19o
Где-то у Ялты природой и человеком проложена Боткинская тропа. От нас в направлении гор берет начало своя тропа, с недавних пор за ней закрепилось название «Большая Севастопольская».
По аналогу с южнобережной ее можно было наречь именами неизвестных нам Иванова, Сидорова, Петрова—фамилиями сотен и тысяч севастопольцев и их гостей, которые не мыслят себя без регулярных оздоровительных прогулок. Сразу за установленной сравнительно недавно аркой с соответствующей надписью и до источника у подножия Крепостной горы ослепительны на солнце камни, отполированные подошвами обуви пульсирующего потока туристов.
Начало тропы у Балаклавы мог украсить дом Александра Куприна. Писатель имел вполне серьезное намерение навсегда осесть в облюбованном им месте. Вот если бы не самодур Чухнин… Адмирал отпустил Александру Ивановичу считанные часы на сборы. Такова была его реакция на опубликованный в столичной прессе репортаж автора «Поединка» о событиях на Черноморском флоте в 1905 году. История известная.
Достаточно длительное время Александр Куприн оставил за собой участок земли у Крепостной горы. По его просьбе за ним присматривал верный друг пишущей братии фельдшер Евсей Аспиз. Однажды Александр Иванович полулегально проник в Балаклаву. Он попал на глаза жандарма… Прежде чем навсегда оставить городок у Лазурной бухты, Александр Куприн сказал, что нельзя возвращаться туда, где когда-то был.
Полтора-два десятка лет назад у тропы торчали в рост человека высохшие остатки деревьев, посаженных якобы во времена Александра Ивановича, может, даже им самим. Сегодня от них остались одни пни, скрытые травой.
Приезжие загоняют балаклавцев в тупик вопросом «Где расположен музей Александра Куприна?» Где ему еще быть, как не в Балаклаве, воспетой писателем в «Листригонах». Верно, нет мемориального дома, коль в свое время он не был возведен, нет и музея. Но ведь целы домишки некоторых героев «Листригонов». Белеет стенами дом чудака-астронома Петра Ремезова, в войну потерявший второй этаж. Но 115 лет назад именно комнаты первого этажа арендовал Александр Иванович с семьей.
В доме, некогда принадлежавшем Петру Ремезову, собирались открыть музей Александра Куприна. Уже даже предметно решался самый сложный вопрос расселения жильцов мемориального дома, количество которых на то время естественным образом возросло. Но произошли известные события 1991 года. Отступили даже не представители местной власти, а те, которые первыми должны быть заинтересованы в успехе, затем—музейщики.
Где-то в их фондах пылятся вещицы, принадлежавшие Александру Ивановичу: чернильница, перочистка из щетины, еще что-то.
Жаль, конечно, Александр Куприн—фигура настолько значительная, что мог бы вернуться в дом Петра Ремезова не один, а со своими современниками: Скитальцем, Маминым-Сибиряком, Арцибашевым и другими писателями, которые предпочитали отдыхать и работать не в модной, но шумной Ялте, а в устоявшейся балаклавской тишине. Получился бы интереснейший литературный музей—самый любопытный объект посещения непоседливым народом в начале тропы, официально обозначенной с недавних пор как «Севастопольская».
Однако вернемся на тропу. В сотне метров от арки, как уже было сказано, журчит источник. Помню лето, когда запас влаги в почве не иссяк. Нынче добрые руки на видном месте поместили защищенную файлом бумагу с призывом прихватить с собой воды в припасенной на месте пластиковой посуде для полива посаженных в наши дни вдоль тропы сосенок. Трогательные деревца—новоселы тропы. Хочется верить, что они выживут. Красота же будет!
Их строй прерывается у мостика, некогда построенного предпринимателем Джамалем. Случалось, выпадали дощечки на «спине» сооружения. Но находились люди, которые латали переход. Ближе к концу прошлого года его покрасили в теплые тона. Не мост, а загляденье.
За мостиком непременно жду новой встречи с кряжистым кустом винограда слева от тропы, если идти в направлении синеющего вдали мыса Айя. В течение четверти века не было года, чтобы неведомые заботливые руки оставили лозу без внимания. В зиму она уходит профессионально обрезанной. Красота!
В непосредственной близости от куста винограда радует глаз елочка. Опять же обязательно под Новый год ее украшают, прихорашивают.
Достаточно пройти по тропе километр-полтора, чтобы порадоваться открывающимся с каждым шагом видам: слева, справа, впереди… Порадоваться поступкам виртуально знакомых людей, которые посадили сосенки, покрасили мостик, обрезали виноград, украсили к празднику елочку. Просто на валуне оставили сухую веточку—точь-в-точь ящерица. Для красоты.
Племянница Света мечтает в течение года приехать с Украины, чтобы, во-первых (потом—все остальное), пройтись по тропе. По ней она не идет, а словно парит. Одно в последние два года огорчение: не услышали в августовские дни стрекота цикад. Прежде они буквально оглушали путников. И никто не был против. Вернутся ли к нам цикады?
Почему-то, может, не к месту, вспомнил мотоциклистов. Зимой и летом носятся они едва ли не по отвесным скалам. Наезженные ими тропы, глубоко размытые дождями, как ножом, разрезали склоны. От грохота лишенных глушителей двигателей нет спасения. Ребята, неужели вам дорог мало?
И еще одно. При подходе к мостику невольно шепчешь: «Пронеси, Господи!» В недалеком прошлом камнепад бомбардировал мостик. Валуны согнули поручни, балясинки. Нынче—снова камнепад. Высоко над головой обозначился скол, на тропе остались камни от рассыпавшегося от удара о землю валуна. Господи, пронеси! Может, стоит верхолазам пройтись по стенам обрыва, чтобы сбросить «живые», «дышащие» глыбы? Пока не случилась беда…
К воротам тропы прикреплена аннотация. Ее текст сообщает, что протяженность тропы составляет 117 километров. В течение рекомендованных восьми дней маршрут можно пройти целиком. Или по выбору один из восьми его отрезков. Путь лежит так, чтобы наблюдать смену климатических поясов. Тропа проложена по вершине Тез-Баира—горы километровой с лишком высоты. Не обходит она стороной и некоторые пещерные города.
О чем речь, если первый километр тропы дарит столько положительных эмоций? Иногда сюда влекут встречи с людьми, с единомышленниками.
На тропе они не такие, как на суматошных городских улицах. Приятно от встречных, совершенно незнакомых людей услышать непременное «Добрый день!»
Куда же ведешь ты, тропинка милая? К добру! Обязательно к добру!
А. КАЛЬКО.
Фото автора.
