12o
«…Всем на свете правит случай»—таков был вердикт Наполеона Бонапарта после победы под Аустерлицем. Человеку иной раз хотелось бы считать, что он что-то планирует, и оно, это нечто, потом выливается в желанную форму. Мы просто не сопоставляем порой весьма удаленные друг от друга сакральные факты, о загадочном соитии которых А.С. Пушкин как-то сказал: «Бывают странные сближенья…»
Его величество Случай…
В 1888 году в хвалынском имении 
помещицы Ю.И. Казарьиной (Саратовская губерния) случилось стихийное бедствие: на усадьбу обрушилась невиданной силы буря. Она вымела все яровые, безжалостно искорежила крышу главной усадьбы, «склеила» крылья мельнице.
Тогда-то у хозяйки поместья и созрело решение возводить новый особняк. Из Санкт-Петербурга пригласили знаменитого архитектора Р.Ф. Мельцера. Мать Кузьмы Петрова-Водкина, в будущем—самого «красного буревестника» русских революций, служившая в имении горничной, улучила момент и показала столичному мэтру несколько детских рисунков сына. Архитектор похлопал юнца по плечу по окончании просмотра и сказал: «Тебе, голубчик, надо всенепременно учиться живописи». И пообещал Кузьме помочь попытать счастья в столице и замолвить за него, где надо будет, словечко. Оно-то и нашло благодатную почву в Московском училище живописи, ваяния и зодчества.
Таким вот образом Кузьма Сергеевич Петров-Водкин в 1897 году и распечатал свой самый первый, академический курс обучения рисованию в классе знаменитого живописца Валентина Серова…
Юноша, кстати, тогда уже прекрасно отдавал себе отчет в том, что ему, сыну сапожника и правнуку самой знаменитой в округе самогонщицы, которой семья и обязана была приставкой к фамилии—Водкин, вообще-то в жизни поистине улыбнулся случай. Это, повторимся, когда имение Ю.И. Казарьиной накрыл впервые за последние 70 лет такой небывалой мощи ураган. С той поры Кузьма Петров-Водкин проникся неизбывной любовью ко всем грандиозным проявлениям гнева и радости матушки-Земли. Его дочь Елена на всю жизнь запомнила ответ отца на вопрос: «Папа, мне страшно, а что это так громыхает за окнами?» Кузьма Сергеевич таким вот образом нарисовал первопричину разразившейся бури: «А это Богородица играет с младенцем, шарик катает…»
…Судьба живописца Кузьмы Петрова-Водкина вначале вообще-то вела его по всем статьям в писательское русло. Потому как к развитию его природного дара—рисования—ему на некоторое время отбил охоту приходской священник, которому мама Кузьмы показала на белом листе жести выписанный сыном лик Богородицы. Батюшка долго всматривался в парсуну паренька и наконец выдал его матушке уничижительный вердикт: «Чтоб боле не смел святые лики малевать! Мадонна твоего Кузьки слишком схожа с реальной бабой с ребенком. Особля взглядом. Так и рыскает, словно мужика ищет. Непотребство!»
Поворот на скаку
…Спустя несколько лет, когда молодой неофит от живописи находился на пансионной стажировке в Европе и Африке, друзья в Санкт-Петербурге вместо впечатлений о том, где и у кого он набирается профессионального опыта, вдруг стали получать от Кузьмы толстенные письма с… новеллами. В них он на диву прекрасным, отточенным слогом рисовал обстоятельства его плена в стане бандитов, то, как он, отстреливаясь, избежал «египетской казни» от бедуинов, как соблазнил супругу итальянского мафиози…
В эти годы, в предсердии нового века, Петров-Водкин создает около двадцати весьма читабельных рассказов и даже одну поэму, явно навеянную влиянием творчества Льва Толстого…
Он решительно и, как ему казалось тогда, бесповоротно отмежевывается от желания стать художником и однажды появляется в петербургском издательстве «Вперёд» с толстенной папкой с рассказами и романом «Хвалынск», страстно мечтая всё это опубликовать.
Однако вновь вмешался в его судьбу одиозный случай… в лице признанного уже тогда серьезным мастером слова выходца из народа Алексея Максимовича Горького. Главному «горнисту революции» чем-то не пришелся по душе этот «несостоявшийся богомаз и писака». И вскоре в одной из столичных газет появляется ядовитый пасквиль, в котором автор «Матери» буквально почти «по матери», бульдозером проехался по юному литературному таланту. И с того самого дня двери всех издательств обеих столиц перед Петровым-Водкиным (господин Пешков публично вдоволь, кстати, потешился над второй частью его фамилии.—Авт.) оказались закрытыми…
Таким вот странным «макаром Алексей Максимович, выходит, распахнул, конечно, не ведая о том, двери в большую живопись, кстати, тоже «буревестнику революции», в будущем—прекрасному русскому и советскому художнику, одному из творцов эстетики нового мира, графику и теоретику искусства, признанному мастеру «церковного модерна» Кузьме Сергеевичу Петрову-Водкину, которому 5 ноября исполняется 140 лет со дня рождения…
Горизонты «третьего глаза»
…Для нас, ныне живущих россиян, имя К.С. Петрова-Водкина неминуемо ассоциируется с картиной «Купание красного коня», которая считается этапной в его творчестве. Когда в прессе с ее упоминанием появляется очередная аналитическая статья, в ней, как правило, непременно делается акцент на год создания этого общепризнанно знакового живописного шедевра начала ХХ века—1912-й. Год появления этого полотна четко увязывается с провидческим даром Петрова-Водкина. А именно: за пять лет до Октябрьской революции этот художник якобы предвосхитил ее победное шествие по русской земле. Потому как алый иноходец—это декор революционных перемен, это символ искупления, спасения человечества высшими силами от греховных искушений, произрастающих на ниве любой господствующей на Земле тирании. И, как бы опираясь на эстафетно могучий авторитет древнерусской живописи, подавляющее число искусствоведов обращает внимание дискутирующих на тот факт, что из одного славянского мифа в другой кочует образ именно багряного коня…
Справедливости ради заметим, что сам Петров-Водкин огненный окрас своего главного персонажа на полотне «Купание…» объясняет весьма прозаически: «Я видел, как очищали от столетней копоти новгородскую древнюю икону «Чудо архангела Михаила», и был потрясен охряным цветом коней на этой древней доске. Мне показалось, что и мой конь не может быть изображенным в ином декоре. А вообще-то—это бытовая сценка…»
Просто, понятно и чистосердечно. Не так ли? Однако неспроста в народе родилась такая присказка: «Оказаться в нужное время в нужном месте». Автор ее у нас неизвестен. Зато как нельзя точен афоризм Овидия: «Удача влияет на всё: пусть ваш крючок всегда будет заброшен в тот поток, где вы меньше всего ожидаете поймать рыбу».
…Грянула революция в России, и вообще-то совершенно обнаженный юноша Петрова-Водкина (довольно редкое ню в отечественном искусстве на заре ХХ века), купающий красного коня, был провозглашен символом восставшего народа, предвестником глобальных перемен в мире. Главным же козырем у тех, кто поднял на щит революции этот в одночасье ставший шедевром рисунок Петрова-Водкина, было утверждение, что Георгий Победоносец всегда на российских символах восседает на красном коне…
Так это или не так—однозначного ответа не существует, хотя сам живописец, как следует из вышесказанного, вовсе не претендовал на истину в последней инстанции и скромно «отдуплился»… бытовой сценкой. Хотя… Хотя совсем недавно в одной из статей в Интернете, посвященной приближающейся юбилейной дате К.С. Петрова-Водкина, я вычитал такой пассаж: «Почему же у него юноша голый? Потому что Кузьма Сергеевич пророчески узрел приход новых людей, кои отряхнут прах старого мира не только с ног, но и со всего тела, дабы войти в революцию в… кожаном обличье комиссаров».
Каково? Слов нет… И все же маленькое послевкусие от фразы «пророчески узрел», будем смотреть правде в глаза, остается. До сих пор ярые критики экстрасенсорного дара К.С. Петрова-Водкина старательно обходят своим вниманием его мистическое полотно «Сельдь», созданное в 1918 году. Натюрморт, выполненный в явно минорных тонах, являет собой стол, на котором лежат две сморщенные картофелины в кожуре, тощая четвертинка черного хлеба и скукоженная селедка на синей бумаге, явно в детородную пору обделенная икрой. Приятели художника, попеняв ему на то, что он, уже тогда ставший одним чуть ли не первым пролетарским профессором живописи, вовсе не бедствовал, прилепили обидный ярлык на это полотно: «Голодная живопись». И еще: «А Водкин рисует селедку». На что Кузьма Сергеевич, пожав плечами, тихо сказал: «Это—блокадный паёк». Ужасы чего он предвосхитил на 23 года вперед? Конечно же осады нашего героического Ленинграда немецкими, финскими, испанскими войсками с участием добровольцев из Северной Африки, Европы и военно-морских сил Италии…
Что-либо возразить трудно…
Багряная эстетика нового мира
А теперь обратимся к поре расцвета творчества этого незаурядного художника, явно тяготеющего в своем стиле к синтезу восточного искусства, древнерусских живописных мотивов и почерку Анри Матисса, лидера французского течения фовистов, мастера передачи эмоций через цвет и форму. Расколовшая Россию баррикадой на белых и красных, революция и завораживала, и настораживала К.С. Петрова-Водкина. Он писал: «Потомки наши со временем разберутся от винтика к винтику в событиях, доисследуются, почему на Руси закипел котел; моя же задача—показать живой материал, из которого строились я и мои однолетки».
Но заметим: в качестве «живого материала»
К.С. Петров-Водкин интуитивно избирает те образы, которые будут просто обречены на «одобрям-с» адептов революции и подняты на «алые щиты» воспитания «массы» в духе преданности коммунистической идее…
Из года в год украшением самых престижных выставок в Стране Советов теперь становятся его прореволюционного склада полотна: «Смерть комиссара», «Мать», «Сон», «1918 год в Петрограде», «Розовый натюрморт. Ветка яблони» и т.д. А в 30-е годы прошлого века из-под его кисти выходит целая галерея женских портретов, начало которой было положено еще в 1922 году реалистической картиной «Анна Андреевна Ахматова».
Следует отметить, что К.С. Петров-Водкин всегда трепетно относился к созданию женских образов, коих он сотворил немалое количество и в композициях, и отдельно—в портретах. Как правило, его женские лики обладают просто моделированными чертами и пристальным взглядом и, что характерно, почти всегда выписаны в неизменно охристых тонах. Художник чужд ненужных деталей: все внимание зрителя сконцентрировано на глазах героинь…
…В них—как на материнской плате—сосредоточивается фокус гигантской космической системы, к которой философски всегда пламенно тяготел художник в своем творчестве. Особенно это проявляется в полотне «Петроградская мадонна». Богоматерь как бы реет над заброшенными домами, сияя фресковым рублёвским голубцом. Она делает приглашающий жест, и люди торопятся укрыться под ее покровами…
«Это событие—редкая удача!»
…Одной из его знаковых картин, где образы некоторых женщин несут на своем лице печать той, которая смело войдет в горящую избу и не хуже мужчины постоит за себя, за своих близких, считается полотно «Землетрясение в Крыму» (1928 г.).
…С 24 августа 1927 года Кузьма Сергеевич вместе с женой Марией Федоровной и дочерью Еленой гостил в Коктебеле, в Гетенауме Макса Волошина. В ночь с 11-го на 12 сентября весь Южный берег Крыма накрыло мощное землетрясение. В знаменитом бестселлере «Двенадцать стульев» И. Ильф и Е. Петров так описали это трагическое событие: «Остап был вне себя. Землетрясение, ставшее на его пути! Это был единственный случай в его богатой практике…»
А вот необычайно радостно возбужденный Кузьма Сергеевич Петров-Водкин в эти трагические минуты вовсе не паниковал. Его дочь вспоминала: «Папа завернул меня в одеяло, вытащил на улицу. А потом стал рисовать картину в это время, в минуты катаклизма. Весь страх мой ушел в картину…»
Рисуя, художник повторял: «Это событие—редкая удача». Напомним: его всегда по жизни завораживающе влекло все, что являло собой «гнев Природы». Такой вот парадокс…
Жена вспоминает: «Он говорил нам: «Останемся дома. Я буду работать. Это может никогда не повториться в нашей жизни. Если же суждено погибнуть, то мы погибнем вместе»…
Что уж тут говорить: времени на работу ему хватило вдосталь—Крым с перерывами потрясли 27 мощных толчков в 8-9 баллов. Но ни уходящий к горам страшный гул, ни вой собак, ни отсутствие освещения, ни треск перекрытий разрушающихся зданий—ничто не остановило художника… И чему он спустя неделю искренне поразился, так это лишь тому, как прихотливо распорядилась природа с профилем А.С. Пушкина на скале, «замкнувшей зыбь залива» в Коктебеле: вместо «нашего всего» на ней теперь стал явно вырисовываться каменный абрис Макса Волошина.
…Вот в таких условиях и было рождено полотно «Крымское землетрясение», доведенное автором до ума в 1928 году. В этой картине иные либерально заточенные современники узрели символическую кару за отступничество от Бога. Лица всех изображенных женщин—в кумачевых косынках (знак советской темы). Но что характерно: все они—пустоглазые, т.е. это якобы наказание за атеизм в душе…
…Вот мужчина, представитель партийной номенклатуры, надеясь выжить, прислонился к бетонной опоре (символ государственных устоев). Но будет ли этот человек спасен? Вопрос…
А вот мать, уповая на Бога, прижимает к груди младенца. Есть ощущение, что ее молитва будет услышана…
И что ему оползни!
…В самом начале 90-х годов прошлого века в газете «Курортный Крым» было опубликовано интервью с Еленой Кузьминичной Дунаевой, любимой дочерью Петрова-Водкина. Она рассказывает о том, что 2 октября 1927 года они всей семьей ехали в автобусе в Севастополь, о встрече с которым художник мечтал давно. Рядом с отцом сидел какой-то мужчина и шуршал газетой «Маяк Коммуны» за 1 октября 1927 года. Что-то вычитав, он спросил Кузьму Сергеевича: «А вы не боитесь ехать в Севастополь? Там, как здесь вот пишут, теперь могут усилиться оползни». На что его попутчик ответил: «Природы не надо бояться, ее надо любить».
По приезде в город-герой семья Петровых-Водкиных остановилась в гостинице «Северной», и художник сразу же заторопился в Панораму. Дочь вспоминает: «Сначала нас не пустили. Из-за землетрясения практически треть центра города-героя стояла в лесах, а в Ялте, говорили, даже выросли эдакие времянки—Рио-де-Фанейро… Так что все культурно-просветительные учреждения в начале октября в Севастополе были закрыты. Но «корочки» столичного профессора живописи сделали невозможное возможным».
Вот какое резюме Петрова-Водкина запомнилось дочери после их осмотра Панорамы: «Огромный труд, потрясающе исполинского масштаба полотно. И жуть войны отражена во всей ее кровавой реальности…»
Перед отъездом художник нашел на улице Ленина, 55, районный комитет Красного Креста и внес 100 рублей на помощь пострадавшим от землетрясения. Очень хотелось Кузьме Сергеевичу побывать в Херсонесе, но автобус на Симферополь уезжал через 1,5 часа—не успеть…
Сорок плюс почти сорок лет спустя…
На целых 40 лет после ухода из жизни К.С. Петрова-Водкина о его творчестве в России… забыли. И вспомнили лишь в 1979 году, когда в Москве развернули его персональную выставку в связи с памятной датой. Такую же экспозицию открыли и ныне с мая по август 2018 года в Русском музее, где собранная из разных галерей и частных собраний перед глазами благодарных россиян предстала красочная панорама из 250 творений художника, которому современники прочили за дар провидца регалии «гонца из будущего». Так это или нет—покажет время. Оно всегда беспристрастно расставляет фигуры на доске народного признания…
Леонид СОМОВ.
На снимках: К.С. Петров-Водкин, автопортрет; картина «Купание красного коня».
