15o
Река жизни несется стремительно. Местами это оглушающие буруны или сплошное зеркало с отражением неба… На пороге 2019 года пользующаяся в городе широкой известностью З.Д. Столбунова встретила свое 93-летие новой книгой, написанной в соавторстве с сотрудницей гидрофизического института В.М. Суворовой. Листаю «Золотое кольцо Севастополя» (так названа литературная новинка). В двух местах замечаю исправление неточностей, невидимых самому придирчивому читателю. Узнаю руку Зои Дмитриевны. Руку—это во-вторых, а во-первых—ее всегда стремящуюся к совершенству натуру. Пусть хотя бы в ее экземпляре книги все будет верно. Хоть чуточку спокойнее.
—Жизнь вами прожита огромная, я желаю вам крепкого здоровья и много лет впереди,—говорю имениннице.—Вспомните, пожалуйста, поворотные ее моменты, знаковые события.
—Я родилась в Брянске. Представляете, этот город старше Москвы на целых два года—я всегда этим гордилась. Я обожала отца—это был изумительный человек. Изумительный! Чекист. Как только началась война, семьи чекистов отправляли в эвакуацию на Урал. К перрону подогнали состав с вагонами… Знаете, такими…
—Телятниками?
—Да, да, да. Навстречу шли и шли эшелоны с войсками—на фронт. В вышине кружили вражеские самолеты, подавались сигналы тревоги. А у нас в вагоне появился на свет ребеночек. Мы все ухаживали за ним. Не вспомню его имени, но знаю, что в родном городе этим именем названа улица: наверное, за хорошие дела в мирные годы… Небольшой городок в Челябинской области—конечный пункт нашего броска в глубокий тыл. За плечами—неполное среднее образование. «Учись дальше»,—говорили старшие. «Какая учеба,—отвечала я,—война ведь». Под Брянском ходила окопы рыть, и никак не получалось ловко вгонять лопату в землю. «Пойду на завод, как все,—сказала я дома,—учеником токаря». У станка, надо признаться, случались погрешности, иногда шел брак.
—За брак могли строго наказать, а то и… Время было суровое…
—Брак бросали на переплавку, чтобы получить новую заготовку, только и всего. Я вытачивала деталь с толстым и тонким концами. Ее называли тягой. Тяга так тяга. Я их столько сдавала приемщику, что была удостоена звания стахановки. …Когда работала экскурсоводом на Сапун-горе, то против воли замедляла шаг у танка-памятника. Думала: может, где-то в металлической утробе именно этой машины установлена изготовленная моими руками тяга.
—А в это время ваш отец сражался на фронте.
—Сначала нас повергло в ужас сообщение о казни папы немцами на главной площади в Брянске. Но от него пришло письмо с фронта: жив, здоров. С войны вернулся с орденами на кителе, в том числе с орденом Ленина. Сейчас этой его награды нет в доме. К Ленину у меня отношение иное, чем у отдельных моих знакомых.
—Зоя Дмитриевна, ваша новая книга напомнила историю переименования главной в нашем городе площади. Ей дважды присваивали имя Ленина. И наконец она стала площадью Нахимова. И когда? Не в губительные перестроечные годы, не в шальные 90-е, а (в это трудно поверить!) в 1959 году, когда по идеям Ильича мы только приступали к строительству развитого социализма. Центральная площадь города—и вдруг дворянин Нахимов вместо вождя Октябрьской революции Ленина. Мы редко об этом задумываемся. Но это к слову, коль мы вспомнили Ленина. Однако позвольте задать вам следующий вопрос. После изгнания непрошеных гостей с нашей земли вы, естественно, продолжили учебу?
—С получением аттестата зрелости я поступила учиться на исторический факультет Московского государственного университета имени Ломоносова. Говорили: история—наставница жизни. Ничему она не учит людей. Ничему! Посмотрите, что в мире происходит. Но это тоже к слову. От университета до консерватории имени Чайковского было рукой подать. Я туда бегала на проводившиеся мероприятия. Там судьба свела меня с Леной Голубовской. История ее не интересовала—она постигала арабский язык. Впоследствии подруга написала достаточно солидную по объему книгу о Йемене. Елена Павловна Голубовская до сих пор живет в Москве, иногда звонит мне по телефону.
Кстати, представьте себе: одновременно со мной училась Светлана—дочь Сталина. Она опоздала с подачей документов, но пришла все-таки к секретарю приемной комиссии. За далеко не ангельский характер за секретарем прочно закрепилось прозвище «мымра». Эта мымра попыталась с порога отказать припозднившейся абитуриентке: как-никак занятия уже идут—и вдруг… Мымру глубоко возмутила дерзость девушки. Опешила и Светлана. Все же она решила подать мымре записочку с просьбой о зачислении в университет в порядке исключения: «Папа просит». Мымра увидела подпись: «Иосиф Сталин» и чуть не рухнула на пол. Конечно Светлану приняли.
Это университетский фольклор. Но я присутствовала на защите Светой дипломной работы. И избранную ею тему помню: «Рабочее движение в Америке». Выступление выпускницы было убедительным. В этом случае записка всесильного отца не потребовалась.
—Вспомним, Зоя Дмитриевна, день, когда в вашей жизни появился… он.
—Ожидаемый, но все равно всегда застающий врасплох вопрос. Хотя почему врасплох? С Женей Чумичевым учились в начальной школе. Посмотрите фотографию довоенной поры: перед фотоаппаратом на треножнике мы выстроились по случаю окончания седьмого класса. Вот я, почти рядышком—Женя. Его отец, полковник, погиб на фронте. Вдруг после войны Женя Чумичев приходит к моему отцу, Дмитрию Власовичу, с предложением руки и сердца и заявляет о намерении жениться на мне. По так называемому сталинскому набору он окончил институт технической направленности. Я же еще в университете училась. Не так уж много прошло времени, как Женя снова явился к отцу с разговором: «Меня направляют на курсы при Военной академии имени Крылова». Попробуй в то время откажись! После курсов Женя прошел в академии и полный объем обучения, получил второе высшее образование—военное, дослужился до капитана 2 ранга. С ним я и приехала в Севастополь. Женя участвовал в серьезных испытаниях неведомых мне устройств. После этого тяжело заболел и ушел из жизни совсем молодым.
(В нашем разговоре воцарилось долгое молчание).
—Чему вы посвятили долгую жизнь?
—С дипломом университета в родном Брянске поработала в редакции местной газеты. Я все еще храню свои статьи. Одна из них вышла под заглавием «Путевкой в вуз был труд».
—Замечательно, коллега.
—В Брянске еще попробовала «хлеб» библиотекаря, в Балаклаве—преподавателя в 30-й средней школе, в 8-х и 9-х классах. Но я не педагог. Понимаете?
—Дети на голову садились?
—Нет, нет. Я же не педагогический вуз окончила. Я—творческая личность. Без Севастополя меня бы такой не было.
—Это какой такой?
—Какая я есть.
—Какая вы есть?
—Я все время пишу, думаю. Здесь, в Севастополе, три десятилетия посвящены работе экскурсоводом. Писатель Геннадий Черкашин сравнивал экскурсоводов со сказителями прошлого. А вот книгу 14 мая 1994 года подарил мне с автографом: «Милейшей Зое Дмитриевне с верой и надеждой под флагом «Меркурия» к свершениям». Вот и старалась.
Мне близки были маршруты, посвященные пребыванию в городе писателей-классиков,—Александра Куприна например. Помните его изумительные слова? «Сколько радости дает одно только зрение. Но есть еще музыка, запах цветов, сладкая женская любовь—все это мое безмерное наслаждение»…
—Память же у вас, Зоя Дмитриевна!
—Достаточно продолжительный период по вторникам я ходила в редакцию городского радио на запись близких мне текстов. Однажды ко мне подходит соседка Леночка: «Почему бы вам не издать книгу?» «Я об этом и не думала»,—отвечаю. Одну книгу мне помог выпустить Валерий Иванович Володин, который в настоящее время «командует» 35-й береговой батареей, вернее будет сказано—возглавляет созданный на ее базе музейный комплекс.
—Знаю, вами написаны еще книги «Живописец Российского флота» об Иване Айвазовском, «Во имя, во благо, во славу Отечества»…
—Любимая среди них—«Адмирал Российского флота» об адмирале Михаиле Лазареве.
—Но есть еще книга, по существу, и о вас,—«Поэтический листопад. Гостиная Анны Ахматовой». В ней собраны лучшие стихотворения и рассказы самых заметных участников вечеров творческих людей в кафе «Искринка» с беломраморным барельефом Анны Ахматовой на фасаде. Длительное время вы были хозяйкой гостиной. В книге нашлось место и посвященным вам строкам:
Звенящий голос,
Легкая походка.
Копна волос,
Будто весенний дым,
И восхищенье тютчевскою
строчкой об осени,
Что не страшна
душою молодым.
—Это же Валечка Жуковская сочинила. «Гостиная Ахматовой»—украшение моей жизни. Запомнился и в то время глава Гагаринской районной администрации Александр Челомбитко, при поддержке которого в 2011 году эта книга увидела свет.
—В глубине России есть так называемое Золотое кольцо России: Переславль—Залесский, Суздаль… Вот Серпухов и Тарусу собираются включить в драгоценное ожерелье российской столицы. Но, оказывается, «золотые кольца» можно увидеть и в городах. Севастополь—тому подтверждение.
—На улицы городского кольца словно нанизаны жемчужины—памятники лучшим гражданам из лучших: адмиралам Нахимову, Лазареву, Сенявину, Ушакову, писателю Толстому. Об этом я пишу. Как не написать…
—Вы пишете еще о памятниках архитектуры. Поразительно, что рядом с фундаментами разрушенных зданий почти целиком сохранился Покровский собор на Большой Морской, и главпочтамт уцелел…
—Я благодарна моему соавтору Валентине Суворовой. Без ее участия, скажу вам по большому секрету, книга, может, и не получилась бы. Стоило бы посвятить ее памяти Тамары Григорьевны Аванесовой—преподавателя в то время еще приборостроительного института. Она помогла издать мою первую книгу о Толстом и Куприне. Еще мне близко кредо «Живи так, как будто впереди у тебя вечность, и так, как будто ты живешь последний день».
—Спасибо вам, Зоя Дмитриевна, за беседу. Живите долго-долго.
Интервью провел А. КАЛЬКО.
Фото автора.
