13o
(Продолжение.
Начало в номере за 18 октября).
Не секрет, что Николай I питал слабость к своему военному флоту, часто посещал места базирования боевых кораблей, причём без оповещения заранее. В одну из таких вылазок в Кронштадт увидел деловито руководящего ремонтом кораблей, как ему показалось, знакомого средних лет контр-адмирала.
«Это кто? Лицо вроде знакомое, а имя не могу припомнить…»
«Контр-адмирал Лазарев, ваше императорское величество»,—вытянувшись в струнку и взяв под козырёк, словно на параде, доложил дежурный по базе офицер.
«Как же, наслышан, легендарная личность. Как же сразу не узнал, ведь это тот Лазарев, который в качестве командира корабля и исследователя совершил три кругосветных плавания, а в Наваринском сражении корабль «Азов» под его командованием один разнёс пять турецких фрегатов, за что первым в России был удостоен Георгиевского кормового флага. Докладывали, что и с обязанностями начальника штаба, а затем и командира эскадры он тоже блестяще справился». И тут императора осенило. Повернувшись лицом к застывшему по стойке смирно дежурному офицеру, уже царским повелительным тоном он произнёс: «Завтра к утру личное дело контр-адмирала Лазарева должно лежать у меня на столе».
Каким-то шестым чувством Николай I ощутил, что Лазарев—именно тот человек, который ему нужен, которого для Черноморского флота он так долго ищет… При этом не останется в обиде и адмирал Грейг в связи с назначением на должность начальника штаба Черноморского флота с постоянным пребыванием в месте базирования флота в Севастополе не высокородного отпрыска, а выходца из небогатой дворянской семьи, коим с рождения офицерские звания не присваивают…
Уже через день контр-адмиралу Лазареву было приказано прибыть лично к императору. Вошёл, представился, возможно, догадался, что это неспроста. Встретились глазами: «Присаживайтесь, адмирал». После небольшой паузы, стукнув ладошкой по столу, Николай I без предисловий, доверительно обратился к прославленному мореплавателю: «Михаил Петрович, России нужен сильный Черноморский флот, который способен стать хозяином Чёрного моря. А Севастополь должен стать не только морской крепостью, но и своеобразной столицей юга России. Для этого мне в главных командирах флота нужен адмирал, у которого забота о флоте станет главным делом жизни и которому я смогу доверять, как самому себе. Вы готовы стать этим главным командиром?»
Лазарев словно ожидал подобного назначения, встал и чётко, не колеблясь, без благодарного чиновничьего подобострастия с достоинством ответил: «Да, государь, я готов стать этим командиром. Прошу разрешения взять с собой на Черноморский флот офицеров с «Азова», которых смею считать своими учениками».
«Не знаю почему, но я вам верю. Год или полтора, пока во всё вникнете, будете пребывать в должности начальника штаба ЧФ, по мере вхождения в курс дел управление флотом берите на себя, а адмирал Грейг в этом вам мешать не станет. Но у него вы найдёте много хороших и полезных проектов и идей по развитию флота и базы, которые в основном так и остались на бумаге, но могут быть нам полезны. Разберитесь, оцените, жду ваших предложений. Против службы ваших учеников на Черноморском флоте не возражаю, надеюсь, они не посрамят своего учителя».
«Государь, ими будет гордиться Россия».
Николай Павлович не переносил бахвальства, готов был уже съязвить: «Не хвались, идучи на рать…», но Лазарев и это произнёс как нечто само собой разумеющееся, без малейшего пафоса. Поймал себя на мысли, что этому неродовитому контр-адмиралу совершенно не присуще чинопочитание и он ему нравится всё больше и больше. Перейдя на доверительный тон, напутствовал: «Что касается Черноморского флота и укрепления Севастопольского порта, Михаил Петрович, обращайтесь непосредственно ко мне. И прошу без реверансов, в личном общении я для вас Николай Павлович. Когда будете готовы убыть к месту службы?»
«Хоть завтра. Большое и важное дело не требует отлагательства».
И этот ответ императору понравился: «Месяц вам, чтобы уладить все свои служебные, семейные и прочие дела. Ровно месяц, а через полгода, в августе, мы встретимся с вами, начальник штаба Черноморского флота, уже на вашей территории, в Севастополе. Имейте в виду, я за дело строго спрашиваю».
«А я, Николай Павлович, за безделье строго спрашиваю».
Император позволил себе даже улыбнуться: «Хороший ответ, адмирал, до встречи»…
Первое впечатление от Севастополя у великого мореплавателя, совершившего в ранге командира корабля и исследователя три кругосветных путешествия, посетившего десятки лучших портов мира, было потрясающим: «…Что за порт Севастополь! Чудный! Кажется, что благодатная природа излила на него все свои щедроты и даровала всё, что только нужно для лучшего порта в мире». Так писал восхищённый увиденным Михаил Петрович в письме другу. Уже на следующее утро, проснувшись с первыми петухами и наскоро позавтракав, новоиспечённый начальник штаба ЧФ приступил к исполнению своих обязанностей.
Весна ещё не вступила в свои права, а в те времена парусный флот в осенне-зимний период отстаивался в бухте, так как в это время года частые могучие штормы в открытом море даже для кораблей 1-го ранга представляли серьёзную угрозу. Поэтому корабли Черноморской эскадры практически все располагались в Севастопольской бухте, на своих штатных местах. Главный командир ЧФ адмирал Грейг, предоставив необходимую документацию для ознакомления и проведя инструктаж, сославшись на занятость, не пожелал оставить свое семейное гнездышко в Николаеве и лично представить в Севастополе вновь назначенного начальника штаба личному составу флота: «Вы, Михаил Петрович, и без меня представитесь и во всём разберётесь. Весь флот стоит в Севастопольской бухте на виду. Передаю эскадру, порт и Севастополь в полное ваше распоряжение, об этом меня лично просил государь».
Свой первый день службы новоиспечённый начальник штаба флота начал с осмотра кораблей: впечатление от них, в отличие от вида бухты, было удручающим. Как вернулись с моря в ноябре прошлого, 1832 года, так «море на замок», лишь праздно коротает время вахтенная смена. Многие боевые корабли эскадры требуют серьёзного ремонта, на ряде кораблей снасти пришли в негодность. Вернувшись с обхода эскадры уже ближе к полуночи, доложил в Санкт-Петербург: «Дела принял, к исполнению обязанностей приступил». Дежурному по эскадре отдал распоряжение послать оповестителей к офицерскому составу эскадры с приказом: после подъёма на кораблях Андреевского флага всем собраться у штаба.
С утра следующего дня, прибыв к штабу за два часа до подъёма флага и приняв доклад от дежурного офицера, поинтересовался: «И позапрошлой ночью, и прошедшей слышал грязную пьяную ругань, вопли. Это откуда?»
Офицер брезгливо поморщился: «Пьяная матросня по ночам бузит на «Хребте беззакония», ваше превосходительство».
«Что за «Хребет беззакония», и где он находится?»
«Да вот он перед вами, напротив штаба. С основания Севастополя нижние чины налепили на холме мазанок, вдобавок кабачники понастроили более трёх десятков кабаков, по ночам среди пьяниц чего только не бывает… Вплоть до поножовщины».
«А полицейские куда смотрят?»
«Боятся там появляться, особенно после «чумного бунта».
Лазарев попросил его не сопровождать и прошёлся по Екатерининской улице в сторону Фонтанной площади. Кроме обветшалой гарнизонной церкви Святого Николая и Минной башни у адмиралтейства других значимых архитектурных строений на всем пути более не отметил. Само адмиралтейство заслуживало более детального ознакомления: откровенно расстроило содержание учебных классов боевой подготовки офицеров корабельного состава, приспособленных в основном под складирование корабельного имущества. Настроение окончательно испортилось, но уж если взялся за гуж…
На общем построении офицерского состава сдержал себя и уже спокойным, но твёрдым голосом объявил: «Для приведения кораблей в должный вид в соответствии с Морским уставом даю вам, господа офицеры, ровно неделю сроку. К этому времени также составить перечень необходимых ремонтных работ и необходимого снаряжения для приведения кораблей и вооружения в полную боеготовность. Каждый корабль проверю лично. Из учебных кабинетов всё непотребное для непосредственного предназначения сегодня же убрать, а завтра, согласно распорядку дня, провести в них занятия. Флагманов и командиров кораблей прошу остаться. С вас, господа командиры, главный спрос…»
Когда освободился, обратил внимание на маячившего у штаба лейтенанта: «Вам нечем заняться, лейтенант?»
«Я прошу вашего разрешения ещё несколько дней книги Морской библиотеки хранить в штурманском классе, пока подыщем для их сохранности надёжное место».
Всё ещё не остыв от нелицеприятной разборки с командирами, но стараясь сдержаться, не повышая тона, Михаил Петрович своё распоряжение хранителю книг обоснованно подтвердил: «Для Морской библиотеки мы обязательно построим достойное здание, это я вам обещаю. Однако всегда Морская библиотека будет для флота, но не флот для библиотеки. Поэтому даю вам сутки на освобождение штурманского класса от книг и прочего. Куда перебазировать на хранение книги—найдите решение сами, через день я лично буду проводить занятие в классе штурманской подготовки со штурманами эскадры».
Н. СТРЕЛЕНЯ.
На снимках: М.П. Лазарев; строительство адмиралтейства и сухих доков при контр-адмирале.
(Продолжение следует).
