17o
Считай, в течение двух десятилетий, начиная с 1946 года, Константин Паустовский писал «Повесть о жизни». Главное в творческом наследии писателя масштабное литературное полотно составили шесть книг. В 1958 году в Тарусе на Оке была завершена четвертая по счету—«Время больших ожиданий». На нее Константин Георгиевич получил отклик от севастопольца Александра Малова.
В те годы тиражи 
литературных новинок были немыслимы для нашего сейчас понимания в триста тысяч и более экземпляров. Они расходились по всей необъятной стране. Авторы бестселлеров получали отзывы мешками. В потоке писем можно было утонуть. Но письмо Александра Ивановича классик долго держал на своем рабочем столе. Первые побудительные причины его выбора: А.И. Малов—военный моряк, А.И. Малов—из «колдовского города», Севастополя.
Взяло за живое и содержание пришедшей в Тарусу с далекого юга рецензии. «Вы слишком одряхляете «Пестель»,—заступился Александр Малов за бороздивший Черное море корабль.—Он был иным, чем «Дмитрий» (на «Дмитрии» Константин Паустовский попал в жесточайший шторм по пути из Одессы в Севастополь.—Авт.). Он был моложе и мореходнее иной корабельной архитектуры. За свой внешний вид, удивительно красивое строение корпуса, рангоута и надстроек «Пестель» у всех моряков торгового и военного флотов пользовался глубоким уважением, симпатией и даже любовью».
Письмо из Севастополя привело в восхищение Константина Георгиевича: «Обширные и живые познания капитана в морском деле придают его замечаниям характер коротких морских рассказов…» Константин Паустовский искренен в своих пожеланиях собратьям по перу: «Каждому писателю—таких взыскательных читателей, как капитан Малов».
Волшебство прозы Константина Паустовского всегда пленяет. Если взялся ее цитировать, то не можешь остановиться. Проверено не только на себе. В самом деле, как не привести и эти слова мастера: «Я не могу удержаться, чтобы лишний раз не позавидовать капитану, что живет он в Севастополе, и лишний раз не написать об этом колдовском городе».
Заключенные здесь в кавычки строки—места отдельной, посвященной А.И. Малову главы «Благодарность читателю» пятой книги эпопеи «Бросок на юг». Мы еще вернемся к ее содержанию.
Но прежде всего необходимо сослаться на некоторые эпизоды богатой на события биографии А.И. Малова. Он родился в 1901 году. С 18 лет участвовал в Гражданской войне на кораблях Волжской и Каспийской флотилий, куда пришел как доброволец. «А.И. Малов еще в 20-х годах,—говорится в выпущенной в 1972 году брошюре «Севастопольская морская библиотека»,—окончил при библиотеке курсы по подготовке к поступлению в военно-морские училища».
Став офицером, Александр Иванович служил в должности командира минно-торпедной боевой части эсминца «Петровский». Войну он встретил на посту флагманского минера ОВРа Черноморского флота.
В первые дни войны на Черном море формировалась группа высокопрофессиональных специалистов для борьбы с коварными вражескими донными неконтактными минами с электромагнитной системой приборов для взрыва от воздействия магнитного поля корабля. В составе этой группы оказался и Александр Малов. Он вспоминал: «Мины не были нам известны по своему устройству и характеристике их основных данных… Противоминная защита у кораблей отсутствовала». Это, в частности, обстоятельство обернулось потерями крейсера «Максим Горький» на Балтике и эсминца «Быстрый»—на Черном море. Над разгадкой секрета мин фашистов ломали голову ведущие ученые, такие как А.П. Александров и И.В. Курчатов. Для этого их командировали в зону ответственности Черноморского флота.
О героической гибели 13 сентября 1941 года капитан-лейтенанта Ефременко, старшего лейтенанта Рогачика, гражданского инженера военного завода Лишневского при обезвреживании магнитной неконтактной мины в «Красном черноморце» писал известный журналист флотской газеты В. Апошанский. При этом тяжелые контузию и ранение получил капитан-лейтенант Малов.
Встав на ноги после длительного лечения, Александр Иванович на могиле своих боевых товарищей поклялся, что их дело доведет до конца. «Г. Охрименко, А. Малов, М. Иванов и Н. Квасов—вот фамилии черноморских минеров, которые ощупью, с замиранием сердца разбирались в неизвестных приборах, ища, как обезвредить коварную мину, готовую в любую секунду взорваться при малейшей неосторожности»,—свидетельствует в своих до сих пор читаемых широкой публикой воспоминаниях легендарный флотоводец адмирал Н.Г. Кузнецов, пользующийся высочайшим авторитетом в среде военных моряков.
Признаться, об этих и некоторых других фактах из жизни, по существу, героя главного, знакового произведения Константина Паустовского я уже писал в предыдущих публикациях «Славы Севастополя» в течение последнего десятилетия. Материалы для них собирал, листая подшивки старых газет, открывая папки архива созданного 60 лет назад флотского военно-научного общества (в нем А.И. Малов состоял в совете и возглавлял секцию «Оружие и техника»), общаясь с преподавателями и выпускниками Черноморского высшего военно-морского училища имени П.С. Нахимова, где Александр Иванович читал лекции по минно-торпедному делу. Использовались и другие источники.
Но, странное дело, 
в стороне осталась пара листочков из ученической тетради, исписанных карандашом неровным, неуверенным почерком пожилого человека. Они могли, должны были быть использованы в первую очередь: рукопись не военачальника, не заведующего кафедрой, а Т.В. Маловой—вдовы Александра Ивановича. Свой век она доживала в Санкт-Петербурге. Лет десять назад Татьяна Викторовна решилась уважить мои настоятельные просьбы поделиться воспоминаниями о муже. Закончила она их так: «Как могла, нацарапала, ручкой писать не умею. Простите. Мне 86 лет». Расшифровал через лупу ее строки только сейчас. И какие это строки!
Вспомнила Т.В. Малова и Лишневского, и Рогачика, и Курчатова, а еще адмирала Холостякова. В то время адмирал Холостяков возглавлял Новороссийскую военно-морскую базу. Это он 13 сентября 1941 года приказал группе специалистов, в которую входил Малов, приступить к изучению извлеченной тральщиком из воды Новороссийской бухты немецкой магнитной неконтактной мины. Это Холостяков вместе с Курчатовым принимал доклад полуживого Малова о произошедшей трагедии.
В 1942 году немецко-фашистские захватчики решительно пошли в наступление на Кавказ. Адмирал Холостяков, пишет Татьяна Викторовна, дал ее мужу команду: уничтожить Новороссийский маяк. Александр Иванович с командой подчиненных ему матросов прибыл на место. Он обошел маяк и раз, и два, и три, тщательно обследовал сооружение. Самостоятельно он решил не сносить его до основания. Малов подумал: что случится затем? Захватчики пришли на нашу землю не навсегда. Маяк нам самим пригодится, когда очень скоро вернемся. Заряд был заложен таким образом, что взрывом снесло лишь верхушку маяка. Фундамент остался цел.
Александр Иванович заторопился к Холостякову с докладом: так, мол, и так. Адмирал, свидетельствует Т.В. Малова, «набросился на подчиненного и заорал, что за невыполнение приказа в военное время ему грозят трибунал и расстрел». Командиру базы все же хватило ума собрать комиссию. Она тоже осмотрела маяк и встала на сторону Малова.
В 1948 году, уже будучи командующим Краснознаменной орденов Нахимова и Кутузова Дунайской флотилией, вице-адмирал Холостяков дал положительный отзыв о боевых делах Малова. Копию этого документа Татьяна Викторовна тоже прислала в Севастополь вместе с «Боевым отзывом (разумеется, положительным) на старшего инспектора 8-го отдела УВП ВМФ капитана 3 ранга Малова Александра Ивановича» от 28 апреля 1944 года. Документ подписал капитан 1 ранга И. Елисеев—бывший начальник штаба Черноморского флота.
А.И. Малов спасал маяки не только в боевой обстановке, но и под пером любимого маститого писателя. Во «Времени больших ожиданий» Константин Георгиевич имел неосторожность написать о том, что крымский мыс Тарханкут и маяк на нем пользуются среди моряков… дурной славой. Александр Иванович в письме Константину Георгиевичу решительно возразил: «Это правильно. Но зачем вы упоминаете маяк? Мыс—это да! А спасительный предупреждающий, ориентирующий маяк, хотя и носящий (нелюбимое моряками) имя Тарханкутского, не поминается лихом. Моряки маячные огни почитают, а вот мысы, узкости и другие навигационные опасности не славословят».
А.И. Малов, возможно, «Время больших ожиданий» читал в журнальном варианте, где названия Тарханкутских мыса и маяка приводились рядом. В 1968 году к читателю пошли книги собрания сочинений писателя в восьми томах. Есть сведения о том, что Константин Георгиевич успел в своих слабеющих руках подержать максимум первые два тома, вышедшие с печатного станка. Но корректуру всех восьми томов конечно же посмотрел.
«Время больших ожиданий» открывает пятый том. А вот и фраза в главе «Одиннадцать баллов»—та фраза, о которую споткнулся А.И. Малов: «Мыс Тарханкут с давних пор пользовался дурной славой среди моряков». Только мыс Тарханкут, без маяка. Получается, замечание севастопольца Константином Георгиевичем с благодарностью было учтено. В этом убедился и ушедший от нас в 1975 году Александр Иванович, как и в том, что «Пестелю», на котором писатель продолжил путь на Кавказское побережье, опять не повезло. Он, читаем в последней авторской редакции «Повести…» по-прежнему «мало уступал «Дмитрию» по своей заржавленности и тесноте». В разговоре с Валентиной Фроловой, юной в то время журналисткой с писательским жезлом в сумочке, А.И. Малов сообщил, что писатель согласился с ним и по «Пестелю», но фразу оставил без изменений ради сохранения мелодии… слова. Бедный «Пестель». Он еще почти два десятка лет исправно ходил по Черному морю. Немцы пустили корабль на дно в 1943 году у Анатолийского побережья.
…Сегодня исполняется 125 лет со дня рождения Константина Паустовского. В этот день приятно вспомнить добрым словом не только писателя-юбиляра, но и А.И. Малова. Без таких верных и заинтересованных читателей литература невозможна. В этом мы сегодня убеждаемся.
А. КАЛЬКО.
На снимках: А.И. Малов (из домашнего альбома Т.В. Маловой); памятник К.Г. Паустовскому.
Фото автора.
