великобританец. Я не просил российского гражданства (Грэм ни разу не назвал себя англичанином или британцем, именно великобританцем. — Авт.). Но родители привили и чувство чести, позволяющее не соглашаться со своей страной, если она поступает недостойно.
В ситуации с Украиной моя страна поступает недостойно, запрещая правду. Для меня каждое знакомство с нынешними новостями Би-би-си — потрясение. Как великобританский мальчик я воспитывался на Би-би-си. Это наша икона, наше всё! Сегодня я потерял всякое уважение не только к Би-би-си. Ко многим ценностям, которые считал незыблемыми. Вранье не может и не должно быть привычным явлением. Я — не идеалист. Просто к неправде нельзя привыкать. Это разрушительно для всех. Те, кто пытается очернить сейчас Россию, — это или моральные уроды, или легковерные люди. У последних не все потеряно. Их можно попытаться переубедить. Что я и стараюсь сделать.
— Раз уж разговор зашел о большой России, раз уж вышли за рамки регионального разговора… Вам нравится Россия?
— Мне она интересна. Я хочу ее понять. Это, наверное, тоже из детства. Мой близкий родственник участвовал в Северных конвоях. Бывал в Ленинграде во время войны. Много рассказывал и о стране, и о людях, с которыми свела военная судьба. Рассказывал с огромным уважением и даже каким-то восхищением. Мне очень хотелось проверить это восприятие.
Сравнить. Первая моя встреча с Россией произошла в 2012 году. Мне комфортно в русской среде, в русском культуре, я чувствую, что в этой стране занимаюсь важным делом. Мне нравится все это ощущать. В России я нужен, а дома — нет. В моей стране ко мне относятся как к преступнику. Незаслуженно и обидно, но я принимаю эту несправедливость. Потому что люблю Великобританию и убежден: хорошие отношения с Россией соответствуют ее национальным интересам. Потому буду всегда говорить правду о вашей стране. И у меня есть амбициозный проект. Я, конечно, буду в России на чемпионате мира по футболу в 2018 году. И еще хочу за 18 месяцев объехать всю Россию, чтобы рассказать правду о ней. Правда когда-нибудь восторжествует. И хоть чуть-чуть благодаря моим усилиям. Но у меня нет одержимости Россией. Одержимость Донбассом и Крымом — это есть. Потому что важно, чтобы там сложилось так, как хотят люди. Мне это понятно. Потому что я сам хочу быть свободным, хочу заниматься тем, что мне нравится, хочу честно делать свое дело, чтобы люди видели на экране то, что действительно является моей сущностью… На Донбассе я все это ощущаю. Там много таких людей. Я знаю народ Донбасса: щедрый, прямой, великодушный, милосердный. Он заслуживает победы. И победит.
Но как только у меня появится ощущение, что все складывается как надо, складывается хорошо, мне захочется, наверное, уехать. Я здесь понял, что мне всегда нужен новый вызов для себя. Мне интересны Эквадор, Парагвай, Колумбия. Но я знаю и другое. Знаю, что всегда буду с огромным удовольствием возвращаться, может быть, даже буду жить в России.
— Грэм, а что для вас победа?
— То, что я вижу сейчас в Крыму. Мирная жизнь. Уверенность в правильности того, во что веришь. Желание смотреть в будущее. Первый звонок. Свобода слова. Но это уже абсолютная победа.
— Что ж, победы всем нам. А вам еще удачи, везения и терпения. Храни вас Бог.
Александр СКРИПНИЧЕНКО
