Утром кондукторша в троллейбусе на задней площадке, сдавленная пассажирами до неподвижности, кричит:
—Мужчина в лапсердаке впереди, передайте сюда за проезд! Да, вы!
—Нет. Я здесь никому не доверяю!
—Как это?!
—Не передадут. Присвоят себе!
—Я разделяю ваши опасения частично! Преодолейте в себе этот страх! Расслабьтесь и рискните! Моментально!
—Нет, я тут никого не знаю и знакомиться не желаю.
Народ вокруг молчит, одна думает о тараканах, которые ползут от нижней соседки, другой—о том, где сможет опохмелиться, третья о том—бить ли ремнём сына-балбеса, пристающего к девочкам ввиду раннего полового созревания, потрясшего ребёнка.
—Мужчина, вы прям диссидент, присланы расстраивать нас! Я не могу маневрировать и ухватить вас за лапсердак! Там девушка миловидная рядом, доверьте ей деньги!
—Нет, это дочь моя, не передаст, присвоит, ей вечно нечего надеть, чтобы потом снять в приличном обществе…
—Ой, такое сейчас международное положение, и вы еще усугубляете его неуплатой! Я отсюда вижу пару честных лиц!
—Не верю, могут поддаться искушению! Я знал человека с невиданно честным лицом, он крал из местного бюджета до полной бюджетоневидимости!
—Я с вами совершенно согласна! Но у нас такой возможности нет, так что передавайте мелочь! Я уже вне себя! Совсем! Себя! Вне!
—Не дам. До вас не дойдёт.
—Иду на сближение и порву твой чёртов лапсердак, он и ты мне сразу не понравились!
—Вот,—сказала одна женщина,—возьмите мои деньги, стыдно слушать этого типа, моего мужа! С ним недавно такое началось: выдвигался депутатом, очень поиздержался, на митингах люди массами обещали поддержать, но обманули, не выбрали. И у него резко характер надломился!
Деньги пошли, но у пятого по цепи мужчины они выпали из ладони и рассыпались по полу: попробуй собери их теперь! Кондукторша окаменела. На остановке народ повалил к выходу, уже решив, как извести тараканов и соседку, где опохмелиться, и пусть девочки сами не напрашиваются.
Э. Угулава.