13oГРУСТНЫЕ И ОПТИМИСТИЧЕСКИЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ КОМПОЗИТОРА.
«Тот, кто рожден был у моря, тот полюбил навсегда белые мачты на рейде,
в дымке морской города». Эта песня в полной мере соответствует
жизненной биографии Владимира Сильвестрова — известного в
Севастополе и за его пределами композитора, автора и исполнителя
многих песен, остроумного ведущего музыкальных программ и
творческих вечеров.
Сам он считает, что его флотская служба и творческая деятельность были
предопределены: родился Владимир Сильвестров в замечательном
городе Геленджике на берегу Черного моря. Там окончил школу, оттуда
направился в Ленинград и поступил в прославленное Высшее военно-
морское училище им. М. Фрунзе. Завершил образование на минно-
тральном факультете. Именно в этой кузнице флотских офицеров
Владимир сделал первые шаги на музыкальном поприще. А его
творческие задатки открылись ещё в детстве.
Слушать Владимира Сильвестрова всегда интересно. Речь его
перекатывается, как ручей по камням: спокойное течение прерывается
всплесками эмоций. Порой он выдает небесспорные оценки, но всегда
готов их обсуждать, приводя примеры из своего жизненного опыта.УЧЕНИК ФРЕЙЛИНЫ
Рассказывает Владимир Сильвестров:
— Отец прошел фронтовыми дорогами. Домой из Европы вернулся с подарком для меня, привез немецкий аккордеон. Я сразу взял его в руки, но не удержался на ногах — упал, инструмент меня перевесил. С тех пор с музыкой я не расставался. Меня привели в музыкальную школу в класс Ольги Гурьевны Абрамовой. Эта женщина до революции была фрейлиной двора его императорского величества. Несмотря на 85-летний возраст, весь её облик выражал какое-то высокое достоинство. Мне повезло пять сезонов учиться у неё. Чем-то я вызвал её расположение: она мне подарила фортепиано с канделябрами известной европейской фирмы. Прошли годы, пока я узнал и понял, какое это музыкальное сокровище. В 9-м классе мне удалось сочинить несколько романсов под влиянием своей замечательной учительницы. Через год нам организовали экспедицию в Грузию. В Поти на нас обратил внимание очень важный грузин. Мы услышали его разговор с начальником экспедиции.
— Слушай, генацвале, заболел наш музыкальный работник. А зарядку проводить все равно необходимо. Помоги мне, слышал, у тебя есть настоящий музыкант.
— Есть такой, — ответил начальник, — он на гитаре бренчит.
И показал на меня. Грузин подошел ко мне: «А ещё на чем играешь?»
Услышав ответ «На фортепьяно», он развел руками, сказал: «Такой инструмент привезти на пляж не могу. Там мы проводим зарядку. Дам тебе аккордеон. Поиграй недели две. Не только спасибо скажем».
На пляж привезли стол, на нем установили стул. Я проверил устойчивость такой конструкции и стал играть на физзарядке для пионерского лагеря неподалеку от города Зугдиди. Зато расплачивались с нами очень дефицитной в то время писчей бумагой, которую производили там на комбинате. Позже мне доверили руководить ансамблем санатория «Дружба». Вот так я ещё в школе набирался опыта концертно-исполнительской деятельности.
В то время у нас демонстрировался американский фильм «Серенада Солнечной долины». Я очень увлекся музыкой композитора Гленна Миллера. Тогда же на экранах появился фильм «Человек-амфибия», и я влюбился в музыку Андрея Петрова. А песню «Нам бы, нам бы, нам бы всем на дно» сочинил поэт Соломон Борисович Фогельсон. Позже я получил приглашение к нему домой. Когда он приехал в Севастополь, спросил его однажды: «Соломон Борисович, вчера на центральном ТВ транслировали в третий раз концерт Василия Павловича Соловьева-Седого, называли авторов песен, вас пропустили». Соломон Борисович усмехнулся: «Фамилия моя, Володенька, не так звучит, время такое». У меня хранится книжка его стихов с автографом. Я подумал: в музыкальном мире ещё многое мне надо понять. Да и не только в музыкальном.
ПОРЯДОК И ПОРЯДОЧНОСТЬ
В первые послевоенные годы на восстановление Севастополя приезжали люди, которые привозили в наш город землю и зеленые насаждения со всего Советского Союза. Сегодня эта традиция увяла, да и кто о ней напоминает: от тех, кто сидит в высоких кабинетах, этого не дождешься. Они высаживают за отчетный период безликие клумбы.
Помнится, в 70-80-е годы в некоторых газетах появилась рубрика «Если бы я был директором». И поступало множество дельных предложений. Сейчас, мне кажется, никто в них не нуждается: «Мы сами с усами».
Интересно задать нынешним школьникам и студентам вопрос: «Что значит стать севастопольцем?» Подобное, я знаю, уже бывало и собрало множество дельных и оригинальных предложений. Традиции следует развивать. Надо не только вручать дипломы и значки, но и всерьез вести с молодежью диалог во имя будущего Севастополя. Они откликнутся, особенно если общаться с ними на равных, обращаться к ним всерьез и по делу.
В моей биографии отразились 40 театральных сезонов и музыка к 40 спектаклям. Скажу так: при разнообразном репертуаре сейчас нет спектакля на флотскую тему. Флот преображается, приходит поколение высокообразованных юношей и девушек тоже. У них свой стиль жизни. А как они вживаются в флотскую среду? Это очень важная и актуальная проблема. Хочется видеть молодежь, принимающую на себя ответственность за судьбу страны.
В наше время репертуар флотского театра строился в соответствии с идеологическими нормами, но это не могло повлиять на Шекспира, на Мольера, на советских драматургов Б. Лавренева, К. Симонова, И. Штока.
Замечания, конечно, бывали, но не помню вышестоящих столичных проверяющих. Наши актеры находили свое подлинное призвание, когда прославляли честь флотского мундира. И музыканты отличались исполнительским мастерством, некоторые и теперь работают в разных городах России, преподают в музыкальных школах.
Моя позиция по жизни — порядок и порядочность. Любимая форма флотской одежды — китель. Это строгость без излишеств, удобно и надежно, подчеркивает мужскую стать. Меня ко многому приучила флотская служба.
Корабельная жизнь сплачивает людей. На крейсере «Жданов» воинский коллектив сложился из представителей 37 национальностей. Я отважился вести школу русского языка. Расписание занятий утвердил командир крейсера капитан 1 ранга Анатолий Моисеевич Шакун. Молодые матросы из союзных республик старательно учили стихи Пушкина и Твардовского, Некрасова и Симонова. Такая школа не была предусмотрена директивами. Но замечаний от проверяющих мы не получали.
Как-то в 80-е годы я пришел к командиру крейсера с предложением проводить все упражнения физзарядки под современную музыку. Анатолий Моисеевич усмехнулся: «Не надорвешься?» Вскоре собрался вокально-инструментальный ансамбль. На баке и на юте зазвучали марши, мелодии популярных песен. Под духовой оркестр матросы старательно выполняли упражнения. Отвечая на просьбы соседних экипажей, записали музыку на кассеты и раздали на все корабли бригады.
ГИМН ДЖАМАХИРИИ
Во время боевой службы довелось доставлять кассеты на корабли, находившиеся в Средиземном море. Однажды вызвал командующий эскадрой: «Сильвестров, предстоит заход в Ливию. Если не знаешь гимна этой Джамахирии, надо срочно разучить. Вот тебе пленка, разучивай!»
В кают-компании прослушиваю диск, сажусь за фортепьяно, делаю аранжировку. Но напрасный труд. Когда связались с посольством, нам сказали: не тот гимн. Вскоре на тральщике доставили подлинный гимн. Снова взялся за аранжировку. Корабль тем временем приближается к месту швартовки. На берегу играют гимн Советского Союза. Приветствуем ливийское командование салютом. После швартовки назначенный почетный караул вместе с командованием и оркестром возлагает цветы к воинскому монументу.
Пять суток визита пролетают как один день. Не случилось ни одного прокола. Командующий приглашает в каюту: «Вот тебе, композитор, настоящий гимн Ливийской Джамахирии. И знай, в этой стране действует закон: если кто-то неправильно насвистывает или наигрывает гимн, его направляют в долговую тюрьму, бьют по пяткам бамбуковыми палками». После прослушивания кассеты я все точно записал музыкальными знаками. И сыграли гимн Джамахирии правильно.
Конечно, настоящее творческое удовлетворение доставляют песни. Одна из моих — «Плыву к тебе» на стихи Михаила Танича — с 1985 года и до сих пор в репертуаре Ансамбля песни и пляски Черноморского флота.
Таланты выплывают неожиданно. Как-то пришел ко мне инженер Николай Мазалов, предложил марш к 300-летию Российского флота. Текст произвел на меня воодушевляющее впечатление. Вскоре переложил на музыку. Марш и в наши дни исполняет флотский ансамбль.
ПРИЕХАЛ МАРК БЕРНЕС
Как известно, песни вознаграждаются!
— Далеко не во всех случаях, — говорит Владимир Сильвестров. — Не скажу, что я — нуждающийся деятель искусств. В не столь далекие времена материальное положение композиторов поддерживалось гонорарами, более всего за исполнение песен в ресторанах. Теперь это зависит от прихоти успешных хозяев концертных площадок. Выручали нередко и песни к спектаклям.
Так, в 1974 году прозвучали мои песни в пьесе «Якорная площадь» Исидора Штока. Затем они исполнялись в театре им. Луначарского, музыкально-драматическом театре в Симферополе, в театре Северного флота в Мурманске. Я брал с собой при выходах в море различные пьесы, прочитывал, а музыку навевали обстановка морских походов, впечатления от городов Средиземноморья. Приходил в Севастополь с уже готовой партитурой, записывал. Музыкальные произведения обсуждались и насыщали спектакль.
Однажды довелось выступать с Марком Наумовичем Бернесом. Этот день запомнился навсегда: 9 мая 1970 года. В нашем училище готовились к празднику. И вдруг сообщают: «Приехал Марк Бернес!» Он тогда уже болел, но выступать у военных моряков согласился. Начальник клуба училища майор Савищев показывает рукой: «Не тревожь Бернеса». А через минуту сам обращается к народному артисту: «Марк Наумович, пожалуйста, послушайте песню нашего молодого автора». Я только закончил выступление, исполнялась моя песня «Двенадцатый причал». Марк Наумович говорит: «Запомните, курсант, писать надо музыку не столько разумом, сколько душой. Вот у вас душа чувствуется». До сих пор помню эти слова великого советского певца. Ему понравились слова:
Вернешься ты домой — на улицах весна,
На улицах сиреневый разлив.
Чтоб снова над землей не грянула война,
Причалы покидают корабли.
За песню «Двенадцатый причал» я получил диплом Союза композиторов СССР за подписью председателя — самого Тихона Хренникова. История такова. В мае 1970 года курсанты-«фрунзенцы» прибыли в Севастополь на учения «Океан». Нас, четверых, распределили на БПК «Отважный», который швартовался на 12-м причале. Устраиваемся в кубрике, открываю рундук, вижу тетрадный лист со стихами, заголовок «Двенадцатый причал». Автора до сих пор не знаю. Предполагаю, что кто-то из молодых матросов переписал из газеты «Флаг Родины», в которой еженедельно выходила воскресная страница. Её готовил известный журналист Анатолий Марета, предлагая читателям наиболее талантливые стихи. Впервые исполнил эту песню матрос, когда мы стояли в Североморске на рейде.
ВСПОМИНАЯ БЕЛУЮ ГВАРДИЮ
Сейчас, чтобы солист запомнился, на сцене работает оркестр, включается фонограмма, а на заднем плане 25 человек катаются по полу. Подтанцовка — явление массовое. У нас всегда были и есть замечательные композиторы, например, Юрий Милютин, Исаак Дунаевский. Дотянуться до таких вершин нынешние «прыгуны» не могут.
Сейчас, как ни странно, ощущается песенный голод. За последние 4-5 лет не появилось ни одной яркой песни. Все, даже очень известные мэтры, делают «римейки», повторяя самих себя.
Без скромности скажу: у меня есть три готовые песни очень достойного уровня. И есть певица соответствующего творческого уровня. Но кто меня подпустит, например, к Валерии? У неё мощный отряд заинтересованных лиц, которые охраняют её на дальних подступах. Ведь речь идет об очень высоких гонорарах. Сожалею, что так рано ушла Валентина Толкунова. Я как-то показал ей песню из спектакля «Семейная камелия», которая Валентину Васильевну заинтересовала. Но вторая встреча, к сожалению, не состоялась.
Вот уже несколько лет пишу музыку на либретто севастопольского инженера Николая Мазалова. Он создал пьесу по повести А. Куприна «Суламифь». Это мое любимое произведение. Меня привлекают национальные музыкальные мелодии: как чувства и поступки разных народов находят отражение в музыке. Вспоминаю поиски верной тональности для спектакля «Поминальная молитва». И грузинские, и армянские мелодии — все интересно, когда улавливаешь отзвук народного напева.
Сейчас передо мной трагическая тема исхода русской армии из Севастополя в 1920 году. Насыщаюсь прозой М. Булгакова: «Белая гвардия», «Дни Турбиных», смотрю кинофильм «Бег»: трагическое противостояние отчаявшихся граждан одного народа: белых и красных.
Возвращаясь в наше время, написал «Крымский вальс» для симфонического оркестра на стихи поэтов А. Джабарова и Л. Гусельниковой, который будет исполняться в классическом стиле Исаака Дунаевского.
Я, конечно, знаю музыку Глинки, Чайковского, Бородина, ценю классику. А не так давно открыл для себя ещё одного гениального композитора — Джаоккино Антонио Россини. Он в 18 лет написал первую оперу, в 36 лет — последнюю. Сам прервал музыкальную карьеру. И занялся кулинарией, открыл ресторацию на уровне науки, как принято в Италии.
Вот уже несколько лет телевидение приглашает севастопольцев на офицерский бал. Мы это видели в кино многократно. Вопрос: для чего бал? Ведь не только для развлечения. Надели мундиры, навесили медали, пляшут мазурку, полонез, краковяк. Это привлекает и участников, и зрителей. Как хочется, чтобы такие зрелища влияли на культуру горожан, их взаимоотношения отличались уважением и дружелюбием. А деятели культуры следовали бы заветам Александра Сергеевича Пушкина: «И чувства добрые я лирой пробуждал».
НАСЛЕДИЕ ПРЕДКОВ
Город Севастополь — это огромная симфония музыки. Белокаменные улицы, его скверы, парки, его памятники, его море. Эти аккорды приливов и отливов, святящиеся в бухтах огоньки и створы, стоящие на рейде корабли, снующие по бухтам катера… Все это музыка, её надо услышать, донести людям. Но самое удивительное то, что до многих современников, особенно до чиновников, эти звуки не долетают, ими не воспринимаются как особенность нашего города. Неужто они нуждаются в слуховых аппаратах?
По каким-то чудовищным лекалам стали перестраивать город, его уже трудно узнать. Когда-то белокаменные дома чистили машинами, теперь здания мажут мастикой. Перестроили все фонтаны, сбивают мощеные улицы, которые в других городах тщательно сохраняют как наследие предков, как показатель развития культуры. Так вычищается многое, что напоминает о наших вдохновенных предшественниках.
Зачем по городскому кольцу выстраивается длиннющая очередь в полторы тысячи машин? Еду в троллейбусе и думаю: каково этим водителям, едущим по «канату над пропастью», чтобы никого не задеть, никого не сбить.
Один ветеран-севастополец с горечью заметил: «Те, кто соорудил подобные стоянки, сами там не ездят, у тех, кто в департаментах, есть дела поважнее, а все прочие пусть выбираются из лабиринта, как сумеют. Вот уж почти полвека я живу в Севастополе, с уважением отношусь к коренным жителям, но как побороть такое показное пренебрежение к рядовому избирателю, чей голос мало на что влияет?»
Сейчас развернулась активная избирательная кампания. Желающих подняться «наверх» видимо-невидимо. По моим наблюдениям, на руководящие места претендуют в основном люди приезжие. Я прибыл в Севастополь по назначению более сорока лет назад, но ещё не смею считать себя севастопольцем. И все же севастопольское бытиё воспринимаю как свое.
Анатолий Костенников, кандидат искусствоведения, доцент Севастопольского филиала МГУ, как-то поделился мнением о музыкальном мире Севастополя: «В нашем городе совсем немного музыкантов, которые обладают профессиональным уровнем композитора. Среди тех, кто самой природой наделен особым чувством импровизации, гармонии, кто умеет сочетать звучание музыкального произведения с его формой, классику со звучанием сегодняшнего дня, свое персональное место, несомненно, занимает Владимир Сильвестров…»
Б. ГЕЛЬМАН, член Союза журналистов России.
