21o
22 сентября Анна Ивановна Буйнова отмечает свой юбилейный день рождения.
С нашей газетой Анна Ивановна сотрудничает много лет. В основном пишет о живущих в Севастополе людях, о проблемах, с которыми сталкиваются горожане. Вот и сейчас, принеся в редакцию очередную статью, попутно показала публикацию о жительнице Севастополя, наследнице старинного дворянского рода.
—А у вас, случайно, дворянских корней нет?—интересуюсь у Анны Ивановны.
—Я из обычной рабоче-крестьянской
семьи. Дворян в роду не было, но в 20-е годы мой папа прославиться успел. Он вместе с двумя парнями из деревни пошел в тот самый партизанский отряд, о котором писал Фадеев. Был у него такой персонаж—Мечик: бесшабашный, веселый парень, который боролся за советскую власть (Мечик—один из главных героев романа А. Фадеева «Разгром».—Авт.). Потом наш город Сучан даже переименовали в Партизанск.
Я—дальневосточница, родилась в 1927 году в деревне, из которой меня сразу же увезли в город Сучан. Папа, Иван Григорьевич Харновец, был человеком увлеченным, любил технику. Несмотря на то, что вырос в деревне, после установления советской власти начал работать трактористом, потом—водителем, завгаром, шахтером. Мама, Мария Емельяновна, была домохозяйкой. В семье росло четверо детей: три сестры и брат.
Кто я?
—Когда вы пишете о людях, всегда представляете своих героев. А как можно представить читателям вас?
—Кто я есть? Трудно сказать. Сначала были школа, педагогический институт, потом—школа рабселькоров. Появились друзья-коллеги в журналистской среде… Я—человек, влюбленный в журналистику. И где бы ни работала, где бы ни жила, параллельно всегда занималась журналистикой.
Когда училась в Сучане, страшно не любила математику и считала, что я—бездарь в этом отношении, пока не поняла, что все зависит от учителя. Когда началась война, нас перевели в другую школу, где преподавала моя двоюродная сестра-физик, а ее муж был математиком. Они тогда за меня взялись—и все пошло. И так пошло, что когда я уже была студенткой, то меня даже на квартиру хозяйка взяла с условием, что буду помогать учиться ее сыну. И он стал лучшим учеником в классе по математике.
Когда окончила 9 классов, уже шла война. А так как училась я на отлично, меня вместе с подругой взяли в учительский институт—двухгодичный, во Владивостоке. Окончила я его тоже хорошо. Во время учебы ходили на погрузочно-разгрузочные работы, рыли траншеи. То ли шутя, то ли серьезно, но нам говорили, что из нас готовят комиссаров. Автоматы, винтовки, топографию изучали—подготовка была очень серьезной. А когда война подходила к концу и стало ясно, что на фронт мы не попадем, я получила назначение в родной Сучан. Дали мне два пятых класса: один не помню совершенно, а другой запомнила на всю жизнь.
Мне попался класс с детдомовскими ребятами, обожженными войной. У них не было родителей, и как они радовались, когда в воскресные дни я приходила к ним в детдом и все своё душевное тепло отдавала им.
Первый год я их отучила, думала, что и дальше буду учить, но, увы. Меня назначают директором вечерней школы—первой школы рабочей молодежи, несмотря на то, что мне было всего 19 лет. Там некоторые ученики были даже старше, чем я. И у меня в подчинении оказалась та самая учительница по математике, которая учила меня в школе. Вот тогда я, умудренная пусть маленьким, но все же личным опытом, поняла, что отдавать ей детей учиться—значит загубить их…
Отработала я там два года и снова пошла учиться—на третий курс в пединститут. До этого училась на историко-филологическом факультете, теперь же поступила на литфак. Была не просто студенткой, а работала в институте техническим секретарем на кафедре. На литфаке училась с удовольствием, мне все нравилось.
Тогда же познакомилась с будущим мужем—на вечере в институте, с курсантом третьего курса. Он тут же пошел меня провожать, возникла любовь, и на четвертом курсе мы поженились.
Жена морского офицера
Избранника Анны Ивановны звали так же, как и ее отца,—Иваном. Окончили супруги институт и военное училище в один день, после чего по распределению остались во Владивостоке. Иван служил, Анна работала в школе. Когда у супругов родился сын, семья переехала в Ленинград—на очередное место службы мужа. Потом были Москва, Николаев и, наконец, в 1954 году очередным местом службы стал Севастополь.
—Когда приехала в Севастополь в первый раз, то удивилась его чистоте. Белый, уютный, приятный город. Сразу окунулась в исторические события, пошла в Панораму, на Малахов курган. Меня поразила героика города, нечто особенное, героическое буквально витало в самом его воздухе. Муж служил на крейсере «Кутузов». Я устроилась работать методистом в горпедкабинете на ул. Щербака. Потом мужа в 1959 году перевели служить на Камчатку.
Камчатка меня буквально ошеломила: пурга, холод. Но потом настолько привыкла к суровым условиям, что даже понравилось. Работала в школе, потом—на курсах подготовки военнослужащих в вузы… Потом был Сахалин, подаривший много интересных встреч с такими замечательными людьми, как советский летчик Михаил Водопьянов, участник спасения экипажа парохода «Челюскин»; защитник Брестской крепости старший лейтенант Николай Семенов; Герой Советского Союза, летчик-истребитель Михаил Девятаев. Эти встречи дали понять, что настоящие люди в минуту опасности не думают о себе, а идут на риск ради спасения других. Познавая их, я сама становилась иной.
«Не любить Севастополь нельзя»
Вновь в Севастополь супруги Буйновы приехали спустя десять лет, и больше никогда из города уже не уезжали.
—Было такое чувство, будто в родной дом вернулись,—вспоминает Анна Ивановна.—Конечно, не любить Севастополь нельзя. Мне предложили работу в приборостроительном институте—завкабинетом истории КПСС и научного коммунизма… Это была единственная работа, которая мне не нравилась, так как не было размаха. Поэтому когда пригласили на предприятие «Парус» завкабинетом политпросвещения–сразу согласилась. А когда с Северной стороны переехали жить в город, то пошла работать завкабинетом политпросвещения на предприятие «Эра», где проработала десять лет. Писала о людях, и мне это нравилось.
Когда родился внук—уволилась и сидела с ним дома. А когда внук вырос, приняла приглашение директора школы
№ 22 и пять лет проработала учителем русского языка и литературы в 6-7-х классах. Занималась с детьми, находящимися на надомном обучении. Пришла работать в школу в 70 лет, а в 75 ушла на отдых…
Призвание—журналистика
—А как в школу рабселькоров попали?—спрашиваю у Анны Ивановны.
—Это отдельная история. Когда, будучи на Камчатке, прочитала объявление о том, что открывается школа рабселькоров, то уговорила еще двоих учителей записаться туда. На занятия надо было добираться катером, который не всегда выходил на маршрут из-за шторма. Поэтому приходилось восемь километров идти пешком от окраины города, так как автобус туда не ходил. Конечно, можно было, сославшись на трудности, не ходить на занятия, но я ни одного урока не пропустила, хотя занятия проходили один-два раза в неделю. Все темы отрабатывала с удовольствием. Уже потом руководитель школы рабселькоров Марк Абрамович Фишер сказал мне: «Приходят ко мне три такие дамочки в шляпках и говорят, что хотят учиться. Я посмотрел на них и думаю: не будут они учиться, после первого же занятия уйдут. А две из них даже на первое занятие не пришли». Мои подруги не пришли, а я пришла и два года отучилась, несмотря на очень большие трудности.
Один раз был такой случай: дело к вечеру, а я добираюсь в школу рабселькоров. Иду по замерзшему заливу, а дело уже было к весне, и где-то посередине вдруг чувствую, что подо мной качается лед. Остановилась и не знаю, куда идти, то ли назад, то ли вперед. И в это время раздается крик: «Быстрее садись!» Оглянулась, а там каюр (погонщик) на собачьих санках (ни до, ни после этого случая я больше нарты не встречала). Он быстро подхватил меня и вывез в безопасное место. Это было мое спасение, так как если бы промедлила еще чуть-чуть, то пошла бы ко дну.
А на факультет журналистики я поступила, как только приехала на Сахалин. Послала свои документы в университет во Владивостоке, и меня зачислили сразу на третий курс. И что интересно: когда я туда поступила и принесла свои работы, мне засчитали их все до единой вплоть до шестого курса: и интервью, и репортажи, и информации—все жанры, какие были. Работала я в газетах «Камчатская правда», «Советский Сахалин», «Маяк рыбака», «Сахалинский моряк».
А со «Славой Севастополя» сотрудничаю с того самого момента, как возвратилась навсегда в Севастополь. В основном писала о людях. Май Залманович Бабушкин приглашал работать к себе в отдел, но с места на место бегать было неудобно.
Я всегда стремилась писать так, чтобы статьи были действенными, результативными. Если героем публикации был человек, то стремилась показать, что в нашем городе живут достойные люди.
—Какая публикация запомнилась вам больше всего?
—Самый запомнившийся материал, который был написан в течение одних суток, на одном дыхании,—это «А ну-ка, бабушки!» Писала его накануне референдума, когда решался вопрос о возвращении Севастополя на свою Родину—в Россию.
—Почему решили вступить в Союз журналистов России?
—Потому что это позволяет мне чувствовать себя более уверенно. Звание обязывает быть честным, принципиальным. И пишу я для пользы дела, а не для того, чтобы поставить свое имя под текстом.
—Анна Ивановна, не каждому дано заниматься журналистикой в таком возрасте. В чем секрет активного долголетия?
—Прежде всего я никогда никому не завидую, всегда хочу делать людям добро. Даже если материал отрицательный, то цель его одна—чтобы этого негатива не было в нашей жизни. Плохо, что сейчас печать не такая действенная, как была раньше. А хотелось бы положительных перемен.
—Более полувека жизни, отданной Севастополю,—большой срок. В какую сторону, на ваш взгляд, меняется жизнь в нашем городе?
—Раньше каждый севастополец знал, что если что-то плохо в жизни, то всегда можно обратиться за помощью в горком партии, горисполком, и реакция обязательно будет. Сейчас люди уже не знают, куда обращаться, потому что часто реакции—никакой. Можно сказать, что раньше власть была для людей, а сейчас в основном люди для власти. А хотелось бы наоборот.
Конечно, из старого не надо брать всё, что-то и там было плохое. Но человеческое отношение к людям жизненно необходимо.
В конце интервью Анна Ивановна остановила свой взгляд на деревьях за редакционным окном.
—Любите осень?—перехватив взгляд, спросила у собеседницы.
—А как же! Очень люблю. Я же сентябрьская, это мое время года. Осенью созревают фрукты, да и люди становятся добрее. В парикмахерской, например, узнав, по какому поводу я делаю прическу, мастер Людмила Алексеевна Левченко подарила мне пудреницу и косметический карандаш. И денег за свою работу не взяла, хотя я и настаивала на оплате. В Севастополе всегда жили и живут хорошие, отзывчивые люди. Наш город-герой достоин восхищения и поклонения. И мы, севастопольцы, должны быть ему под стать.
Елена ИВАНОВА.
Фото Д. Метелкина.
