21o
Чуть больше месяца прошло с того момента, как управление службы судебных приставов по Севастополю возглавил Юрий Чудновец. До этого он занимал должность главного судебного пристава по Республике Крым. Юрий Викторович рассказал о том, как он планирует выстроить работу в своем ведомстве, какими делами приходится заниматься приставам чаще всего и о простой формуле человеческого счастья.
—Юрий Викторович, 
для вас новость о том, что вы назначены главным судебным приставом Севастополя, не стала неожиданной?
—В мае этого года в Крым прибыл главный судебный пристав России. Он встретился с главой Республики Крым, врио губернатора Севастополя, крымскими и севастопольскими прокурорами, заслушал доклады, после чего улетел в столицу. И вот вскоре меня вызвали в Москву, в центральный аппарат ФССП, где и сообщили новость о моем назначении. А у меня было желание работать в Крыму, я уже год там исполнял обязанности. Машина налажена, механизм работает, а здесь пока много проблем. Разница в работе крымского и севастопольского ведомств очень ощущается. Но мне интересна моя работа, я всегда работал с людьми. Так получилось, что все время руководил. На данный момент самый существенный вопрос в УФССП по Севастополю—кадровый: нам не хватает около 25% сотрудников. По штату положено 230 человек, а в наличии всего 178. При этом требования высокие: с 2018 года нужно обязательно иметь высшее юридическое или экономическое образование.
В идеале приставу необходимо знать и психологию. Бывают разные ситуации, где такие знания необходимы. Например, трудный психологический момент—выселение. У нас уже есть сотрудник, который по совместительству работает психологом. В основном сейчас приставы—молодые девчонки. Стоят перед ними, допустим, девять взыскателей и один должник, долгое время решение суда не исполнялось, люди на взводе, и «наступают» на молодого пристава. Некоторые не выдерживают, увольняются. Работать приходится с разными категориями людей, с одной стороны—взыскатели, с другой—должники, и все, как правило, недовольны.
—И как вы планируете решать эту проблему? Какие требования будете предъявлять к своим сотрудникам?
—Никто не занимался молодежью, воспитанием кадров, отсутствует институт наставничества. Люди, которые приходили устраиваться на работу, были брошены. А ведь зарплату судебных приставов большой не назовешь—в среднем около 26 тысяч рублей, включая все премии. А это ведь тоже сказывается на составе управления. В Крыму у меня получилось создать условия взаимопонимания между людьми в коллективе, такую атмосферу, в которой хотелось бы работать. Не все складывается из материальной составляющей, должны быть и другие мотивации. В том числе возможность проведения совместных мероприятий, например патриотических. Я спросил в Севастополе у сотрудников: «Вы были на крейсере «Москва?» Ответили: «Нет». Я свой коллектив в Крыму два раза возил, приезжали и в Севастополь, были на 35-й батарее. Руководитель обязан сплотить коллектив. Кроме того, нужно всегда учитывать характер человека: у всех разные психотипы—холерики, флегматики, сангвиники, это заложено с рождения. И подход, соответственно, к разным людям разный. Но главное—сначала набрать кадры, потом обучить их, а затем уже спрашивать.
—То есть вы не придерживаетесь такой системы, когда все личное должно оставаться за порогом учреждения, а дружить в коллективе вовсе не обязательно, главное—выполнение служебных обязанностей?
—Нет, я не отношусь к таким руководителям. Человек много времени проводит на работе, люди могут и семьями дружить, это все плодотворно влияет на морально-психологический климат в коллективе. Существует простая формула счастья: ты счастлив, если утром хочешь идти на работу, а вечером хочешь вернуться домой. И я никогда не заставляю задерживаться сотрудников после работы. Для меня важнее всего духовность, основа государства—семья. Из семей состоит государство, когда все будут поддерживать семейные ценности, тогда и преступлений будет значительно меньше. Мы живем и работаем, чтобы нашей семье было хорошо. Моя жена для меня не просто жена, она еще и друг. У нас трое детей, старшему—30 лет, я уже дедушка.
Кстати, для детей сотрудников силовых ведомств ежегодно проводится фестиваль «Хрустальные звездочки». Родители, государственные служащие, часто заняты, а здесь дети могут раскрыть свои таланты в вокале, хореографии. В прошлом году я был на фестивале под председательством Иосифа Кобзона, заслуженной артистки России Елены Образцовой, где выступали дети со всей страны.
—Судебный пристав ведь часто сталкивается с семейными проблемами—это трудно психологически или профессионал просто должен механически выполнять свою работу?
—Наша работа—не только исполнение решения суда, это гораздо больше, в том числе работа с детьми, семейные отношения. Нельзя к этому относиться бездушно. Муж с женой расстаются, но есть дети, а ребенку нужны и отец, и мать. Развод уже случился, но мать, допустим, нарушает порядок общения ребенка с отцом. Недавно с подобной ситуацией мы столкнулись в Крыму. Отцу—40 лет, маме—28, с ребенком она видеться не дает, даже решение суда не помогло. Я пригласил папу—вполне адекватный человек, поговорили с мамой, посоветовались с детским омбудсменом. Потом собрали всех на общий совет, пригласили психолога. Тут выяснилось, что все дело в бабушке, которая работает руководителем организации, а свою дочь воспитывала без мужа. Властный человек, все время в курсе дел семьи. И молодая мама полностью подконтрольна своей матери. Бабушка приставам, что называется, вынесла мозг. Психолог нам очень помог. Конечно, такие исполнительные производства пропускаешь через себя, если у родителей «масла» в голове нет.
В Крыму я пытался применить новые способы воздействия к должникам по алиментам, привлекал священника. В Алуште мы их всех собрали на беседу с батюшкой. Коллективная беседа не подействовала, а вот как только батюшка стал говорить с каждым отдельно, некоторые отцы не скрывали слез. Это оказалось очень эффективным методом.
—Сейчас в Севастополе активно возбуждаются уголовные дела в отношении алиментщиков. Может быть, лучше попробовать и у нас приглашать священников на беседы?
—С начала года по этой статье возбуждено всего 29 уголовных дел. На мой взгляд, приставы недоработали. Вместе с тем по более чем 1,8 тысячи исполнительным производствам должники либо не платят алименты, либо делают это от к случаю к случаю. Увеличение числа уголовных дел должно быть не в качестве самоцели, а для безусловного выполнения требований исполнительных документов.
—Вы же наверняка уже полностью вникли в курс дела. Каких исполнительных документов у вас больше всего в производстве? Остался ли украинский «хвост»?
—В числе неоконченных исполнительных дел—задолженности по украинским предприятиям, которые не прошли регистрацию в российском правовом поле, но их имущество осталось в ведении города. Региональное правительство часть задолженностей по зарплате погасило, но необходимо принятие решение по остальным. Украинских кредитов у нас нет, все дела, связанные с Фондом защиты вкладчиков, проходят через Москву. В какой-то мере служба судебных приставов является индикатором социальной напряженности в том или ином направлении экономики. Например, в первом полугодии зафиксирован рост производств о взыскании заработной платы.
Почти 45% дел—это административные штрафы, включая штрафы ГИБДД. Рост поступлений по таким производствам всегда стабильно высокий, и, по моим прогнозам, к сентябрю может значительно возрасти в связи с фото- и видеофиксацией нарушений ПДД. Ожидается рост по транспортному налогу. Кроме того, насколько мне известно, прокуратура проводит исковую работу по истребованию земельных участков. Большая часть дел поступит в нашу службу.
По ЖКХ у нас около 4% дел, 10%—алименты. Но нельзя забывать, что роль судебного пристава—возвратить, а не забрать. Проверить, есть ли у вас долги, можно на официальном сайте. Это очень легко сделать.
Это что касается сферы принудительного исполнения. Но одна из основных задач службы—безопасность судей, судов и участников судебного процесса. Здесь главная задача приставами выполнена—ни одного происшествия не допущено. В первом полугодии предотвращено около 2,5 тысячи случаев проноса запрещенных предметов.
—Юрий Викторович, а вот если вернуться к личному… Вы в Крыму занимались общественной работой?
—Мой дед во время Великой Отечественной воевал в Крыму в составе 51-й армии. Он пропал, а гораздо позже бабушке (она, кстати, была очень верующей) пришла справка, что дед геройски погиб. Отец мне все время говорил: «Ты веди себя так, как хочешь, чтобы люди относились к тебе». Этим принципом в жизни я всегда и руководствуюсь.
Как-то к нам обратилась школьная учительница, попросила посодействовать в создании памятника в Симферопольском районе на месте массового захоронения возле села Первомайского. К такому ведь нельзя отнестись равнодушно. Братская могила—в колодце глубиной больше ста метров и диаметром 2,5 метра. На это захоронение наткнулись только в 1994 году, когда землю обрабатывали трактором. Тела были закиданы дерном, сверху колодца лежали железобетонные плиты. Туда фашисты сбрасывали убитых ими людей из двух деревень. Говорили, что увезут в Германию, а сами возили в душегубках и сбрасывали в колодец. В основном это еврейские семьи: дети, женщины, старики. Мы нашли списки тех людей, составленные НКВД. Находили мы родственников, кто-то даже жил в Германии.
Был объявлен конкурс на эскиз памятника, проект прошел на сессии, но так до сих пор ничего и не сделано. Очень бы хотелось как-то заняться этим вопросом. Кстати, поисковики сначала вытащили четыре тела, точнее, то, что от них осталось. И знаете, у тех, кто этим занимался, страшная судьба. Братские могилы трогать нельзя.
—Мистика какая-то…
—В жизни происходят такие случаи, которые я, с одной стороны, воспринимаю как знаковые. Я—человек верующий, но в душе, не на показ. Несколько лет назад на пять дней поехал в Грецию, на Афон, решил поговорить с афонским старцем, спросить у него совета. Я тогда не знал, как мне правильно поступить, и спросил: «Меня вызывают на службу, но придется уехать на время далеко от семьи. Что делать?» К семье я отношусь очень трепетно, понимал, что всем будет сложно. Старец ответил: «Выбери то, что будет выгодней для твоей семьи». Потом вдруг говорит: «А ты ведь в погонах». Я отвечаю: «Нет, хотя я носил погоны, когда работал в правоохранительной сфере». «Все равно ты в погонах»,—отвечает он уверенно. Разговор произошел в 2013 году, а в апреле 2014-го я надел погоны.
И еще. Как-то, это было около 20 лет назад, я шел по территории монастыря, а мимо проходил монах. Неожиданно он спрашивает меня: «Ваше имя Георгий?» (я крещен Георгием и ответил утвердительно). Тогда он совершенно неожиданно протянул мне икону Святого Георгия, сказав «Ангела тебе хранителя», и ушел. Теперь эта икона всегда находится в моем кабинете, где бы я ни работал.
Анна Брыгина.
На снимке: Юрий Чудновец.
