24o
Начало июня 1941 года. Южная бухта Севастополя.
—Дядя-я-я! Брось гривенник!—кричал Петька, плавая на спине у кормы теплохода, стоявшего у морского вокзала.
Пассажир, весь в белом от парусиновых туфель до соломенной шляпы, бросил десять копеек. Петя нырнул и исчез секунд на двадцать, появился на поверхности, вынул изо рта монетку, показал её доброму дяде, улыбнулся и поплыл к берегу, где его ожидали друзья, греясь под июньским солнцем. Достал из-под камня завёрнутый в обрывок газеты заработок, сосчитал.
—Айда за мороженым, на всех хватит!—кивнув вихрастой головой, позвал Петька друзей.
Пацаны помчались к Приморскому бульвару.
Ночью 22 июня Пётр проснулся от артиллерийской стрельбы. Выскочил на улицу. По небу метались лучи прожекторов, трассы зенитных снарядов резали темноту. Два сильных взрыва с коротким временным промежутком сотрясли воздух: один—на Приморском бульваре, другой—за базаром недалеко от Артиллерийской бухты. Днём Петя Абрамов узнал, что началась война с немцами.
Фронт подошёл к Перекопу. Севастопольским мальчишкам учёба в головы не шла, они хотели бить фашистов. Пятеро двенадцатилетних сорванцов, среди них и Петька, поехали на фронт на товарном поезде, спрятавшись под полевой кухней. Перед Армянском голод заставил их вылезти из укрытия и покинуть эшелон. На колхозном поле накопали картошки, зашли в пустую хату, развели огонь. Тут их и застукали. Красноармейцы как попутный груз довезли их до Бахчисарая и передали милиции. Грязные и оборванные, они предстали перед гневными материнскими глазами.
Петя знал всех командиров, которые жили на родной его улице Воронина. Был знаком и с лейтенантом Зиновьевым, сыном командира крейсера «Молотов». Однажды, прикинувшись круглым сиротой, пристал к нему с просьбой: «Помогите стать юнгой». Сжалился Зиновьев-младший над «сиротой» и отвёл его на линейный корабль «Парижская Коммуна», который стоял в Южной бухте у «холодильника». Определили Петра Абрамова в электромеханическую боевую часть. На корабле было несколько мальчишек. Матросы, тосковавшие по братьям, а некоторые—и по сыновьям, любили и баловали их. В свободное время ребята носились по кораблю, играли с медвежонком и с собакой.
1 ноября 1941 года линкор ушёл в Поти, к новому месту базирования. Летом 1942 года, не выдержав мощного напора немецких войск, Красная Армия отступала. Моряки с кораблей уходили на фронт. В июне вышел приказ командующего Черноморским флотом о передаче всех воспитанников кораблей и частей местным властям. А ребята хотели воевать. Они прятались от начальников и мечтали об отправке на фронт. И такой день наступил…
Батальон построили во дворе полуэкипажа в Поти. Мальчишек в строю не было, они появились в шеренгах моряков при следовании на вокзал. Командиры одного за другим выдёргивали подростков из строя.
Петька оказался похитрее товарищей. Свой вещмешок отдал одному из покровителей, а сам окольным путём прибежал на вокзал и спрятался за ящиками в тёмном углу под нарами теплушки. Слушал, как с напутственными словами выступал комиссар, как моряки клялись не посрамить честь своих кораблей. Прозвучал «Интернационал», раздалась команда: «По вагонам». Абрамова искали. Время для него тянулось медленно и тревожно. Наконец паровоз дёрнул состав, и Пётр облегчённо вздохнул. Отличное настроение не покидало его всю длинную дорогу от Поти до города Чапаевска Куйбышевской области.
А там началось всё с начала. Командир формируемой 253-й стрелковой дивизии генерал-майор Рязанов приказал всех мальчишек отправить в ремесленные училища. Спасибо командиру автороты капитану Зинченко. Видимо, «показался» ему Петька. Комроты спрятал юнца от строгих глаз начальства на частной квартире, нашёл портного, который за машину привезённых дров сшил парнишке солдатское обмундирование. В дивизии Абрамов появился накануне её отправки из Чапаевска. Заниматься устройством пацана было уже некогда, и стал Пётр Абрамов сыном полка.
В ноябре 1942 года дивизия прибыла на Северо-Западный фронт. Батальон черноморцев отличился в боях на реке Ловать. Стремительной атакой он взял сильно укреплённый опорный пункт—деревню Пустиньки. Много бойцов батальона во время этого боя полегло на новгородской земле. Оставшихся в живых направили в разведывательную роту дивизии, в которой дневал и ночевал Петька.
После доукомплектования в июне 1943 года 253-я дивизия была включена в состав Воронежского фронта.
Во время сосредоточения сил перед Курской битвой группе разведчиков во главе со старшим краснофлотцем с крейсера «Молотов» Лишаковым, впоследствии Героем Советского Союза, была поставлена задача—уничтожить пулемётное гнездо противника. С моряками увязался Петька с трофейным автоматом.
Ночью разведчики незамеченными подобрались к пулемётному гнезду и залегли. Как действовать дальше?
—Я отвлеку их,—предложил Абрамов.
—Добро,—согласился командир,—только не высовывайся.
Пётр отополз в сторону, лёг в неглубокой лощинке, застрочил из автомата. Немцы открыли ответный огонь. Пули свистели над головой, косили траву на скатах. Прижимаясь к земле, мальчик прополз несколько метров и снова нажал на спусковой крючок «шмайсера». Группа одним броском ворвалась в дзот и захватила шесть солдат и фельдфебеля.
За инициативу, смекалку и бесстрашие Пётр Абрамов был награждён орденом Красной Звезды.
23 сентября 1943 года 253-я дивизия южнее Киева с ходу преодолела Днепр и захватила небольшой участок в районе Ходорова, который в дальнейшем стал правой оконечностью Букринского плацдарма. До середины ноября дивизия дралась на плацдарме. В дальнейшем она освобождала земли Белоруссии, в составе Белорусского фронта гнала захватчиков с Украины в рядах 1-го Украинского (бывшего Воронежского) фронта.
В разведроте становилось всё меньше черноморцев, но флотский дух продолжал жить. Разведчики действовали смело, дерзко, проявляя выдержку и настойчивость.
Шел 1944 год. Враг ещё злобно и больно кусался, но сомнений в победе у советского народа не было. Страна начала лечить раны, нанесённые войной. Бесшабашную безотцовщину постепенно стали прибирать к рукам—открывались военные суворовские и нахимовские училища.
Сухощавый капитан 2 ранга, начальник отдела кадров Тбилисского нахимовского училища, с орденом Красного Знамени над правым карманом кителя и золотистой нашивкой за ранение над левым, прочитал документы Петра Абрамова и одобрительно кивнул головой. На следующий день с ним беседовали учителя математики и русского языка. Всё, что учил в третьем классе, Петя начисто забыл. Встал вопрос: быть ему нахимовцем или нет? Из-за уважения к боевым заслугам юного фронтовика начальник училища капитан 1 ранга Алексеев зачислил его в воспитанники.
…Паркет в училище блестел и был скользким. Петя, как всегда, бежал по неотложному делу и упал. Хрустнула лучевая кость правой руки. В госпитале лежал недолго, но вскоре попал туда снова. В те годы государство ежемесячно выплачивало орденоносцам деньги. За каждый орден в зависимости от его статута полагалась определённая сумма. Война перемешала людей, и деньги искали орденоносцев. Нашли и Петра Абрамова. Он недолго думал, на что их потратить,—купил футбольный мяч. Во время одной из игр его сбили с ног. И надо же—перелом кости на той же руке. Медицинское заключение было безрадостным: флотским офицером быть не может.
Пётр Абрамов вернулся в Севастополь, работал слесарем на судоремонтном заводе, ходил на судне китобойной флотилии «Слава» к берегам далёкой Антарктиды. В 90-е годы прошлого столетия Пётр Сергеевич трудился в электромеханическом отделе Севастопольского государственного технического университета.
С. Ислентьев.
