14o
О себе капитан 2 ранга Николай Иванович Кириченко согласился
рассказать только после большого предисловия о родителях: «Мама
Великую Отечественную войну вынесла на своих плечах в самые тяжелые
годы. Под Сталинградом строился полевой аэродром. Все население
ходило на эту стройку. И мама, Елена Андриановна, пятнадцатилетней
девчушкой сама лопатой махала, киркой работала, тачки катала. На
работы людей направляли совхозы. Жили строители в землянках. Труд
был адский. Уходили до восхода солнца. К ночи, чуть утолив голод
жидкой похлебкой, ложились спать. И так каждый день. А потом пришли
немцы. Хутор во время боев за Сталинград переходил от немцев к
Красной Армии и обратно в день по нескольку раз. Из погреба сутками
выбраться не было возможности. Очень тяжелые бои проходили по этой
линии фронта. А после войны мама пошла работать на шахту. Отец, Иван
Семенович, находился к началу войны в гарнизоне в Шепетовке. При
отступлении Красной Армии оказался в полтавском «котле» и попал в плен.
Пытался бежать. Два побега. Второй — почти удачный. Но немцы с
собаками достали их в пшеничном поле. Собаки рвали беглецов, едва до
смерти не загрызли. Следы зубов остались до конца жизни. Отец глаз
потерял. После освобождения из лагерей все заключенные проходили
проверку. Отец хлебнул горя и на этом этапе. Направили его на
восстановление шахты. Там он с мамой и познакомился. Семья жила
небогато, но в ней царили мир и согласие, любовь и уважение».Рожден Коля был 19 декабря 1946 года. Но родители записали день рождения 1 января 1947 года. И много лет Коля Кириченко отмечал день рождения 1 января. После окончания 11-го класса 17 сентября 1967 года Николай был призван на срочную службу в город Кронштадт во 2-ю школу подводников, в/ч N 09990. Более одиннадцати месяцев готовили матросов на первое поколение атомных подводных лодок. Кириченко окончил школу водолазов с красным дипломом. Распределили его в Западную Лицу в 3-ю дивизию атомных подводных лодок.
На срочной службе пришлось стать участником нескольких дальних походов. Запомнился поход в Александрию в декабре 1968 года, почти к дню рождения. В те дни в Средиземном море бушевал шторм. Командир лодки не рискнул в штормовую погоду заходить в порт из-за малых глубин. Особенности того поколения АПЛ состояли и в том, что для охлаждения конденсаторов пара использовалась забортная вода. Но ил мелководья мог засорить трубки конденсатора и вывести его из строя. Командир дождался утра следующего дня. С севера выходили в пургу при снегопаде, а в Александрии солнце палило во всю силу. Красота, тепло, солнечно! Этот визит совпал с периодом арабо-израильской войны. Ждали на борту субмарины местного президента, но прибыли только генералы и адмиралы. Стоянка затянулась до середины января. Было много поездок, визитов, экскурсий, встреч с местными жителями. Даже исторические места удалось посетить.
А дальше началась боевая служба, целью которой было отслеживание движения американского ударного авианосного соединения во главе с авианосцем «Саратога». Американцы отправлялись из Средиземного моря к своим берегам, даже не догадываясь, что на хвосте у них повисла советская атомная подводная лодка. Лодка поднырнула в охранение авианосца и шла в непосредственной близости параллельным с ним курсом, выдерживая скоростной режим свыше 30 узлов и ничем себя не обнаруживая. Удалось записать уникальную коллекцию «морской музыки» — шумов работы машин и механизмов целой авианосной группы. Эти записи стали основой учебных пособий советских гидроакустиков-подводников. С того момента наши лодки по шумам винтов натовских кораблей могли определять не только класс корабля, но и его конкретное название и даже имя командира. Так и «прогулялись» к американским берегам, где подводные акустические системы, конечно же, обнаружили лишнего члена конвоя авианосца «Саратога». Пришлось «драть когти» в Атлантику от активного преследования американских ловцов подводных лодок. «Орионы» воздушной американской разведки отстали только на подходах к Северному морю. За успешную боевую службу лодку «К-181» наградили орденом Красного Знамени. Это исторический момент в судьбе Военно-Морского Флота и единственный подобный случай. К величайшему сожалению, не удалось сохранить ни одного экземпляра лодок первого поколения атомной династии. 613-й проект на ТОФе и на Северном флоте есть на пьедесталах. А вот атомоходы-первенцы сохранить не удалось.
Кириченко служил матросом-турбинистом левого борта. Три года срочной службы Николай Кириченко был секретарем комсомольской организации атомной подводной лодки. Был избран делегатом съезда комсомола Латвии. Лодка к тому моменту прославилась своими успехами, о ней в «Морском сборнике» опубликовали очень хорошую статью. Вот делегатов и пригласили. Время съезда совпало с отдыхом после дальнего похода. Весь экипаж располагался на базе отдыха, а Николай отправился на съезд. В том большая заслуга командиров лодки. Первым командиром был Михайловский (впоследствии — адмирал, руководил гидрографической службой ВМФ СССР), вторым — Соколов, третьим — Болотов. Комсорга лодки направили на учебу в Киевское военно-морское училище. Так он связал свою дальнейшую судьбу с Военно-Морским Флотом.
Отучился три года, начинал командиром отделения, был старшиной класса и старшиной роты. По распределению отправился лейтенант Кириченко в Германию на малые противолодочные корабли. Служил заместителем командира МПК дивизиона малых противолодочных кораблей. А дивизион входил в состав бригады МПК, дислоцировавшейся в Польше. В то время ГДР жила по законам, схожим с законами и традициями СССР. Практиковалась шефская помощь селу, в котором не хватало рабочих рук. Наши колхозы и совхозы далеко, вот советские моряки по просьбе трудящихся германского сельского хозяйства приезжали убирать урожай. Но зато и кормили их отменными продуктами в изобилии. Ездили на ферму стойлового содержания коров. От длительного стояния у буренок отрастали огромные копыта, требующие регулярной стрижки. Сила недюжинная нужна, чтобы копыто удержать в руках при обрезке. Вот моряки и упражнялись в этом занятии. А фермеры благодарили от души, молочными продуктами отпивались и отъедались надолго. Застолья организовывали и вечера дружбы. Традиция, однако, была крепкой.
После четырех лет службы в ГДР Николай Кириченко вернулся в училище в Киеве на должность командира курсантской роты, дошел до преподавателя кафедры боевой подготовки, вел курс спецподготовки. Пришлось и самому доучиваться в Саратове. Особо запомнились военные парады, в которых участвовало училище. На Святошинском аэродроме, где делали и испытывали самолеты «Ан», проходила предпарадная подготовка. После репетиции даже «коробка» пограничников равнялась на стоящих в строю военно-морских политиков. Это серьезная и очень высокая оценка уровня училища.
Быстро время пролетело, наступил 1992 год. По достижении 45 лет решил уйти на «гражданку». Советского Союза уже не было. Тем более переприсягать категорически отказался и вместе со многими своими товарищами покинул училище. Они сказали: «Присяга дается один раз! Не стоит этим играть!» Кто-то ушел служить на Северный флот, кто-то в бизнес попробовал податься. В тот же год Николай Иванович переехал в Севастополь, о котором всегда мечтал, который полюбил еще заочно. Здесь служили и живут многие его ученики по училищу. Курсанты его помнят, приходят на встречи. Кстати, председатель Севастопольского регионального отделения Союза журналистов России Сергей Павлович Горбачев был курсантом Николая Кириченко.
А судьба лодки — обычная для ПЛ того поколения. Стала она в Полярном, активную зону выгрузили. Последний раз Кириченко на своей лодке побывал в 1982 году, уже будучи преподавателем кафедры боевой подготовки Киевского военно-морского политического училища. В Полярный его привела преподавательская стажировка. Лодка уже была в стадии разборки, демонтажа оборудования. Николай прошелся по отсекам, забрал памятную дощечку с сигналами перестука из своего шестого турбинного отсека лодки как сувенир. И до сих пор хранит её дома. В том отсеке, где Кириченко три года нес вахту, был посередине перепускной клапан, по которому пар на другой борт перебрасывали в случае неисправности конденсатора. Он явно выходил за общие габариты помещения, и новички на лодке обязательно бились об этот клапан. Пытались Николаю Ивановичу этот клапан на память подарить, но не решился ветеран лодки принять такой подарок. Ограничился табличкой с перестуком.
С 2011 года Николай Кириченко работает капитаном плавучей мастерской ПМС-33, входящей в состав 13-го судоремонтного завода ЧФ. Мастерская 1980 года постройки. На воду спущена в Болгарии на заводе в Бургасе. Недавно отметили ее 35-летие. Сегодня мастерская приписана к цеху N 3 и является одной из лучших на ЧФ. Цех уникален для ВМФ, поскольку весь находится на плаву. Это единственный плавучий цех судоремонта в Военно-Морском Флоте России. Есть еще в составе цеха и ПМ-88. Станочный парк ПМС-33 способен производить обработку деталей с высокой точностью. Конечно, станки токарные, сверлильные, фрезерные не первой молодости, но их моторесурс еще не выработан. Как-то случилось, что их пощадила судьба интенсивно работающих мастерских. Потому и нагрузка с высокоточной обработкой сегодня ложится на эту плавмастерскую. Здесь же располагаются и все подсобные бытовые помещения для рабочих-судоремонтников. Есть столовая, душевые, раздевалки, комнаты быта. Раньше ПМ стояла в Южной бухте у дока ПД-16. Там задача была иной: мастерская должна была обеспечивать ремонт всех подводных лодок. Но док ПД-16 потерял свое значение, по назначению долго не использовался, и мастерскую от него забрали в Троицкую бухту.
В 2011 году Николай Кириченко принимал плавмастерскую в несколько запущенном виде. Новому капитану пришлось попотеть, чтобы довести её до ума. Активно помогало командование завода. Все вопросы решались быстро и оперативно, предложения принимались с пониманием. Сказался 15-летний стаж Николая Ивановича в качестве эколога Черноморского флота. Уходил он с той должности главным инженером — заместителем начальника экологической службы ЧФ. Руководство завода помогло навести порядок на плавмастерской. Николай Иванович горд своей работой: «Да и в некоторых городских квартирах вы не увидите такого уюта, какой мы создали для рабочих на борту ПМ». Весь экипаж ПМ трудится на славу. Корпус этой плавучей мастерской выполнен из железобетона. Его нужно периодически ремонтировать, разводить соответствующий раствор и заливать образовавшиеся повреждения. Несмотря на внешнюю простоту, задача очень сложная, требующая огромного опыта и добросовестности в выполнении. Почти все члены экипажа ПМ прошли большую морскую школу еще рыбаками в «Атлантике» на рефрижераторных судах.
Посчастливилось подводнику Кириченко не познать на практике ни одного серьезного ЧП. Из приколов военной службы вспоминает только подпольную кулинарию на атомоходе. Дай бог и другим подводником вспоминать с улыбкой свою боевую службу. Атомный реактор давал огромное количество пара. И теплого, и горячего, и перегретого. Камбуз на АПЛ — образцово-показательный. Кормили до отвала, коки — все талантливые и изобретательные. Но хотелось какого-то необычного уюта, который могла дать только домашняя кухня. И решили матросы картошку отварить. Помыли, почистили, в банку из-под сухарей сложили, водой залили и шланг от парового манометра подвели в «кастрюльку». Уже через 15-20 минут была готова рассыпчатая отварная картошка. Секрет от офицеров, хулиганство, но приятно!
Не было на атомоходе и своей пекарни для выпечки хлеба. Булочки и пирожки коки пекут, но не хлеб. Два месяца на сухарях неохота мотать. Обходились проспиртованными батонами. Вскрыл пакет полиэтиленовый, положил батон на теплый прибор или теплотрассу. Спирт улетучился, получай через полчаса душистый хлебушек. Отдельный интерес испытывали подводники к продуктам рациона космонавтов. Попали им в руки тюбики поллитровые с томатным соком. Здоровому матросу такую дозу на грудь принять несложно.
И сразу гордость появляется за причастность к космическим технологиям, за свой личный вклад в испытание космической пищи для наших первопроходцев космоса. Ни капель, летающих по отсеку, ни грязной посуды. Отвинтил крышечку, выдавил напиток и наслаждаешься. Да и сок настоящий был, из отборных зрелых помидорчиков. Вкуснятина! А еще ежедневно давали на обед сто граммов красного сухого вина. Были на столе шоколад и таранька вяленая, мед и варенье. Николаю запомнился ароматный башкирский мед в грушевидных баночках. Сейчас он такого нигде найти не может.
Особо Николай Иванович остановился на деловых качествах своих сотрудников по плавмастерской. Каждый из них — человек самодостаточный, с большим жизненным опытом, готовый подставить плечо помощи товарищам, имеющий навыки в смежных профессиях. У каждого — серьезный послужной список и в военном флоте, и в рыболовецком. Есть ветераны, есть и молодежь. По штату в ПМ должно быть 23 человека, но сегодня со всеми вопросами справляются девять специалистов высокого уровня. А вахта на плавмастерской — ровно 24 часа. И это не только охрана помещений, но и обеспечение мастерской электроэнергией и горячей водой. Особо серьезные испытания для экипажа в случае штормового предупреждения. Всем приходится потрудиться.
Подводники не бывают бывшими. Воинская служба привела Николая Кириченко на иные пути, но он и по сей день считает себя подводником. В Севастополе он очень часто встречает своих коллег по службе на подводных лодках. Легендарная личность — Самохвалов Александр Иванович, командир первой атомной стратегической тихоокеанской лодки, позже — заместитель начальника Киевского училища. Он каждый год приезжает в Севастополь, где живет больше четверти членов экипажа его лодки. Здесь проходят встречи ветеранов экипажа.
Николай Кириченко, завершая нашу беседу, не то в шутку, не то всерьез говорит: «Едва ли еще есть в матушке-России такие города, как Севастополь, способные сравниться по количеству ветеранов подводного флота».
Главное, что сохраняется преемственность поколений! Сегодня ветеран все свое время отдает работе в плавмастерской. Считает, что это самая важная его служба. И эта служба нужна Родине.
Фото из семейного архива Н.И. Кириченко.
