11o
…Когда речь заходит о том, какое место на иерархической лестнице мэтров отечественной научной фантастики занимают такие наши «буревестники грядущего», как, скажем, К. Циолковский, А. Грин, А. Толстой, А. Беляев, М. Булгаков, а в предвоенном эшелоне—В. Немцов и Г. Адамов, то лишь одно имя стоит как бы особняком, эстафетно предвосхищая пришествие эры эфемерных фантасмагорий братьев Стругацких и печального катарсиса киноверсии лемовского «Соляриса» в интерпретации Андрея Тарковского.
О ком же сегодня пойдет речь? Об Иване Антоновиче Ефремове, имя которого (причем с порядковым номером 1, без дубляжа и с незанятой «скамейкой запасных») вот уже на протяжении тридцати лет носит престижная российская госпремия, ежегодно присуждаемая лучшим представителям футуристического писательского цеха…
«Смотри Кипчаку в глаза!»
У каждого взрослого человека хотя бы раз
в жизни случается тот роковой один-единственный момент, который врезается в память как шаг от черты, за которой таилось ужасное ощущение черного инсайта—озарения огромной бедой…
…Мало кому из обитателей стылой и обветренной Вырицы (небольшой поселок в Гатчине) ведомо было то, что творилось за высоким дощатым забором торгового дома лесопромышленника Ефремова. А здесь царили старообрядческие суровые порядки. Глава семейства почти каждую неделю кулаками учил уму-разуму свою красавицу-жену. А по периметру подворья на крепкой цепи нес охранную службу свирепый бурый медведь по кличке Кипчак.
…В день рождения пятилетнего Вани родитель вывел его во двор и приказал подойти на метр к медвежьей цепи. Мальчик на всю жизнь запомнил тот жуткий миг, когда зверь с налитыми кровью глазами встал на задние лапы, издав протяжный грозный рык, и пошел прямо на него. Иван было дернулся бежать прочь, но его пригвоздил на месте строгий окрик отца: «Стоять! Смотри Кипчаку в глаза!»
Именно с того дня Иван Ефремов обрел на всю жизнь стойкую привычку ощущать окрыляющее бесстрашие перед любым неведомым вызовом, таящим смертельную опасность…
…Иван Антонович Ефремов, легендарная фигура отечественной фантастики, родился 110 лет назад в Гатчине в семье староверов. Мальчик рос явно с задатками вундеркинда. В четыре года он уже свободно читал, в шесть лет запоем одолел все то, что в переводах печаталось в России с авторством Жюля Верна…
Что любопытно, Иван обладал редкостной фотографической памятью: гриновские «Алые паруса» декламировал наизусть. На семейных праздниках отец наугад раскрывал книгу и указывал пальцем в какой-нибудь абзац со словами «А ну-ка, отрок, начинай с этой строки».
Впечатление было потрясающим: мальчик шпарил без единой запинки целые главы и из «Войны миров» Г. Уэллса, и из «Копий царя Соломона» Г. Хаккарда, и отдельные рассказы раннего Дж. Лондона…
Революция 1917 года вбила клин в семью его родителей. Мать Ивана, устав от домостроевщины супруга, сбежала в Херсон, выйдя там замуж за красного командира, бросив троих детей на попечение тетки. В 13 лет мальчик ушел из дома, прибился к красноармейской 2-й автороте 6-й армии. Участвовал в боях как «сын полка», дошел до Перекопа, а в ходе бомбардировки Очакова даже был контужен, отчего навсегда стал слегка заикаться…
…К своему главному жизненному научному призванию—палеонтологии—Ефремов шел, как говорится, долго и упорно, весьма извилистым путем. Вернувшись в начале
20-х годов в Петроград, он добывал средства к существованию, работая грузчиком, пильщиком дров, шофером. В 1923 году окончил мореходные классы, ходил штурманом на судах каботажных линий на Дальнем Востоке…
Неизвестно, впрочем, как сложилась бы его дальнейшая судьба, если бы случай не свел его с замечательным ученым-зоологом П.П. Сушкиным, подарившим юноше, помимо спила бивня мамонта, и романтическое влечение к палеонтологии, к путешествиям в загадочные миры недр Земли.
Эта встреча буквально перевернула его жизнь. Ефремов возвращается в Питер, где в университете оканчивает курс на отделении биологии, а чуть позже, учась заочно, получает диплом горного инженера в Ленинградском профильном институте. Весь этот теоретический багаж открывает ему дорогу к целой серии увлекательных палеонтологических экспедиций в Поволжье, на Урале, Каспии и Дальнем Востоке, в Средней Азии. Его влекут гипсовые пещеры, заброшенные шахты, зыбучие пески и вечная мерзлота, то есть всё то, что таит в себе новые знания…
…На улице Профсоюзной в доме № 123 (г. Москва) ныне расположен Палеонтологический музей им. Ю.А. Орлова. Здесь в экспозиции № 17 можно увидеть останки доисторической амфибии—одного из первых наземных позвоночных по имени ветлугазавр. 250 млн лет назад именно он полновластно хозяйничал в «пампасах» средней полосы России. Честь открытия скелета останков этого монстра принадлежит именно Ивану Ефремову, как говорится, «на паях» с его коллегой Анатолием Рябининым…
Однако этот фрагмент биографии Ивана Антоновича был бы интересен разве что крайне узкому кругу россиян, потому как для сотен и сотен тысяч читателей в нашей стране фамилия писателя Ивана Ефремова ассоциируется прежде всего с его замечательными научно-фантастическими романами и новеллами, на которых духовно мужало целое поколение мечтателей и скептиков 60-80-х годов прошлого века.
…К литературной стезе Ефремов обратился сравнительно поздно, уже в конце Великой Отечественной войны, когда он вследствие болезни оказался прикованным к больничной койке. В 1949 году выходит завершающая часть его первого бестселлера—приключенческого романа-дилогии «Великая Дуга». Перед взором читателя возникают экзотические картины быта и нравственных исканий обитателей Древнего Египта времен правления фараона Джедефра.
Интересно, что автор умело адаптирует теорию ленинской классовой борьбы к криптологической схеме взаимоотношений религиозных сект, что, кстати, весьма актуально и сегодня, когда в той же Африке вызрел зловещей угрозой всему человечеству такой халифатный карбункул, как запрещенная в России террористическая госструктура «ИГИЛ»…
…И пробил час быка
…Первые рассказы и романы-утопии Ивана Ефремова одухотворены грандиозными сентенциями о космическом будущем планеты, о превращении колыбели землян в цветущий сад, о едином государстве без таможен, денег и границ, в котором нет частной собственности, рынка и профессиональных органов власти…
Но уже в романе «Лезвие бритвы» писатель как бы опускается на грешную землю. Будучи в высшей степени материалистом, он обращается к препарации внутреннего мира виртуального человека 60-х годов ХХ века и пытается, вопреки общепринятым канонам, найти главную доминанту понятия «красота». По мнению Ивана Ефремова, красота—это явление «высшей целесообразности». А посему «гордые лбы винчианских мадонн» поэта Дмитрия Кедрина—это красота временная. Так как в средневековой Европе высокий лоб у женщин был первым признаком… рахита.
Однако минули века, люди научились более взыскательно относиться к своему здоровью, и снова «крутобедрые и высокогрудые» женщины, гаранты полноценного потомства, становятся идеалом. И Ефремов прозорливо видит неумолимую победу истинной красоты, которая (обратимся к реалиям сегодняшнего дня) непременно низвергнет культ свального греха, татуировок на женском лице, пирсинга, ирокезов на голове, засилья наркоты и торжества нагло марширующих по главным улицам городов Европы толп размалеванных сексуальных меньшинств…
…За четыре года до того дня, когда этот удивительный человек, заставлявший читателя пытаться разобраться в причинах обожествления красоты, покинет этот мир, он создает антиутопический роман-предупреждение «Час быка». Эта вещь незамедлительно заставляет власть предержащих кардинально изменить свою точку зрения на творчество Ефремова, которое доселе не таило в себе пресловутых «бикфордовых шнуров», способных подвигнуть советский социум на какие-либо сомнения в торжестве соцреализма и незыблемости существующего режима.
Новый его роман не просто намекал, а набатно возвещал о грозящей социальной, экологической и нравственной катастрофе на фантастической планете Торманс, в которой явно угадывалось конкретное государство на Земле, занимающее почти одну шестую часть ее суши.
В противовес идиллическим порядкам, царящим на цветущей планете в ефремовской «Туманности Андромеды», здесь всем заправляет коррумпированная олигархия и муссируется крамольная идея о том, что в недалеком будущем техническая монокультура статичного тоталитарного общества станет могильщиком всего населения Земли, то есть обесчеловеченный разум станет рождать чудовищ…
…Практически на третий день после выхода социально-философского бестселлера классика российской научной фантастики И.А. Ефремова «Час быка» этот роман был изъят из книжной сети и библиотек в спецхраны, цитаты из него воспрещалось использовать в публицистической периодике.
Период замалчивания этого знакового романа длился целых 18 лет. Считалось, что подобное издание—суть «мерзкая клевета на советскую действительность», о чем ненавязчиво периодически намекала партийная пресса СССР…
К счастью, до прямых дознаний в КГБ, а тем паче до ареста Ивана Антоновича Ефремова дело не дошло. Как-никак, но все еще ощущалось дыхание «оттепели» в российском обществе. Однако Ефремов все-таки предпочитал не дергать льва за усы. Писатель несколько раз публично решительно отмежевывался от якобы «советской» матрицы этого романа, прямо указывая на «муравьиный лжесоциализм», царящий в Китае. Однако партийная цензура, как говорится, уперто стояла на своем и вообще-то была недалека от истины…
В 1970 году Ефремов задумывает свой новый (и последний!) роман под названием «Таис Афинская», где решает под углом античных реалий рассмотреть, как же решались в глубокой древности нравственно-эстетические проблемы сегодняшнего дня…
Дежа-вю балаклавской Фалестры
…Любовь Печерикина, домработница семьи Ефремовых, вспоминает: «Ивану Антоновичу всегда недоставало крымского солнышка. За год до смерти он, отложив все свои издательские дела, рецензии, лекции и прочие общественные вериги, вознамерился вновь махнуть в наш голубой Коктебель, где бывал не единожды…»
Мария Степановна Волошина—добрая фея бывших владений неповторимого Макса, ее легендарного супруга, помпезного покровителя всех киммерийцев, российских служителей высокого искусства,—устроила уже знаменитому с середины
60-х годов прошлого века беллетристу-фантасту теплую, почти на родственных началах встречу. В Доме отдыха Союза писателей для творческой интеллигенции она за неделю до его приезда (телеграмма пришла еще в марте 1971 года) «приголубила» ту самую светлую комнату, где некогда звучал бас Федора Шаляпина и где очень даже хорошо всегда писалось Ивану Ефремову.
В тот год он «добивал» в будущем ставший бестселлером остросюжетный исторический роман «Таис Афинская»—«песнь души моей», как отзывался писатель об этом своем детище. Увы, это была его лебединая песня…
В центре повествования—реальный факт сожжения Александром Македонским Персеполиса—одной из экзотических столиц персидской империи Ахеменидов. Считалось, что это трагическое событие было сдирижировано главной героиней ефремовского романа—афинской гетерой, красавицей Таис…
…В Коктебеле сюжетная линия, задуманная Ефремовым, восходила как раз к той точке, когда Александр Македонский решает устроить грандиозную мистерию, в которой вампирической красотке Таис было назначено сыграть роль Фалестры—царицы легендарных амазонок.
…Вечером с Лисьей бухты мягко приобнял побережье приятный, ненавязчивый ветерок. В раскрытое окно лился поток теплого, свежего воздуха, едва уловимо пахло мокрой морской травой и паслёном. Казалось бы, твори и твори. А вот почему-то не писалось. Ни в какую…
Иван Антонович откинулся на кресле, долго и напряженно глядел на море, как будто ожидая какой-то подсказки.
И вдруг его как бы озаряет абсолютно отчетливая, хотя и логически ничем не мотивированная мысль о том, что хорошо было бы махнуть в Севастополь, а оттуда—в Балаклаву. Ту самую, где около двухсот лет назад у села Кады-Кой кортеж Екатерины Великой эпатажно приветствовала рота греческих всадниц в одеяниях мифических амазонок под началом их капитанши—Елены Сарантовой.
…В 1968 году Ефремов с большим удовольствием буквально за две ночи «проглотил» объемистый фолиант В.Х. Кондараки «Универсальное описание Крыма». В этом серьезном научном труде его наиболее впечатлили те страницы, которые были отведены описанию истории формирования светлейшим князем Потёмкиным «баталиона амазонок» в Балаклаве, из «рекрутируемых» жен и дочерей военнослужащих местного греческого гарнизона.
С какими-то возвышенными, элегически светлыми мыслями о предстоящей поездке Иван Антонович очень быстро уснул в ту ночь, решительно отложив рукопись в ящик письменного столика. А на следующий день задался целью как можно быстрее утрясти все формальности, связанные с особым режимом посещения Балаклавы. Дело оказалось легко решаемым, потому как с Ефремовым именно в июле 71-го отдыхал в Крыму председатель правления СП СССР Константин Федин, с которым у Ивана Антоновича давно сложились теплые, приятельские отношения. В итоге все решил лишь один-единственный звонок в обком партии…
…Через сутки Ефремов уже с утра отправился в Севастополь. Подвернулась оказия: на «Москвиче», арендованном его сотоварищем по санаторной столовке, артистом Московского театра комедии Александром Вахтёровым, который ехал в наш легендарный город навестить семью своего родственника, Иван Антонович через два с половиной часа уже был на месте. На автобусной станции, что располагалась тогда на ул. Очаковцев, он встретился с посыльным из райотдела милиции и, получив на руки одноразовый пропуск, вскоре оказался в Балаклаве.
…Время бежит быстро, когда за ним не следишь… До самого вечера Иван Антонович успел и взобраться по лестнице к полуразрушенной башне Барнабо Гриль на горе Кастрон, и вдоволь налюбоваться с борта ялика изгибами той самой узкогорлой бухты, где гомеровский Одиссей по сюжету десятой песни знаменитой поэмы, миновав «два выбегающих мыса», чуть было не принял мученическую смерть от великанов-листригонов из людоедского племени пожирателей всех странников.
Отведав аппетитно хрустящей шкары в рыбном ресторанчике, который располагался рядом с бывшей до 1942 года головной конторой ЭПРОНа, Ефремов засобирался в обратный путь.
Следов потёмкинского «баталиона амазонок» он, конечно же, не нашел, но разве это было целью его окрашенного романтикой посещения Балаклавы? Уже через несколько часов Иван Антонович с ощущением нетерпеливого творческого порыва принялся за работу. Писалось легко, с душой… И, что самое интересное, прежняя канва сюжета этой «застопоренной» на каком-то ухабистом абзаце главы романа претерпела серьезные изменения. Седая Балаклава, былой мифический дух гения этого места будоражили воображение, рождали смелые, раскрепощенные метафоры и рисовали новые лики образов…
«Пляска на костях»
…И все же в завершение нашего рассказа об этом удивительном человеке-стоике—провозвестнике русского космизма, чьё воображение истинного властелина дум будило в сердцах миллионов читателей яркие мечты о невообразимо сказочном будущем для их потомков, нельзя не остановиться на поистине уникальном посмертном финале судьбы Ивана Антоновича Ефремова. Другого такого унизительного примера невежества, бездушия и «пляски на костях» ушедшего из жизни писателя в истории российской (советской) литературы просто не существует…
…Роман «Час быка» целых четыре года не давал спокойно «пастушить» советскую литературу центурионам от цензуры из Политбюро ЦК КПСС, где, как и в романе Ефремова «Час быка», страной управляла «банда четырех»…
Сразу же после похорон И.А. Ефремова к нему на квартиру нагрянула комиссия из 12 сыскарей Второй службы Управления КГБ по Москве и Московской области. «Шмонали» на совесть: с металлоискателями и рентгеном, со вскрытием плинтусов и половиц. Изъяли 41 предмет: фотографии, письма, квитанции, некий оранжевый тюбик с гелем, трость, книги на иностранном языке и пр., и пр.
Официально обыскивали «в связи с подозрением в насильственной смерти». На самом же деле над писателем давно навис дамоклов меч возмездия за его деяния как «английского шпиона», которого якобы подменили еще в давней экспедиции в пустыне Гоби. Была и такая версия, что из английского посольства ему прислали письмо, обработанное ядом: пришла, мол, пора «обрубать концы»…
Как тут, кстати, не провести аналогию со злобными измышлениями английского премьера госпожи Терезы Мэй, которая в минувшем марте на голом месте бездоказательно и нагло назначила Россию экзекутором семьи предателя—бывшего полковника ГРУ Генштаба России Скрипаля…
…Целых восемь лет посмертно расследовалось «дело английского агента Ефремова». Спецслужбы России «накопали» аж 42 тома различных инсинуаций, измотав допросами вдову писателя, Таисию Иосифовну, даже пытались получить ее согласие вскрыть урну с прахом мужа…
В одном из секретных донесений гэбистов приводился эпизод «опознания» тремя сестрами Ефремова некой старой фотографии, где якобы был запечатлен их «подмётный» брат. Но вскоре сестры, согласно акту комиссии, внезапно, как-то подозрительно спонтанно скончались: их якобы отравил шпион-резидент английских спецслужб. Между тем у Ивана Антоновича была по жизни лишь одна старшая сестра…
Апофеозом этого позорного расследования явилось утверждение, что Иван Ефремов на самом деле является «засланным казачком»… внеземной цивилизации. Куда дальше?
…На подходе—завершение второго десятилетия ХХI века. По данным «Росстата», ныне ежегодно в России издается свыше 200 тысяч томов печатных и электронных книг Ивана Антоновича Ефремова. И он жив для нас и по-прежнему интересен не потому, что якобы бессмертен в качестве эфемерного «агента иных миров», а потому что в его романах мы находим живые и новые ответы на многие вопросы нравственности и морали, издревле волнующие человечество…
Леонид СОМОВ.
На снимке: И.А. Ефремов.
* * *
Что было предсказано Иваном Антоновичем Ефремовым
Еще в подростковом возрасте он предсказал смерть В.И. Ленина в 1924 г., а также наводнение в Санкт-Петербурге 23 сентября 1924 г.
Месторождение алмазов в Якутии.
Открытие крупных залежей ртутных руд на Южном Алтае.
Открытие эффекта голографии.
Трехмерное телевидение с параболическим вогнутым зеркалом.
Особенности поведения жидких кристаллов.
Появление стационарного спутника, который всегда находится над одной точкой Земли.
Экзокостюм, позволяющий преодолевать повышенное гравитационное притяжение Земли.
Микрокибернетическое лечение: человек глотает некую капсулу, которая и ставит диагноз, и лечит.
