Судьба солдата

15 мая коренному севастопольцу, ветерану Великой Отечественной войны Константину Егоровичу Фоменко исполняется 95 лет.

О грядущем юбилее нам сообщили друзья семьи. Константин Егорович Фоменко родился 15 мая 1923 года в селе Резервном Балаклавского района Крымской области. Работал на государственном предприятии «Севастопольский Морской завод» с 1939-го по 1941 год судосборщиком. В июле 1941-го был призван в армию, с 1941-го по 1945 год воевал за Крым в 7-й бригаде морской пехоты, 83-й особой Черноморской бригаде, во 2-й бригаде траления мин ЧФ. Четыре раза был ранен, после лечения в 1948 году вернулся в Севастополь на «Севморзавод», где работал до 1978 года судосборщиком 6-го разряда. Имеет награды: орден Ленина, орден Отечественной войны I степени, орден «За мужество», медали «За отвагу», Ушакова, «За победу над Германией», а также «За трудовое отличие» и «За доблестный труд», удостоен звания «Мастер—золотые руки»…
Лично встретиться с именинником не получилось: Константину Егоровичу нездоровилось, поэтому мы договорились с его старшей дочерью, Людмилой Константиновной Томишиной, о том, что она задаст интересующие нас вопросы, после чего передаст ответы ветерана в редакцию нашей газеты.
—Папа всегда избегал рассказов о войне,—посетовала Людмила Константиновна.—По крайней мере нам с сестрой он никогда ничего не рассказывал. Это уже потом, когда внуки и правнуки начали настаивать, разговорился. А когда я спросила, почему так, ответил: «А что я должен был вам сказать? Как в первой штыковой атаке молодого парня убил, а потом всю жизнь мучился?»
Папа выжил, вопреки всему. У него до сих пор за левым ухом три осколка торчат как напоминание о войне. Сразу извлекать их не стали, так как боялись негативных последствий (все-таки ранение в голову). Позже мы предлагали ему прооперироваться, но папа не согласился: неудобства, конечно, есть, но он с ними справляется. На погоду раны ноют, но терпимо, а в парикмахерской папа осколки всегда рукой придерживает, чтобы ненароком не зацепили. А вообще он верит в то, что у каждого человека своя судьба. Кому суждено было не погибнуть, тот всю войну прошел.

Сражался за родной Севастополь

Константин Егорович Фоменко родился в селе с татарским названием Кучук-Мускомья (ныне—Резервное), рассказывает Людмила Константиновна. Он был шестым ребенком в семье—после пяти дочерей долгожданным и желанным сыном, «последышем» (родителям, Любови Максимовне и Егору Григорьевичу Фоменко, в то время было уже за 40 лет). После того как окончил семь классов сельской школы, приехал в Севастополь учиться на судосборщика в ремесленное училище, затем пошел работать в 1-й цех Севастопольского Морского завода.
Накануне войны ему исполнилось 18 лет, поэтому повестку явиться в военкомат он получил в числе первых. В семейном архиве хранится справка Центрального военно-морского архива, согласно которой краснофлотец Константин Фоменко, призванный Севастопольским ГВК 15 июля 1941 года, по май 1945 года проходил службу в частях Черноморского флота, из них с 23 марта по 3 июля 1942 года—в 7-й бригаде морской пехоты, которая в указанный период входила в состав действующей армии.
—Как рассказывал папа, привезли молодых ребят на железнодорожный вокзал в районе Симферополя, где наскоро обучили, как держать винтовку, и сразу же они пошли в бой. Первое сражение произошло под Перекопом, в районе Сиваша. Там он получил свое первое ранение в лицо—пуля прошла по касательной, задев нос, губу. В санчасти лежал недолго—быстро «подлатали», и снова в бой, где он получил уже более серьезное ранение.
Согласно справке, выданной народным комиссариатом здравоохранения УзССР краснофлотцу 7-й бригады морской пехоты Константину Фоменко, он находился на лечении в эвакогоспитале № 1268 с 14 ноября 1942 года по 3 апреля 1943 года. Ранение осколком артснаряда нижних конечностей связано с пребыванием на фронте. Врачебной комиссией признан годным к строевой службе.
—Папа был ранен летом 1942 года, когда служил в 7-й бригаде морской пехоты,—продолжает рассказ Людмила Константиновна.—Это случилось на Северной стороне в районе Мекензиевых гор. Раненого, его притащили к заводу, у стенки которого стоял эсминец. На корабль грузили раненых, но на окровавленного папу никто не обращал внимания: не хотели пачкаться. А немцы уже подходили, и он страшно боялся, что попадет в плен. Плена краснофлотцы боялись больше, чем гибели.
И тут снова вмешалась судьба. К папе подошла пожилая женщина, посмотрела на него и сказала: «Какой молодой!», после чего потащила его к эсминцу. Самым последним папу буквально закинули на борт, после чего корабль ушел в море. Его определили в госпиталь на Кавказе, потом перевезли в Самарканд. Он лечился девять месяцев, врачи опасались, что останется инвалидом, но молодой организм справился с последствиями ранений.
Краснофлотца Фоменко признали годным к строевой службе и направили в Керчь, где исполнительный и ответственный сержант получил две медали—«За отвагу» и Ушакова.
—Папа не рассказывал, как его родители отреагировали на то, что их единственный сын ушел воевать?
–Для них это было очень болезненно. Был такой случай: всем призванным краснофлотцам выдавали черную одежду, а ему достались темно-синие брюки. Севастополь был тогда небольшим городом, все друг друга знали. И кто-то сказал бабушке, что ее Костя погиб, кто-то видел, как краснофлотец в синих брюках был весь, как месиво. И бабушка бегала по деревне, рыдала, говорила, что не хочет жить, раз сын погиб. А потом пошла к гадалке, которая сказала, что ее сын жив. И бабушка все выходила на дорогу, чтобы встретить его. Папа тогда служил в 83-й особой Черноморской бригаде в разведке. И он попросил командира дать ему возможность показаться родным (стояли рядом с захваченным немцами Резервным). Он пробрался к своему дому, постучал в окно, показался матери, что жив, и сразу же ушел.
А в Керчи папа остался служить и после войны, во 2-й бригаде траления мин. По рассказам отца, это было еще страшнее, чем на войне. Потому что в бою враг известен, а здесь каждый раз идешь, вылавливаешь мины и не знаешь, прогремит взрыв или нет. Конечно, это были очень нервные годы, вплоть до 1947-го очищали от мин Керченскую бухту. Такая служба отражалась на психике. Хорошо, что папа был крепким человеком, хотя седых волос у него за это время прибавилось.
Кстати, с мамой они тоже в Керчи познакомились. Сама она была из Краснодара. Бежали от немцев, примкнули к санитарному поезду, который потом разбомбили. Пришла в военкомат, и маму назначили начальником военизированной охраны. Она проверяла посты и увидела папу—он был весь отутюженный, чистенький… Вот так и свела их судьба.

На таких людях земля держится

Константин Егорович и Евдокия Ефремовна поженились в 1947 году. А так как осколки беспокоили супруга, на семейном совете было решено вернуться в Севастополь.
—Папа снова пошел работать на «Севморзавод»,—рассказывает Людмила Константиновна.—Так до пенсии на заводе и работал. Был бригадиром судосборщиков в 1-м цехе, собирали краны «Богатырь». Бригада всегда была лучшей, было свое клеймо. Папа—очень ответственный, получил орден Ленина. Помню, как директор завода Сергей Сергеевич Виноградов пришел к нам домой с огромным букетом и сказал: «На таких людях держится все!» За свой труд папа получил звание «Мастер—золотые руки», медаль «За трудовое отличие». К своим подчиненным он очень хорошо относился. Даже сейчас, когда они к папе приходят, а многим уже по 80 лет, они его называют Батей.
—95 лет—серьезная дата. Как вы думаете, что при такой непростой судьбе позволило вашему папе пополнить ряды долгожителей?
—Знаете, он всегда был очень ответственным, в том числе и по отношению к своему здоровью. Плюс хорошая семья. Мама была очень хорошей хозяйкой, с папой они прожили всю жизнь душа в душу вместе целых 56 лет (мама ушла из жизни в 80 лет). И все это время в хозяйстве все было идеально. Помню, первое блюдо у нас всегда подавалось вечером. Папа не питался в общественных столовых, брал с собой домашнюю еду. А вечером его дома ждала большая тарелка хорошего борща с большим куском мяса, домашней сметаной… Маму он очень любил. Сейчас иногда меня женушкой назовет, а когда я его называю папой, спохватывается. «Ты стала так на нее похожа! Видимо, я скоро с ней уже встречусь»,—говорит. Смерти папа не боится, относится к ней философски.
Мы с сестрой заботимся о папе. А вообще он с нами в жизни не знал никаких волнений. Мы хорошо учились, удачно вышли замуж, У внуков тоже все хорошо. Он был депутатом советов нескольких созывов. На праздники всегда собиралась вся родня большими семьями, пели песни… В общем, жили дружно.
—А гены? В роду были долгожители?
—Гены хорошие. Бабушка с дедушкой 90 лет прожили. И все пять сестер папины тоже долгожители. Одну из них внучка в Одессу забрала, так она уже в 95 лет приехала в Симферополь попрощаться с могилами родных. И все были тружениками. Жизнь нелегкая была, но все были крепкими. Помню такой случай: когда папе уже исполнилось 88 лет, он шел ко мне на день рождения и нес бутыль самодельного вина. Я попросила мужа встретить и помочь донести подарок. Смотрю, а отец все равно сам бутыль несет. Я мужу: «Ты что?» А он мне: «Не отдал дед бутыль! Говорит: «Я тебе что, баба, что ты мне будешь помогать?» Так на третий этаж трехлитровую бутыль вина и тащил. То поколение крепче было.

Спасибо за Победу

—Константин Егорович рассказывал, как состоялась встреча с родителями после войны?
—Рассказывал. Родители встретили его с гордостью. Ведь не все парни призывного возраста отправились на войну, некоторые сбежали. А потом вернулись обратно в Резервное, стали полицаями. Так вот они, встречая деда, говорили ему: «Ну что, дед, твой умный сын кровь проливает, а мы вот дома!» И когда папа в 1944 году приехал в село, бабушка им очень гордилась. И всю жизнь потом родные папой гордились. Потому что орден Ленина за труд в мирное время получить было очень непросто. А папа всегда был правильным по жизни.
И жизнь у него сложилась удачно. Семья большая: две дочери, три внука, пять правнуков. Когда все собираемся, он внукам и правнукам рассказывает о войне. Говорит, что тогда бились до последнего, совершенно не думали о своей жизни. Говорит, что была у них одна цель—уничтожить, прогнать врага. А о том, в каких условиях это делали, что воевали порой голодными и холодными, никто не думал. Получил ранение, подлечился—и опять в бой. Потому что добыть победу нужно было любой ценой. Вот это был настоящий патриотизм!
Обо всем этом нам с сестрой он стеснялся говорить. Это сейчас внукам рассказывает о том, как 18-летние салажата в первый раз шли в штыковую атаку: их был целый эшелон, а в живых остались единицы. Повернулся назад—остальные лежат: кто ранен, кто убит. Но об этом никогда не думали, никто не жалел своей жизни. Некогда было. Было одно слово—надо! И после войны, имея столько ранений, папа мог бы и не участвовать в тралении мин. Но ему сказали, что надо, и он это делал.
И я считаю, что Бог за все его заслуги отпустил папе долгую жизнь. И главное, что он не обуза. Сам себя обслуживает, следит за собой. И в политике ориентируется, следит за тем, что происходит в стране и в мире. Крым считает российским, хотя корни украинские в роду, безусловно, есть. И президента Путина поддерживает. Считает, что у такой большой страны, как Россия, должен быть сильный, волевой лидер. И папа уверен в том, что все трудности в нашей стране временные, что все наладится.
А вообще очень бы хотелось, чтобы всем ветеранам Великой Отечественной войны уделялось больше внимания. Их осталось совсем мало. И они очень нуждаются в нашей поддержке. Материальная помощь к Дню Победы, конечно, приятна. Но им необходимо человеческое участие постоянно. Они не щадили своей жизни ради жизни других, именно им мы обязаны своим будущим. Низкий поклон им всем за Великую Победу!

Подготовила Елена ИВАНОВА.