20oСевастополь по праву является духовным наследником великого славой и
духом, недоступного более XIV столетий для врага Херсонеса. Поэтому
жители нашего города особенно болезненно реагируют, когда уродуются до
неузнаваемости происходящие в нём судьбоносные для России события. Тем
более с использованием конкретных исторических лиц.Речь идёт о вышедшем в России в стиле блокбастера весьма доходном, но уродующем историческую истину фильме «Викинг».
Если собрать воедино и проанализировать все известные исторически достоверные сведения о жизнедеятельности крестителя Киевской Руси князя Владимира Святославовича, в том числе по крупицам собранные сотрудничающими с Херсонесским археологическим музеем учёными, перед нами предстаёт отличающаяся от фильма достоверная картина. Жестокий язычник в делах и поступках, вплоть до прибытия в Корсунь (Херсонес) обещанной ему в жёны византийской принцессы Анны. После её прибытия и последовавших далее крещения и венчания князь Владимир как по волшебству обратился в убеждённого христианина и крестителя Киевской Руси.
Но когда, в какой момент и в связи с чем могло произойти реально это сказочное превращение жестокого язычника в озарённого духовными ценностями христианства крестителя Киевской Руси? Ну не мог же князь Владимир окунуться в купель крещальни жестоким язычником, а «вынырнуть» убеждённым христианином…
Толкователи «Повести временных лет» — древнейшего на Руси документального и одновременно литературного повествования о тех событиях — приписывают эволюционное прозрение князя Владимира от язычника до христианина и крестителя Киевской Руси его бабке Ольге. Но сошлёмся на достоверные факты.
Да, в конце X века дух христианства, исходящий от его колыбели — Византии, уже витал и над Киевской Русью. Унаследовавший от своего отца, князя Киевской Руси Святослава Игоревича, язычество в худшем его проявлении (всех ему сопротивлявшихся на кол сажал), князь Владимир Святославович, возможно, и осознавал значение принятия христианства для единения Киевской Руси. Но для его восприятия душой и разумом, для духовного озарения верой в единого Бога жестокому язычнику нужна была «Божья искра». Это как долго тлеющий сырой костёр: дымит, дымит и вдруг полыхнул…
Именно в момент чудесного прозрения в душе князя Владимира умирает жестокий язычник и рождается князь Владимир — уверовавший в христианские духовные ценности креститель Киевской Руси.
Чтобы подобное утверждение не выглядело очередной сказкой о князе Красное Солнышко, сошлёмся на конкретные достоверные события тех лет, которые «стараются почему-то не замечать» ни автор «Повести временных лет», ни Н.М. Карамзин, ни С.М. Соловьёв, ни современные историки.
Итак, хроника тех событий.
Достоверный год рождения князя Владимира неизвестен, возьмём из предполагаемых историками крайностей среднюю дату — 961 год. При бабке, княгине Ольге, внук Владимир пребывал практически до её смерти в 969 году. Разумеется, побывав на склоне лет в Константинополе и искренне приняв христианство, многогрешная в язычестве бабка Ольга внушала внуку Владимиру, рождённому рабыней-ключницей от её сына, храброго воина, но закоренелого язычника князя Святослава, христианские духовные ценности. Но в малолетстве и внушила ли?
После гибели отца, князя Киевской Руси Святослава, для которого дальние походы и сражения были важнее даже охраны русских земель, и братоубийственной борьбы за власть с Ярополком, в 978 году Владимир Святославович утверждается на княжеском престоле в Киеве. Тогда раньше взрослели и старели, поэтому возраст 17-18 лет считался зрелым, к тому же при Владимире неотлучно пребывал и курировал его действия родной по матери дядя и опытный стратег Добрыня (в фильме — жестокий безжалостный язычник).
Из дошедших документальных сведений, до 988 года в деяниях и поступках Владимира, как киевского князя и личности, действительно не просматриваются даже малейшие признаки христианской морали. Князь Владимир — блестящий полководец, защитник Киевской Руси от набегов печенегов, но в морали и поступках остаётся всё тем же жестоким язычником. Он даже узаконивает общегосударственный языческий пантеон с обязательными человеческими жертвоприношениями идолам.
У Владимира-язычника было 12 сыновей от пяти законных «водимых» жён, ещё держал сотни наложниц: «Ненасытен был в блуде, приводя к себе замужних жён и девиц растлевая», — писал о нём с осуждением летописец в XI веке. А по фильму у князя Владимира за непрерывной бойней на это нет ни времени, ни возможностей.
Но, чтобы не заблудиться, вернёмся к конкретным датам тех событий.
В 987 году против царствующих в Византийской империи братьев Константина VIII и Василия II поднял мятеж полководец Фока Варда. Угроза захвата Вардой власти грозила обоим царевичам лишением трона и смертью (в лучшем случае — пострижением в монахи и ослеплением).
Василий II решился просить военной помощи у извечных недругов — тавроскифов и их князя Владимира, который согласился помочь, но при условии, что ему будет отдана в жёны принцесса Анна.
«Даже из императоров мало кто удостоился того, чтобы его жена-ромейка была из числа царевен, законно рождённых в знаменитой Порфирной палате Большого дворца Константинополя. Но для спасения династии Василий II в дни крайней опасности готов был обещать всё, что угодно, и даже — неслыханное дело! — отдать в жены презренному варвару-язычнику, сыну Святослава и рабыни-ключницы Малуши, порфирородную принцессу, свою сестру Анну, представительницу царствующего дома в пятом поколении, которой 13 марта 988 года исполнилось 25 лет и руки которой ранее просил для своего сына Оттон I Великий, основатель Германской империи. Правда, при одном условии Константинопольского правительства: Владимир, а значит, и его народ, должны были принять христианскую веру из Византии и быть крещены по греческому церковному обряду».
Никакие прежние обязательства руссов по договорам о взаимопомощи не шли в сравнение с этим главным, судьбоносным для Киевской Руси, но при его доведении до логического завершения.
После принятого решения «браке», т. е. о крещении Владимира и венчании его с Анной, незамедлительно в Византию был направлен шеститысячный отряд наёмников — варягов и россов, которые сыграли решающую роль в разгроме войска Фоки Варды. И после этого царь Василий послал в Киев митрополитов, епископов для крещения князя Владимира, его жён, сыновей и части киевлян.
Да, князя Владимира крестили, но искренне ли он отрёкся от язычества, воспринял ли душой и разумом христианские духовные ценности, христианскую мораль, насколько был внутренне готов как государственный деятель стать реально крестителем Руси?
Достоверные исторические факты не убеждают, а скорее, противоречат этому. Вопреки христианской морали и канонам, у князя оставались все те же пять жён и гаремы с сотнями наложниц…
После того как угроза миновала, тридцатилетний царь Василий выполнять обещание не спешил. Его сестра Анна двадцати пяти лет, хотя красотой была в порочную мать — императрицу из простолюдинок Августу Феофано, но прекрасно образованная, любознательная, подолгу проводящая время за чтением книг в дворцовой библиотеке, являлась не только любимой сестрой Василия, но и мудрым советчиком во всех его государственных делах. Принцесса без колебаний отказывала самым знатным претендентам на её руку, не желая расставаться с братьями и Константинополем. Доходило до военных столкновений, но её не принуждали. Наслышана была Анна и о языческих жестокостях князя Владимира, о буйном проявлении синдрома неполноценности рожденного рабыней, и сама мысль о венчании с ним для неё была ужасна, лучше уж смерть.
Так и не дождавшись прибытия из Константинополя в Киев обещанной в жёны за оказанную военную помощь принцессы Анны, князь ищет возможность любой ценой достичь цели. Для этого требуется захват какого-либо залога, угроза потери которого оказалась бы очень чувствительной для империи. И этим залогом стал Корсунь (Херсонес) — важнейший центр всего северного Причерноморья: город-полис, выполняющий роль бдительного стража, зоркого дозорного Византийской империи на её северной границе.
Уже ранней весной 988 года князь Владимир с дружиной идёт войной на Корсунь с единственной целью — принудить царевичей отдать ему в жёны обещанную принцессу Анну.
Безусловно, император Византии Василий II об этой угрозе знал, но «надеялся, что мощная крепость Корсунь, за многие столетия ещё ни разу никем из врагов не взятая, опираясь на опытного стратига и местные фемные формирования, и в этот раз сможет сама постоять за себя». Мощные, непробиваемые восьмиметровой высоты оборонительные стены по всему периметру, в том числе и с моря опоясывающие город, для войска князя, не имеющего штурмовых орудий, были попросту неприступны. Император Василий даже не торопился послать в помощь осаждённой Корсуни дромосы с греческим «жидким огнём», чтобы сжечь безопасные для них и для крепости русские ладьи.
Полгода безнадёжно искали штурмующие Корсунь дружинники во главе с Владимиром пути к овладению крепостью. И хотя была-таки у города-крепости уязвимая ахиллесова пята, но, не зная о ней, стоять бы безнадёжно у неприступных крепостных стен князю Владимиру с дружиной годы. А уязвимой ахиллесовой пятой для осаждённого Херсонеса (Корсуни) являлась питьевая вода, которая поступала в город самотёком по подземным керамическим трубам из балаклавского источника и одной из близлежащих балок.
В таких случаях не столь страшись врага, как своего иуды. Хотя и принято в подобных случаях иуд, пребывающих на стороне врага, но творящих предательство тебе во благо, не только прощать, но и восхвалять, однако недостойно подобных облагораживать. Нашлись подобные иуды и среди защитников Корсуни…
В «третий караул» (с трёх часов ночи) с античных времён эллины, римляне, а затем и в унаследовавшей их Византии ставили самых опытных и надёжных воинов. В одну из тёмных безлунных осенних ночей в предрассветный час дрёмы бдительному часовому на западной стороне оборонительной стены Корсуня среди тиши, нарушаемой лишь прибоем без устали штурмующих берег волн, послышались щелчок тетивы лука и над головой шелест пролетающей стрелы. На холме промелькнула едва различимая тень. Несколько минут всматривался, прислушивался. Да нет, показалось…
Но предательство свершилось: корсунянин Анастас в содружестве с варягом на службе Ижберном послал стрелу с сообщением князю Владимиру, где и каким образом, перекрыв воду, принудить защитников Херсонеса сдаться.
Можно соглашаться с этим или нет, но таковы факты. После того как лишённые воды и умирающие от жажды жители Херсонеса после шестимесячной осады вынуждены были открыть ворота и сдаться, Владимир с дружиной ворвался в город отнюдь не христианином, а по-прежнему жестоким язычником-завоевателем. Это подтверждает и проявление лично князем Владимиром варяжского языческого духовно-нравственного садизма по отношению к каждому оказавшему ему сопротивление.
В молодые годы, в период борьбы за власть с братом Ярополком, невеста Ярополка, Рогнеда, гордо отвергла рождённого рабыней Владимира. Захватив Полоцк, где она обитала со знатными родителями-варягами, Владимир изнасиловал её на глазах у матери, отца и братьев, затем на глазах распятой Рогнеды убил её родителей и братьев, а её определил себе в жёны. Это особый род языческой пытки, когда человек, которого пожизненно люто ненавидишь за содеянное глумление над тобой, каждый раз принуждением к «узаконенной» физической близости морально и физически возвращает тебя в момент первоначального духовно-нравственного и физического распятия.
Поэтому последующая надуманная в фильме «Викинг» животная любовь гордой Рогнеды к князю Владимиру воспринимается как извращение. Подобным образом в духе варягов поступил князь Владимир через 10 лет в захваченном Корсуне с юной дочерью оказавшего ему сопротивление стратига. А затем на глазах распятой дочери убил её высокородных родителей. Такое бесцеремонное и жестокое обращение с поверженным врагом и его домочадцами являлось у наёмников-варягов, составляющих половину дружины, признаком силы и поклонения кровожадному языческому богу Тору. Жалость и милосердие к поверженному врагу и его семейству воспринимались как слабость, недостойная воина. Это лишь доказывает то, что и в поверженном Корсуне князь Владимир оставался всё тем же жестоким язычником. Естественно, творила бесчинства и насилие его дружина, сожжена была одна из церквей. Посыпались угрозы царевичам. Как утверждают историки-археологи, с той поры Херсонес полноценно так и не восстановился.
Отнюдь не пославший предательски стрелу священнослужитель Анастас крестил князя Владимира и обратил его в христианина. В сентябре 988 года в Константинополь из Корсуня прибыл посыльный корабль с послами от князя Владимира и его ультимативным требованием: «…если не отдадите её (принцессу Анну) за меня, то сделаю столице вашей (Константинополю) то же, что и этому городу». И это была не пустая, а реальная угроза князя-язычника, именно неприступная высокородная византийская принцесса Анна нужна была ему в жёны ради избавления прежде всего от синдрома неполноценности.
Дальнейшие события дополню правдоподобным рассказом. Воспользовавшись тем, что сестра после прибытия послов ушла молиться в Софийский собор, царевичи совещались в её отсутствие. Да и что обсуждать, ситуация действительно была безвыходной… Анна долго молилась, братья молча ожидали её в тронном зале, не зная, как своей любимице объявить роковое решение… Анна вошла уверенной походкой, в затемнённом дворцовом зале глаза её сверкали, словно две яркие звезды в небе: «Бог меня благословил, я готова по готовности кораблей и священнослужителей убыть в Херсонес».
После некоторой паузы старший брат дрожащим от боли голосом произнёс: «Дорогая и любимая наша сестрица, ты не представляешь себе, в чьи лапы попадешь. Этот незаконнорожденный варяг остался прежним жестоким язычником, даже приняв условно христианство».
Задумчиво глядя из окна вдаль, в сторону Киевской Руси, уже ни к кому не обращаясь, тихо, как о чём-то уже своём сокровенном, предназначенном ей судьбой, тихо и отрешённо прошептала: «Значит, в этом и есть моё предназначение». Затем преклонила голову перед братьями: «Благословите и вы меня…»
Уже через два часа из Константинополя в Корсунь ушло быстроходное судно с оповещением о дате прибытия принцессы.
Жители Херсонеса встречали Анну всенародно как свою спасительницу, прибыл на встречу и князь Владимир с дружинниками. В царственном, украшенном драгоценностями одеянии, с гордо поднятой головой и лёгкой царственной улыбкой на лице явилась ликующему народу и князю сошедшая по трапу корабля Анна. Князь с нагловатой ухмылкой победителя перегородил ей дорогу. Без тени смущения и страха ясным добрым взором Анна, не отводя взгляда, смотрела ему в глаза: «Я устала с дороги, князь, мы встретимся с вами завтра». И князь, пребывающий уже в зрелом для мужчины возрасте, словно перед чем-то доселе ему неведомым и тем, что сильнее него, впервые в жизни смутившись, послушно отступил, уступая ей дорогу. Ночь прошла для Владимира без сна, а день начался с ожидания обещанной встречи…
Принцесса в более лёгком, но изящном, подчёркивающем её природную красоту одеянии встретила князя приветливо, общалась без свидетелей и переводчика. Умница и истинная христианка, она хорошо осознавала, что первый раунд поединка с язычником, князем Владимиром, остался за ней, и стремилась не упустить инициативу. Князь должен увидеть в ней доселе неведомого и неподвластного ему ангела, постоянно осознавать, что она сильнее его ВЕРОЙ, знаниями, культурой.
Венчание только после крещения? Так князя уже крестили в Киеве. И принцесса убеждает князя, что сам акт крещения ничего не стоит, если душа и разум не восприняли христианские духовные и нравственные ценности, божьи заповеди.
Принцесса Анна превращается для князя Владимира в вещающую христианские ценности «Шахерезаду», которую он готов слушать днём и ночью. Вот она, Божья искра!
Уже восприняв христианство душой и разумом, князь повторно в Херсонесе крестится и крестит дружину, распускает всех своих жён и сотни наложниц. В награду он венчается с принцессой Анной, которая отныне станет его единственной на всю оставшуюся жизнь не только венчаной, но и любимой женой-княгиней, а также советчиком и другом, участницей всех его добрых дел как христианина и государственного деятеля.
Вера и любовь творят чудеса. Это был уже тот князь Владимир Святославович, который, «приняв веру Спасителя, освятился Ею в сердце своём и стал иным человеком». Крестив Киевскую Русь, князь Владимир не только объединил её единой верой, но и накрепко связал с миром высочайшей культуры, восточнохристианской цивилизацией, непосредственным связующим звеном с которой послужила Анна. Поэтому ошибочно утверждение, что ради выбора «лучшей веры» князь Владимир посылал своих послов, принимал послов разных стран и вероисповеданий. Языческая Русь непосредственно соприкасалась с прямым наследником великой античной эллинской цивилизации — Византией, которая первой приняла христианскую веру и реально являлась в то время одним из мировых центров культуры. Заслуги князя Владимира Святославовича в принятии Русью христианства и христианских духовных ценностей настолько судьбоносны, что Церковь простила ему дохристианские грехи язычника, а за заслуги перед Богом и Отечеством в середине XIII века канонизировала.
Во время крестного хода в честь равноапостольного князя Владимира, пребывая во Владимирском соборе, пристальней всмотритесь в его икону, откройте душу, напрягите внутреннее зрение и вы непременно увидите рядом светлый облик ангела с сияющим крестом, озаряющим путь равноапостольному князю Владимиру Святославовичу к христианским духовным и нравственным истинам…
Кстати, сын Рогнеды и князя Владимира, будущий князь всея Руси Ярослав Мудрый не случайно назвал старшую дочь, будущую жену Генриха I и королеву Франции, именем Анна. Хотя в блокбастере «Викинг» для принцессы Анны, а затем княгини Анны места, увы, не нашлось…
Н. СТРЕЛЕНЯ, краевед.
