18o
Нина Алексеевна Королева-Дычко считает себя счастливым человеком: родилась и училась в Северной Пальмире—Ленинграде, живет в легендарном Севастополе, вырастила достойного сына, судьба подарила десятки лет жизни с любимым мужем, Эдуардом Александровичем Дычко…
Родилась Нина 27 апреля 1941 года, а уже в июне Ленинград оказался в блокаде. Понятно, что младенцу в таком возрасте не дано что-либо помнить. Но по рассказам мамы Нина и сегодня хорошо осведомлена, как приходилось ей выживать в военное лихолетье с грудным ребенком на руках.
…Зима 1941-1942 гг. в городе на Неве выдалась суровой, отопления в домах не было. Приходилось все вещи, даже самые необходимые, продавать за связку дров. Хлебный паек для неработающих составлял 125 граммов. Голод был жестоким, но голодный человек хорошо понимал страдания другого. Нечеловеческие муки, как это ни странно, проявляли в людях доброту и сочувствие. Именно поэтому, когда Татьяна Федоровна Родина-Королева (мама Нины) увидела, как возле магазина, тесно прижавшись друг к дружке, сидели двое малышей 3-5 лет и сосали пальчики, она не задумываясь отломила им по кусочку от своего скудного пайка. Такое благородство не было редкостью: матери и бабушки отдавали свои хлебные пайки малышам, а сами погибали от истощения.
Скудный паек заставлял блокадников искать всякие способы пропитания. Ели все, что было можно: варили плитки столярного клея, кожаные ремни… На развалинах у Бадаевских складов горела земля, люди собирали просыпанный сахар вместе с землей, кипятили эту воду, отстаивали, цедили и пили.
Часто вспоминала мама и другую картину. Во время налета фашистской авиации под гул взрывов по Невскому проспекту бежала женщина с ребенком на руках. Один снаряд попал прямо в нее, ребенок же взрывной волной был отброшен в сторону и остался жив. Ни на секунду не задумываясь, забыв о собственной безопасности, Татьяна Федоровна бросилась к малышу и потом передала его в Дом малютки.
Бомбежки и обстрелы не прекращались. Трупы убитых и умерших от ран и истощения лежали прямо на улицах. В эти страшные дни изможденные от недоедания люди не могли хоронить близких, потому что сами едва передвигались. В октябре 1942 года Татьяна Федоровна вместе с дочерью через Ладожское озеро переправилась туда, где измученных блокадников ждал поезд на Фергану. Там ленинградцев встречали, семьями уводили к себе домой. Правда, некоторым из прибывшим уже не нужны были теплые среднеазиатские помещения: прямо на перроне люди падали замертво, и их хоронили в далекой от родного города земле.
Королевы остались живы. Два года мать и дочь провели в семье добросердечной ферганской женщины. Жили дружно. Но как только ленинградцы узнали, что блокада снята, засобирались домой. Сердобольная хозяйка как смогла снабдила своих квартирантов одеждой, продуктами и деньгами на дорогу. К сожалению, все это, как и документы, пропало—было украдено вместе с сумкой. Родной город встретил разрухой, дом на улице Желябова, где Королевы жили до войны, представлял руины. В развалинах лежало и здание на улице Красноармейской, где до войны жили родители Татьяны Федоровны Родиной.
И все же прибывшие без жилья не оставались. Королевы получили комнату в бараке, разумеется, без удобств. Это, с позволения сказать, жилье находилось под Ленинградом—в Лисьем Носу. Татьяна Федоровна устроилась на работу в госпиталь и ухаживала за ранеными солдатами до тех пор, пока была надежда на возвращение мужа. После войны ее разыскал свидетель смерти Алексея Дмитриевича Королева, отца Нины. Он назвал и место захоронения: братская могила под Ленинградом. По воспоминаниям мамы Нина знает, как пытались найти эту могилу, но все поиски оказались безуспешными. Прочитав в газете объявление, что на восстановление Севастополя приглашаются водители и им обещается жилье, Татьяна Федоровна решилась поменять место жительства.
…Так, в 1948 году семи лет от роду Нина Алексеевна вместе с матерью оказалась в Севастополе. Татьяна Федоровна больше замуж не вышла, посвятила себя дочери. В Ленинграде до войны она работала водителем такси, в Севастополе тоже устроилась в автобусно-таксомоторный парк. Профессию получила еще в девичестве благодаря будущему мужу: он обучал земляков этому мастерству. Собственно, своему знакомству родители Нины были обязаны именно водительским курсам.
А Нина после окончания школы поступила в Ленинградский институт культуры, окончила его и приехала в Севастополь. Вышла замуж, родила сына. В 1972 году была принята на работу в Севастопольское бюро путешествий и экскурсий методистом. После его ликвидации в 1992 году перешла на работу в Музей Черноморского флота, где трудилась до 2011 года.
В настоящее время сотрудничает с советом ветеранов Ленинского района, является активной участницей всех мероприятий. Никогда не пропускает те, что посвящаются ее родному Ленинграду. Де-факто она считает себя жительницей блокадного Ленинграда. Де-юре такого звания не имеет. Еще в 1966 году при выходе на пенсию ее мама обращалась в Ленинградский архив за справкой о стаже работы. Ей ответили, что сведения не сохранились, архив сгорел. Если бы такой ответ был получен сегодня, то можно было бы с помощью свидетелей обратиться в суд. Тогда подобное не практиковалось, и мама Нины до конца своих дней получала мизерную пенсию по причине неполного трудового стажа.
В 2018 году сама Нина по совету туристов из северной столицы России написала запрос в архив Санкт-Петербурга, в котором сообщила все услышанные от матери сведения. Ответ пришел странный: почему-то писали об эвакуированных в Куйбышев, а там Королевых, разумеется, не было. О Фергане в долгожданном письме—ни слова. Наверняка кто-то из блокадников помнит ее маму, но с каждым годом их ряды редеют. Ровесников мамы, родившихся в начале ХХ века,—единицы.
Запись же в свидетельстве о рождении (Ленинград, 27 апреля 1941 года) доказательством как бы и вовсе не является. Теплится надежда обратиться в передачу «Жди меня». Из рассказов мамы известно, что она до войны дружила с сестрами Женей и Зиной (они жили на Московском проспекте), у Жени практически в одно время с Ниной тоже родилась дочка. И даже ее фамилию (по мужу—Топоркова) мама называла, ведь она встречалась со своими подругами, когда приезжала за справками при выходе на пенсию. Вдруг случится чудо и Топоркова откликнется?!
Пока же, когда Нина Алексеевна Дычко приходит на почту, чтобы получить посылочку от студенческих подруг из Санкт-Петербурга или отправить им подарочек, чувствует себя какой-то непризнанной. И боль от этого непризнания еще тяжелее от того, что могла бы в составе делегации блокадников из Севастополя бывать в городе на Неве, могла бы получить какую-то материальную поддержку. Увы…
Н. СКЛЯР, пресс-секретарь местной общественной организации ветеранов (пенсионеров) войны, труда, Вооруженных Сил и правоохранительных органов Ленинского муниципального округа.
На снимке: Нина с подругой в студенческие годы (Ленинград).
