19o27 февраля (по новому стилю) 1855 г. главнокомандующий военно-
сухопутными силами в Крыму князь Александр Сергеевич Меншиков, к
этому времени уже серьезно больной, был отправлен в отставку. Это
событие, надо полагать, с воодушевлением встретили защитники
Севастополя, называвшие сиятельного князя не иначе как «анафемой» и
«чертом». И действительно: спустя три дня после ухода А.С. Меншикова с
поста на вице-адмирала П.С. Нахимова было возложено командование
войсками Севастопольского гарнизона. Появилась надежда на
благоприятный исход обороны. Но город уже было не спасти, и
официальной историей Меншиков, как писал севастопольский краевед
Е.В. Веникеев, еще в дореволюционное время был избран «козлом
отпущения за все промахи и ошибки русской армии». Этот шлейф горе-
командующего сохраняется за ним и по сей день. А между тем это далеко
не так…А.С. Меншиков был колоссально богат, поэтому никогда не брал взяток (факт весьма отрадный для нашего Отечества) и считался очень образованным человеком. Обладал огромнейшей по тем временам библиотекой в 30 тысяч томов (среди них было немало книг по военному искусству) на всех европейских языках, которые, как говорят, прочел все, уделяя главное внимание историческому европейскому опыту стратегии и тактики ведения войн.
«Он был умен и злоречив, — писал о князе советский историк Е.В. Тарле, автор книги «Крымская война». — По своему положению он примерно с сорокалетнего возраста ни в ком не нуждался, кроме, конечно, самого царя. Метил он в своих карьеристских помыслах так далеко, что когда ему однажды предложили быть русским посланником в Саксонии, он возмутился таким, по его мнению, унизительным для него предложением и вышел временно в отставку. Личной храбростью он, бесспорно, обладал и на войне 1828-1829 годов был тяжело ранен».
Тогда, в 1828 г., Меншиков взял крепость Анапу, а под другой турецкой крепостью, Варной, был ранен в обе ноги ядром уже в третий раз.
«Как управляющий делами Морского министерства (занимал этот пост с 1827 г. — Авт.), — отмечал С.Н. Сергеев-Ценский в романе «Севастопольская страда», — Меншиков отлично поставил флот, особенно Черноморский, так блистательно показавший себя в Синопском бою; как генерал-губернатор Финляндии — он был вполне на месте, успешно вел борьбу с казнокрадством чиновников, чего никак не мог добиться Киселев в Министерстве государственных имуществ; как полномочный посол в Константинополе — он сделал все, что можно было сделать, не роняя престижа России на Востоке…»
Но Крымская кампания кардинально изменила судьбу князя. И он предвидел это, считая, что назначением его командующим войсками в Крыму кто-то (про себя он даже останавливался на нескольких фамилиях) хотел доставить ему блестящую возможность запятнать свое историческое имя. Это и случилось после первого же проигранного им Альминского сражения.
Сам А.С. Меншиков не сомневался в его удачном исходе, уж очень хороша была выбранная им позиция на возвышенном левом берегу реки Альмы. Она полностью обеспечивала при благоприятном исходе длительную оборону, а при неблагоприятном — отход с сохранением войск с угрозой для неприятеля. Как считает С.В. Ченнык, автор обстоятельного труда, посвященного этому сражению, в некотором смысле князь своим замыслом даже опередил идеи будущего классика военной науки XIX в., прусского фельдмаршала Мольтке, который в 1857 г., побывав в России, изучал опыт Альминского сражения и высказал мысль о том, что задуманный Меншиковым план этой битвы страдал лишь одним недостатком — многие командиры подразделений русской армии были недальновидны и нерасторопны. Уверенный в своих силах, А.С. Меншиков не провел рекогносцировку местности, а свой замысел сражения не довел до командиров, которые не смогли объяснить ничего своим солдатам. Но могли ли они сделать это?
В своем дневнике князь записывает 24 августа 1854 г.: «…Производили маневры. Увы, какие генералы и штабс-офицеры! Ни малейшего не замечаю понятия о военных действиях, о расположении войск на местности, об употреблении стрелков и артиллерии. Не дай Бог настоящего дела в поле!»
И Альма подтвердила это в полной мере. О «вечно пьяном», как его характеризовали современники, генерале В. Кирьякове писали не раз. Другого генерала, князя П.Д. Горчакова, не знали в лицо даже адъютанты полка, которым он командовал. Эти двое уже после окончания Крымской войны продолжали спор о том, кому был подчинен Бородинский полк. Забытый всеми, он в течение нескольких часов самостоятельно сдерживал атаки неприятеля. И таких «командиров» на поле Альминского сражения было предостаточно. Конечно, и сам А.С. Меншиков допустил ряд ошибок и, по-мнению С.В. Ченныка, «…упорно оставался в роли зрителя, а не режиссера этого чудовищного спектакля, в котором остальные генералы были просто статистами».
После Альмы, как считал С.Н. Сергеев-Ценский, князь был уже не тот, как будто кто-то его подменил: «Теперь на него легла тень неудачного полководца, он не оправдал надежд, которые были связаны с его именем». Руководить двумя следующими сражениями главнокомандующий не рискнул, поручив это делать свежим генералам, прибывшим в Севастополь с подкреплениями. Но и здесь кадровый вопрос сыграл с ним злую шутку. После Инкерманского сражения, проигранного генералом П.А. Данненбергом, за А.С. Меншиковым закрепилось прозвище «князь Изменщиков». Похоже, что тогда князь и стал окончательно «козлом отпущения».
Генерал М.Д. Горчаков (родной брат П.Д. Горчакова), «подбросивший» Меншикову из своей Южной армии генерала Данненберга, уже успевшего проиграть одно сражение Крымской войны, писал военному министру В.А. Долгорукому (тому самому, о котором князь однажды язвительно заметил, что тот имеет тройное отношение к пороху — «…пороху не нюхал, пороху не выдумал и пороху не посылает в Севастополь»): «Князь Меншиков оставил дела в таком положении, что только при помощи Божьей можно привести их в порядок».
Но именно А.С. Меншиков, используя теорию французского военного инженера второй половины XVII в. маршала Себастьяна Вобана, предложил реальный план обороны Севастополя. Он заключался в предотвращении прорыва неприятельской эскадры на внутренний рейд путем заграждения входа в бухту затопленными старыми кораблями и выводе из города части армии, которая должна была стать в тылу у подходящего неприятеля (так называемое «фланговое движение»).
Таким образом, союзники оказались бы между защитниками города на укреплениях и полевой армией. Своими идеями о защите города прямо на поле уже проигранного Альминского сражения А.С. Меншиков поделился только с двумя подчиненными — В.А. Корниловым и Э.И. Тотлебеном. Первому он поручил принять меры к защите бухты, а второму — выбрать фланговую позицию на Инкерманских высотах, с которой можно было бы угрожать неприятелю при его движении к Северной стороне. И, скорее всего, именно это обстоятельство (а не боязнь северного укрепления) и побудило союзников перейти на Южную сторону и приступить к длительной осаде Севастополя.
А вообще была ли в то время в империи лучшая кандидатура на пост главнокомандующего войсками в Крыму? Критиковавший князя М.Д. Горчаков — «ветхий, рассеянный, путающийся в словах и в мыслях старец…» (так характеризовал его один из современников), с февраля 1855 г. командовавший сухопутными и морскими силами в Крыму, когда сам оказался на месте А.С. Меншикова, то проявил себя совсем беспомощно.
«С полным убеждением можно сказать, что по уму и опытности, по характеру и огромным сведениям, — писал адъютант Меншикова В.А. Стеценко, автор известных мемуаров «Крымская кампания: воспоминания и рассуждения», — наш главнокомандующий был не только не ниже главнокомандующих союзников, но по критическому положению полуострова, Севастополя и флота, а равно по присутствию морских и военных сил вместе он один мог командовать в Крыму с большою надеждою на успех, чем всякий другой».
Конечно, жаль, что в николаевской России на тот момент не нашлось ни Суворова, ни Кутузова. А о Меншикове, по мнению В.А. Стеценко, «вполне можно сказать, что он сделал все, что сделать следовало, и не сделал такого, чего не следовало делать…» И время подтвердило это.
В 2011 г. в селе Воздвиженском Клинского района Московской области, где в Крестовоздвиженском храме был похоронен светлейший князь, в рамках программы «Аллея Российской славы» состоялось торжественное открытие памятника Александру Сергеевичу Меншикову.
А. ШИПЕНКО, краевед.
