13o
«О военном детстве трудно без слез вспоминать. Но все мы родом из детства. И детские воспоминания этой поры остаются самыми яркими на всю жизнь»,—говорит Вера Васильевна Хижнякова. Её предки жили в Севастополе еще со времен Крымской войны. Часть из них приехала из Полтавской губернии да так после войны здесь и осталась. В семье у родителей в один год погибли двое детей. Мальчика машина задавила прямо у калитки дома, девочка простудилась и не справилась с болезнью. Были еще брат и сестра. Вера была последней надеждой родителей, и её очень любили.
К началу войны семья Веры жила на 6-й Бастионной. И тот июньский день ей запомнился (может, лично, а может, по рассказам мамы) с падения немецкой бомбы на улицу Подгорную. Это было совсем близко. В тот день погибли соседи. Ребёнок еще не воспринимал этот грохот бомб как трагедию, но слёзы и горе людей видел и откликался на них. Было много похорон… Как-то старшая сестра кормила Веру манной кашей, а тут вдруг налет немецкой авиации. Сестра схватила ребенка в охапку и потащила в погреб, а та кричала: «Лидка, куда ты меня тащишь? Я еще свою кашу не доела».
«Помню одноклассников сестры выпуска 1941 года. Мы с ними перед самой войной на площади возле Графской пристани заводные машинки запускали. Вскоре они все ушли на фронт, и никто из них не вернулся»,—вспоминает Вера Васильевна. А потом в город вошли немцы. Хижняковы жили в доме № 35 напротив воинской части, которую называли «Голубиной почтой», или «Голубинкой». Улица сужалась из-за стены этой воинской части, и колонна немцев была совсем близко, выглядела огромной и бесконечной. Жильцов дома вскоре переселили в полуразрушенные постройки: сперва—в середине улицы, а потом—и в самый конец, возле тюрьмы. В нее загоняли колонну военнопленных, и часовые отгоняли прикладами и нагайками наших женщин, пытавшихся передать пленным бойцам хлеб или воду.
До сих пор дома среди документов у Веры Васильевны хранится разорванная метрика—свидетельство о рождении. В таком виде оно чудом сохранилось. Регулярно проходила перерегистрация населения, немцы считали всех. Житье было голодным и холодным. Прежние жильцы полуразрушенного дома либо успели эвакуироваться, либо бежали из города. А в кухонных шкафах остались мешочки с крупами, в погребе—какая-то снедь. Своих продуктов не было… Время от времени немцы заходили и в этот дом, но на постой не останавливались. Скорее, выискивали подозрительных лиц, коммунистов, евреев, подпольщиков, военнослужащих. Глазами зыркали везде, руками шарили. Вера пряталась от них под кровать или в кладовку.
За водой для приготовления пищи и чая ходили аж на Лабораторное шоссе. Если сейчас поехать на привокзальную площадь, стать лицом к танку, что установлен на Красной горке, то по левую руку и был во время войны родник, к которому со всего города за водой ходили. Да и готовить-то особо было не из чего. Если уж картошку удавалось выменять на одежду, то шкурки сушили, перемалывали, добавляли подсолнечную макуху и пекли лепешки. Такая пустая лепешка пахла семечками, но и она была настоящим лакомством.
Иногда мама у родничка стирала какую-то одежду и окровавленные бинты. И всегда Веру чуть ли не под юбку прятала, чтобы немцы не угнали куда-нибудь—облавы шли вплоть до освобождения города.
Как дожили до 1944-го—одному Богу известно. Наступление советских войск проходило стремительно, немцев теснили на мыс Херсонес. Из бомбоубежища Верина семья несколько дней почти не вылезала. Куда-то ушел отец, инвалид Первой мировой войны, и вернулся только через три дня. Как потом оказалось, вел советскую разведку по известным ему тропам из Балаклавы на мыс Феолент. О войне он ничего Вере никогда не рассказывал по причине её малолетства, да и здоровье у него явно начало сдавать после войны. И во время Великой Отечественной он выглядел согбенным стариком, поэтому немцы его не трогали…
Вера Васильевна готова со своими внуками делиться воспоминаниями, рассказывает им все, что помнит и знает. Но, увы, про отца ей известно крайне мало—никаких воспоминаний он никому так и не передал.
После окончания севастопольской женской школы № 4 Вера выучилась на учителя английского языка и преподавала в школах города до 77 лет. Но до сих пор она вспоминает свой первый школьный класс набора победного 1945-го…
В. ИЛЛАРИОНОВ.
Фото из семейного архива В.В. Хижняковой.
