17o
12 февраля 1988-го в Черном море у берегов Крыма произошел инцидент, который чуть было не превратил «холодную войну» в настоящую, передает Lenta.Ru.
Ракетный крейсер «Йорктаун» и эсминец «Кэрон» ВМС США не отреагировали на предупреждения советских сторожевых кораблей «Беззаветный» и СКР-6 и вошли в территориальные воды СССР. Советские моряки отправились на перехват и, не получив разрешения на применение оружия, пошли на таран. «Лента.ру» поговорила с непосредственным участником этих событий—членом комитета Совета Федерации по обороне и безопасности, сенатором от Севастополя Валерием Куликовым, который служил старшим помощником на «Беззаветном». Он рассказал, почему противник, втрое превосходящий габаритами советские корабли, отступил, какова была истинная цель американских ВМС и как он провожал своего командира на допрос.
—Мы, советские офицеры Черноморского флота, служили в то время, когда мощь армии еще держалась на должном уровне. Но дело уже шло к распаду. СССР ослабевал политически. И поэтому нас постоянно проверяли наши «друзья»: НАТО например,—вспоминает Валерий Куликов.
Примерно за год до событий в Черном море для всех советских военных ввели ужесточенные требования, которые предполагали постоянную боеготовность. Это произошло после того, как немецкий пилот-любитель Матиас Руст на своем легкомоторном самолете пролетел через советскую границу и сел на Красной площади, миновав всю систему противовоздушной обороны. В условиях «холодной войны» это—недопустимая халатность.
—Тогда полетели головы не одного генерала. Политбюро ЦК КПСС было принято особое постановление. Но мы же все были коммунистами, ни у кого вопросов не возникало по поводу ужесточения требований,—говорит наш собеседник.
…Валерий Куликов поступил на сторожевой корабль ЧФ СССР «Беззаветный» примерно за полгода до знаменитого столкновения с американцами. «Это была гордость советского кораблестроения. Служить на таких кораблях было счастьем»,—вспоминает он. 31-летнего офицера назначили старшим помощником капитана 2 ранга Владимира Богдашина. Сразу после прибытия Куликова полностью укомплектованный экипаж «Беззаветного» на полгода отправился в Средиземное море и Атлантический океан на боевое дежурство. И вернулся в Севастополь буквально за сутки до того, как «Йорктаун» и «Кэрон» появились в Черном море.
Эти корабли уже подходили к побережью Крыма двумя годами ранее. Тогда обошлось без столкновения. Согласно официальному заявлению Пентагона, главной задачей ВМС США у берегов Крыма была демонстрация права на свободное судоходство—Вашингтон не признавал советский закон о госгранице 1982 года, а именно: принципы определения морской границы.
Советский закон предполагал, что 12-мильная зона территориальных вод отсчитывается от так называемой базисной линии, которая соединяла все выступающие в море мысы береговой линии. В США заявляли, что международное законодательство требует отсчитывать зону территориальных вод от каждой точки береговой линии.
По этой причине возникло несколько спорных участков, которые в СССР считались территориальными водами, а в других странах—нейтральными. Один из таких участков располагался как раз в районе Крыма.
Кроме того, Вашингтон настаивал на том, что СССР нарушает Конвенцию ООН по морскому праву, разрешавшую свободный мирный проход боевых кораблей с оружием на борту через территориальные воды других государств. Однако данное положение оговаривает, что корабли не должны проводить учения и выполнять разведывательные задачи. Во время первого похода к берегам Крыма в 1986 году «Йорктаун» и «Кэрон» шли с включенным радиолокационным оборудованием, то есть проводили разведку. После этого Центральный Комитет КПСС принял новое постановление, регламентирующее действия флота в случае появления кораблей-нарушителей. Документ разрешал их вытеснение из территориальных вод.
—Почему туда лезли—к берегам Крыма? Там Феодосия была. И там же находился Центр испытания нового оружия,—объясняет офицер.—И, конечно, разведка постоянно туда шла, ну и заодно проверяли крепость наших границ, нашу реакцию. Мы тогда были на острие всех событий—противостояния НАТО и Советского Союза, но мы не думали, что будем воевать. Хотя были готовы.
О том, что «Йорктаун» и «Кэрон» возвращаются в Черное море, стало известно в первых числах февраля 1988 года, за несколько дней до их появления у берегов Крыма. К сопровождению американского ракетного крейсера и эсминца готовились корабли Черноморского флота, в том числе сторожевики «Беззаветный» и СКР-6. Это в то время была обычная практика действий. «Предварительное боевое распоряжение быть готовым к тарану от командира поступило. Но, честно говоря, не очень верилось. Хотя на всякий случай мы крылатые ракеты выгрузили, перед тем как идти в море, потому что во время удара может произойти взрыв»,—говорит собеседник «Ленты.ру».
—Мы знали примерную дату прохода американцами проливной зоны через Турцию в Черное море. Но они прошли раньше. Нас по тревоге подняли, мы «подбежали» к территориальным водам Турции (дальше идти нам было нельзя) и стали ждать, пока американцы выйдут из проливной зоны. Мы подошли утром, но, видно, эти ребята из США тоже хитрили,—рассказывает Куликов.
Советские моряки ждали, что «Йорктаун» и «Кэрон» двинутся напрямую из Босфора к территориальным водам СССР. Однако американские корабли все не появлялись. Обнаружить их издалека не представлялось возможным: слишком интенсивным было судоходство в проливе. Тогда военные обратились за помощью к советским гражданским судам, которые как раз находились в том районе. Они-то и доложили по рации, что видели эсминец. Только он вышел из пролива и направился в обход—вдоль турецкого побережья.
Корабли ВМС США повернули налево из Босфора и пошли мимо Болгарии, Румынии и далее к берегам Крыма. Советские корабли отправились за ними на требуемом расстоянии в нейтральных водах—сопровождать. «Постреливают чуть-чуть, учения проводят, мы с ними связь поддерживаем. Все чинно-благородно. Помню, утром 12 февраля ничто не предвещало беды. С погодой нам даже повезло, обычно в это время бывает шторм, а тут солнечно, море спокойное, хорошо»,—вспоминает Куликов.
Но вдруг «Йорктаун» и «Кэрон» построились кильватером, то есть друг за другом, увеличили ход и направились прямо в территориальные воды СССР.
—Мы—на связь, мол, ребята, не ходите сюда, это территориальные воды Советского Союза, отверните правее, ваш курс ведет к нарушению нашей государственной границы. Они с нами тоже сначала пытались поговорить, заявляли, что ничего не нарушают. Отвечали до определенного момента, а буквально за несколько минут до входа в терводы замолчали. И мы все вместе пересекли морскую границу СССР,—рассказывает Куликов.
Советские корабли шли также в кильватерном строю, параллельным курсом, чуть позади американских. После пересечения морской границы СССР сторожевики набрали ход, догнали нарушителей и по команде начальника штаба флота «Совершить навал!» одновременно повернули вправо. «Беззаветный» ударил в борт «Йорктауна», СКР-6—в борт «Кэрона».
Весовые категории участников столкновения серьезно отличались не в нашу пользу. Так, «Йорктаун» был на 50 метров длиннее «Беззаветного» и втрое больше по водоизмещению. Между «Кэроном» и СКР-6 разница была еще заметнее: американский эсминец был почти вдвое шире и длиннее и в восемь раз больше по водоизмещению, чем советский сторожевик. «В среднем соотношение 1 к 4. Ну для русских это нормально, мы никогда не воевали большинством. И потом корабль после полугодовой боевой службы—самый подготовленный и отработанный экипаж, слаженность там такая, что любая задача по плечу»,—улыбается собеседник «Ленты.ру».
—Ни фига себе, думал я тогда, да у него корма на уровне нашего ходового мостика! Такая махина! Но сомнений в том, что мы их сделаем, у нас не было. И паники тоже. Только сосредоточенность и четкое выполнение приказов. Американские моряки на крейсере еще внаглую выскочили на мостик фотографировать. Они и не думали, что мы сделаем навал! У нас была боевая тревога, мы четко шли «говорить» крейсеру, что он не прав. Они там, на «Йорктауне», этого просто не ожидали. Разговоры вовсю шли на ходовом мостике, мол, гляди, как хорошо русские ходят в море (мы подошли на дистанцию 10 метров, все слышали и видели). Когда был первый удар, они, конечно, опешили, немножко по-другому уже себя повели,—вспоминает Куликов.
Старпом Куликов в тот момент стоял на ходовом мостике рядом с командиром корабля и следил за действиями матроса-рулевого, чтобы тот точно выполнял приказания командира корабля. Но еще до удара он успел поручить одному из мичманов другое важное дело—на корме у «Йорктауна» находилась установка с противокорабельными самонаводящимися ракетами «Гарпун». На тот момент это была новейшая разработка оборонной промышленности США. Планировалось, что во время удара мичман успеет накинуть веревку на головную часть одной из ракет и сорвать ее—в ней же вся основная электроника наведения.
—Сразу говорю, не получилось. Быстро мы от крейсера отскочили. А во второй раз мичман уже просто не успел. Ну и слава богу, что так получилось на самом деле и он остался живым-здоровым. Но он готов был это сделать, готов был рисковать,—говорит наш собеседник.
Первый навал получился не слишком удачным для советских моряков: «Беззаветный» по касательной ударил в бок американский крейсер, и нарушитель только увеличил ход, не меняя курса. Но сторожевики не отставали от незваных гостей и быстро подготовились для нового удара, который оказался куда серьезнее.
—Второй удар был более успешным,—говорит Куликов.—Мы «Йорктауну» сломали ракетный комплекс, разнесли контейнеры пусковых установок и сами «Гарпуны», вертолетную площадку поломали, борт немножечко порвали.
На этот раз «Беззаветный» смог полноценно навалиться на «Йорктаун» и буквально проехать корпусом по его борту и палубе. Перед ударом командир корабля Богдашин приказал чуть приспустить якорь, чтобы он раскачивался на большой амплитуде и действовал как булава. Это решение дало впечатляющий результат: после удара якорь по инерции забросило на палубу крейсера, он серьезно повредил вертолетную площадку, а якорная цепь снесла все, что попалось на ее пути, и застряла на корме. А когда корабли начали расходиться, цепь лопнула, и якорь отлетел к противоположному борту крейсера, круша все, что находилось на палубе.
Уничтожение вертолетной площадки было важно тактически. Сразу после первого удара команда «Йорктауна» открыла вертолетный ангар и, видимо, собиралась поднять машины в воздух. Куликов считает, что американские моряки готовили ракетный удар и вертолеты им были нужны, чтобы передать точные координаты «Беззаветного» и СКР-6.
—Но мы же действовали не одни—за нами стояла целая страна. Были береговые ударные комплексы, были самолеты, были наши вертолеты, пограничники, все там были. Мы понимали: да, можем погибнуть, но за нас точно отомстят. На «Йорктауне», правда, готовились к бою. Но обстановку они оценили верно и закатили вертолет обратно.
Однако после второго удара ни о какой ракетной атаке и речи быть не могло. От пусковых установок «Гарпун» пошел заметный дым, на палубе крейсера появились пожарные. Был ли там действительно пожар, собеседник «Ленты.ру» точно сказать не может: сам огня он не видел.
Но боевой настрой американских моряков заметно поубавился. Это он видел точно. «Беззаветный» и сам серьезно пострадал после второго навала. Помимо потери якоря он получил пробоину в корпусе. Позже выяснилось, что винты ракетного крейсера тоже рубанули корабль. Однако сторожевик оставался на ходу. И опасность еще не миновала.
Эсминец «Кэрон» после второго удара советских сторожевиков набрал ход и поравнялся с «Йорктауном». Они собирались зажать «Беззаветный» в клещи. СКР-6 к тому моменту уже заметно отстал и не мог прийти на помощь боевым товарищам. «Он же маленький и старенький был»,—поясняет наш собеседник. Куликов признает: да, американские корабли действительно могли их просто раздавить, но командир «Беззаветного» Богдашин вовремя разгадал их маневр, а командиры ВМС США, в свою очередь, постоянно запаздывали в своих действиях. Так что сторожевику удалось вырваться из смыкающихся клещей, когда он резко увеличил ход.
Больше американские корабли не пытались сопротивляться. «Кэрон» прикрыл «Йорктаун», и они на полной скорости вышли из наших территориальных вод. Из Севастополя уже спешили другие корабли, и «Беззаветный» с СКР-6 получили приказание отправиться на базу. К тому моменту экипаж не спал уже вторые сутки—всю ночь на 12 февраля они сопровождали «Йорктаун» и «Кэрон», утром началось столкновение, и только к позднему вечеру корабли противника ушли из Черного моря. Правда, отдохнуть морякам не дали. Сами знаете, как у нас всегда встречали героев,—комиссиями, вопросами и допросами!
—Мы ночью ошвартовались, а на причале уже комиссия стоит, спецслужбы… Ну вы же понимаете, событие нерядовое. В городе к тому времени слухи поползли, что был бой, что погибло много народу. Город-то закрытый, везде жены и родные моряков работают, все в курсе.
Проверяющие изъяли с «Беззаветного» все документы и записи переговоров. Командира вроде бы отпустили к семье, он переоделся в сходную форму, как подобает командиру, и собирался уже домой. Но через десять минут по корабельной трансляции прозвучала команда: «Старшему помощнику прибыть в каюту командира!» По его словам, после этого сразу стало понятно, что ситуация накаляется—обычно такие команды отдаются только в серьезных случаях.
В каюте помимо Богдашина уже сидел капитан 1 ранга, то есть старший по званию, который должен был сопроводить его в Москву. Куликова позвали, чтобы он выдал своему командиру так называемый «тревожный чемоданчик»: в обязанности старпома входит подготовка командира к экстренной командировке, по требованию он должен немедленно выдать уже собранный чемодан и оперативно получить у казначея командировочные—10 рублей. На этот раз Богдашин попросил сразу 20 рублей. «Я ему в шутку говорю: «Товарищ командир, вы уже в тюрьму или как?» Он отвечает тоже в шутку: «Готовься: командиром тут, наверное, будешь!» Я смеюсь, мол, нет, вместе же участвовали. А тот, старший начальник, уже подгоняет, говорит, что нашего командира в Москве срочно ждут»,—вспоминает Куликов.
Богдашина увезли, а старший помощник получил приказ принять командование. На следующий день была его смена согласно графику, и он руководил большой субботней приборкой на «Беззаветном». Выходного дня ему, как обычно, так и не дали.
—И что характерно, знаете, больше к нам вообще никто из должностных лиц не приходил,—рассказывает Куликов.—Документы изъяли, и все. Ничего не говорили о том, правильно мы все сделали, неправильно… Кто знает? Только севастопольцы на городских катерах подходили к нашему кораблю и кричали: «Моряки—молодцы, не подвели!» Это единственное, что нас радовало. Оценки руководство СССР нашим действиям еще не дало. Тревожно, конечно, было. Но так всегда у нас происходит.
Командир «Беззаветного» и его команда ждали резюме главнокомандующего три дня. В итоге, пока президент Михаил Горбачев не объявил, что моряки—молодцы, все молчали.
Бывший командир корабля Богдашин много лет спустя рассказал, что же произошло с ним в Москве, когда он ждал оценки высшего руководства. «Командующий флотом отругал меня за потерянный якорь. Да и главный штурман всучил пачку документов: изучай, мол, где ты прав, где не прав. Намекали, что я нарушил Международные правила предупреждения столкновения судов в море. Некоторые деятели настаивали на том, чтобы меня даже отдали под суд»,—вспоминал он, не называя имен.
Оказалось, судьбу команды «Беззаветного» решил председатель КГБ СССР Виктор Чебриков. Именно он доложил Горбачеву, что моряки сделали все верно. Но и помимо него, видимо, хватало людей, которые были на стороне Богдашина. «В лифте в Москве встретился с заместителем начальника Генштаба, который при двух генералах-летчиках поблагодарил за службу и заметил, что авиация всяких… на Красную площадь пропускает»,—рассказал он.
Многие члены экипажа, в том числе Куликов, после инцидента в Черном море получили различные награды. Правда, конкретно за события 12 февраля им медаль не выписывали.
Бывший старпом Куликов шутит, что даже не ругал никого из офицеров, мичманов, а особенно матросов, до самого их увольнения. «Я видел тогда, 12 февраля, как работает экипаж. Они все были срочниками, служили тогда три года. И они выполнили абсолютно все, что написано в уставах и руководствах. А самое главное—были готовы пожертвовать собой, но выполнить боевой приказ. Мы понимали, что риск велик, но долг был важнее. Я гордился этими людьми»,—говорит он.
На снимке: В. Богдашин (www.bfrz.ru); В. Куликов (vorobyov.concil.gov.ru).
