17o
Как и в предыдущие годы, сегодня в Севастополе пройдут мероприятия в рамках утвержденного на региональном уровне Дня памяти и скорби, посвященные завершению героической обороны города 3 июля 1942 года. Нынче в этот день также отмечается десятилетие музейного историко-мемориального комплекса «35-я береговая батарея».
—В первые послевоенные годы,—сказал его директор В.И. Володин в беседе с корреспондентом «Славы Севастополя»,—на части территории, которую в довоенные годы занимала 35-я береговая батарея, разместили новую батарею из установленных на открытых площадках четырех 152-миллиметровых орудий. В конце 50-х—начале 60-х годов прошлого века на вооружение наших воинов поступили ракеты. Необходимость в устаревшей артиллерийской технике отпала. На десяток лет сюда пришло военное подразделение иного профиля. Казематы, более-менее уцелевшие после произведенных в 1942 году на 35-й береговой батарее взрывов, использовались, в частности, для хранения военного имущества. Окончательно с этого участка Херсонесского полуострова военные ушли в начале 70-х. Его охрана была снята. Свято место пусто не бывает. Сюда потянулась пестрая публика. Порадовала во второй половине 80-х годов лишь инициатива возглавляемого в то время Валерием Андреевичем Милоданом Клуба любителей истории города и флота собираться у святых руин 35-й береговой батареи по знаковым в летописи Севастополя датам, в том числе и 3 июля, чтобы почтить память последних защитников главной базы Черноморского флота. Но в 90-е место сбора хранителей преданий прошлого определили в центре города.
—И наступили лихие 90-е…
—В самом деле лихие. В лишенные защиты подземелья проникали заготовители черных и цветных металлов, оснащенные сварочными аппаратами, пилами, подъемными механизмами, транспортом. К людям материально нуждающимся этот алчный народец трудно было отнести.
—Грабители, иначе не скажешь.
—Обращали на себя внимание парни с металлоискателями. Говорили, что их интересовали медальоны-«смертники» солдат вермахта.
—Субъект с металлоискателем в руках—элита в сообществе мародеров. Слышал, овал защищенной от коррозии дырчатой жести в Германии покупали за 500-600 немецких марок.
—Не интересовался, находили ловцы удачи вожделенные трофеи или не находили…
—Зря такие ребята по местам былых боев не шастают. Они не упустят своей выгоды.
—Реальная, на мой взгляд, угроза 35-й береговой батарее исходила с другой стороны. В очередное посещение мыса
Херсонес полтора десятка лет назад я пригласил своего гостя с материковой части России. И что увидели на 35-й? Мы буквально застыли при виде открывшейся здесь картины: на наших глазах бульдозер вгрызался в каменистую почву. Нож стосильной машины вывернул людские останки. Защитников Севастополя? Возможно. Но на поверхности оказались и детали мундира немецкого офицера. И бульдозерист, и те, кто был рядом, на наши вопросы отвечали на украинском с галицийским акцентом. Мы узнали, что территория 35-й береговой батареи приглянулась, скажем так, киевским силовикам. Создание их кооператива под названием «Феникс» «продавливали» на самом-самом верху столичного руководства. Чтобы не дать хищной птице вылупиться из яйца, потребовалось срочное вмешательство небезразличных людей. Их группа для начала собралась в мастерской скульптора, впоследствии почетного гражданина города-героя Станислава Чижа… Пробил час, и идея строительства на 35-й береговой батарее музейного историко-мемориального комплекса в том виде, в котором мы его сегодня знаем, обрела реальность.
—Эта идея сплотила вокруг себя едва ли не сотню активнейших сторонников. 5 мая 2012 года по случаю официального оформления статуса музейного комплекса они были названы поименно на со вкусом оформленном листе мелованной бумаги, помещенной в твердую обложку: Агишева, Алтабаева, Володин, Дойников, Зубарев, Камелин, Кажанов, Колесниченко, Кудряшов, Кулагин, отец Сергий (Халюта), Падалка, Рудометов, Соболев, Уманская, Шавшин… В рамках этих скромных заметок назвать всех невозможно. Но без этой фамилии и сокращенный перечень будет неполным. В него при жизни внесено имя ведущей сотрудницы «Славы Севастополя» Елизаветы Георгиевны Юрздицкой. Список предваряют пронзительные слова, в частности эти: «Ваши имена станут частью истории создания мемориала, примером проявления истинного партиотизма».
—До составления этого документа всем предстояло пройти временами изнурительный путь. Как вехи нами были расставлены: разработка концепции музейного комплекса, прохождение общественных слушаний, создание руководящих общественных организаций, составление и утверждение в установленном действующим законодательством порядке проектной документации… На этих и других этапах, как у нас часто бывает, ветры были не попутными, а встречными. Кипами шли в Севастополь письма после обсуждения на Центральном телевидении наших, казалось, неразрешимых проблем. На тот момент мы своим адресом не располагали. Люди писали нам в городской совет, совет ветеранов или же просто вот так: «Севастополь, полковнику (то есть мне, вашему покорному слуге), который выступал на телевидении…»
—Современный вариант классического адреса «На деревню дедушке».
—Не ведаю, доходили ли письма внука к дедушке—герою рассказа Чехова, а мне доходили. Каждый пройденный мало-мальски значимый этап мы могли бы назвать днем рождения музейного комплекса, но остановились, как представляется, на самом главном—это
3 июля 2008 года, святой день памяти и скорби, дата окончания героической обороны Севастополя. В этот день струйка первых посетителей потекла в подземелья.
—Кто провел первую экскурсию?
—Это могли быть и Татьяна Уманская, и Наталья Серова, и Илона Дебрецени (в настоящее время—Беликова), и Виктория Авакян, которая нынче трудится в управлении архитектуры.
—Легко представить: непросто создать экспозицию музея, решать на голом месте сложные хозяйственные задачи. Не менее сложно и становление коллектива.
—Вам, может, трудно поверить, но мы горячо спорили между собой вокруг того, о ком и как говорить посетителям музея. Хотя удивляться здесь не приходится. Речь шла о событиях, которые ранее либо замалчивались, либо освещались предвзято. Мы и сейчас дискутируем. Такова история, в особенности наша, отечественная. Считай, с дня организации музейного комплекса в его коллективе плодотворно трудятся методист Наталья Серова, хранитель фондов Андрей Могила, главный энергетик Олег Жуков, начальник хозяйственного отдела Олег Ткаченко… Этот список можно продолжить.
—Легко догадаться, что в течение первого десятилетия экспозиция музейного комплекса расширялась, множились экспонаты…
—Мы начинали с готового первого маршрута. Появился и второй. Но для этого потребовалось расчистить местами обрушенные подземные сооружения, гарантированно обезопасить нахождение там наших гостей. В этом месте уместно будет сказать, что в ходе освоения территории с уникальным боевым прошлым саперы извлекли и обезвредили свыше 2200 взрывоопасных предметов.
—Полагаете, что это все?
—Рады бы, но для успокоения нет оснований. Совсем недавно в посещаемом месте обнаружили еще пару взрывоопасных предметов, что стало поводом для дополнительного обследования территории. В ходе строительных работ случались и уникальнейшие находки: орден Ленина и останки инженера Морзавода Семена Прокуды. Под его руководством под вражескими пулями и снарядами удалось дать батарее вторую жизнь. До сих пор Семен Иванович числился среди пропавших без вести, как считались таковыми начальник севастопольской милиции и командир бронепоезда «Железняков» Бузин и Харченко. Имена удалось установить по номерам принадлежавших им орденов Красного Знамени и Трудового Красного Знамени. В городе проживают их потомки. Они присутствовали на церемонии захоронения останков героев в некрополе музейного комплекса.
—Еще одна тема, если позволите. Валерий Иванович, расскажите, пожалуйста, об участии возглавляемого вами коллектива в событиях «Крымской весны».
—Переломную роль в них сыграл состоявшийся 23 февраля 2014 года многотысячный митинг севастопольцев на площади Нахимова. Разрешение на его проведение у растерявшихся властей добывали и выбивали представители общественной организации «35-я береговая батарея». Давалось это нелегко, как непросто было «батарейцам-технарям» Олегу Жукову и Олегу Ткаченко обеспечить подключение электроэнергии на площади к звуковой аппаратуре и гигантскому демонстрационному экрану, монтировать различные конструкции. В настоящее время исторический экран мы используем на площади 35-й береговой батареи при входе в административное здание. В те дни мы были не одни. Большинство севастопольцев делали все, что могли, не думая о возможных последствиях.
—Образно говоря, не вчера и даже не позавчера я брал интервью у полумиллионного посетителя музейного комплекса «35-я береговая батарея»…
—В июле мы ожидаем уже миллионного.
—Событием также явилось посещение музейного комплекса представителями высшего руководства нашего государства. За стеклом в вашем кабинете вижу групповой снимок, на котором запечатлены Владимир Путин, губернатор Севастополя Дмитрий Овсянников и вы, Валерий Иванович.
—В прошлом году у нас состоялась встреча главы нашей страны с байкерами. Полчаса или минут 40 было отпущено на дела протокольного содержания: возложение цветов к гранитному обелиску у входа в подземелье, осмотр пантеона и прочее. Я вспомнил состоявшийся ранее визит к нам председателя Совета Федерации Валентины Ивановны Матвиенко. Тот же жесткий протокол. Я воспользовался моментом, чтобы сказать высокой гостье, что рамки протокола тесны для рассказа о том, почему это место в Севастополе важно для понимания произошедших на полуострове событий в драматичные моменты Великой Отечественной и весной 2014-го. «Изыщите, Валентина Ивановна, в вашем плотном рабочем графике 1,5 часа для более подробного ознакомления с экспозицией музейного комплекса»,—сказал я третьему в государстве должностному лицу. Месяц спустя мне позвонили: «Валентина Ивановна в Ялте и готова завтра снова посетить
35-ю береговую батарею».
Ее экскурсия затянулась у нас до двух с половиной часов. Из пантеона она вышла в темных очках. После несколько затянувшейся паузы председатель Совета Федерации заявила, что наш музейный комплекс—лучший в стране в ряду родственных ему памятных мест. Умудренный этим опытом, я и Владимира Владимировича пригласил посетить в будущем нас, как говорится, без давления протокола, место ведь особое. По предложению губернатора я рассказал о своем отце—военном медике. Он не смог оставить на 35-й береговой батарее своих раненых… Он не говорил о пережитом в плену. И я не писал в многочисленных анкетах о выпавших на его долю испытаниях, иначе не стал бы офицером. «Валерий Иванович,—обратился ко мне президент.—Все это также прошел мой отец, он тоже воевал на фронте. Я тоже заполнял анкеты. И эта тема мне очень понятна». Президенту пришлись по душе и действующая у нас батарейная школа, и проводимые нами научно-практические конференции. У арки Владимира Владимировича встретили журналисты. Он им, в частности, сказал: «Для себя я открыл новый памятник истории, который обязательно посещу еще раз». Владимир Путин торопился на намеченную в Херсонесе Таврическом встречу с представителями творческой интеллигенции…
—Валерий Иванович, удивительно, но архитектурно Пантеон 35-й береговой похож на эсминец нового поколения. Взгляните, пожалуйста, на снимок, сделанный со стороны античной хоры.
—Надо же, необычная точка для съемки. Проект музейного комплекса—несомненная удача московского зодчего Александра Хомякова. За выполнение нашего заказа столичные коллеги присудили Александру «Золотой мастерок».
—«Эсминцу» счастливого плавания.
* * *
Еще раз вернусь к упоминавшемуся уже документу от 5 мая 2012 года. Как верно сказано в обращении к сотрудникам и друзьям 35-й береговой батареи: «Ваш труд по созданию музейного комплекса—это не просто строительство. Это сражение во имя сохранения исторической памяти. И все мы это сражение выиграли».
Как и в 1941-1942 годах,
35-я береговая—на передовой.
Интервью провел А. КАЛЬКО.
