12o
В первой половине июля 1941 года мобилизованные комсомольцы Рязанской области, орудуя лопатами, кирками, ломами, рыли противотанковый ров у деревни Ромны, что в 60 километрах западнее Смоленска. Здесь создавался рубеж обороны, чтобы не пропустить немецкие войска вглубь страны.
Работа подходила к концу, когда, поднявшись однажды утром после сна из индивидуальных ячеек рядом со рвом, молодёжь не увидела своих руководителей. Это было бы полбеды, но на привычных местах не стояли и полевые кухни. Огляделись. С запада к ребятам двигалась жиденькая цепочка красноармейцев. Секретарь комсомольской ячейки одной из школ Михайловского района Рязанской области девятиклассник Алексей Раков и его товарищи подбежали к шедшему впереди командиру. Перебивая друг друга, рассказали, что начальства нет и кухонь тоже, а им хочется есть и что делать дальше, они не знают. Лейтенант показал на группу командиров, идущих правее:
—Там командир дивизии, к нему и обращайтесь.
Комдива ребята определили по ладно сидящей гимнастёрке и по четырём «шпалам» в петлицах. Снова рассказали о ситуации, в которой они оказались.
—Вот негодяи!—в сердцах сказал полковник в адрес бывших начальников комсомольцев.—Сколько вас?
—Триста шестьдесят пять,—ответил Раков.
Комдив с одним из командиров отошёл в сторону, они поговорили, и полковник решил:
—Дадим по котелку каши и по полбуханки хлеба на брата. Подкрепитесь и жмите без остановок как можно быстрее до самой Москвы.
После завтрака ребята группами пошли в сторону Смоленска, но быстро и без остановок не получилось. В километрах двадцати от Смоленска группу Ракова остановил заслон:
—Ребята, вы куда?
—В Смоленск.
—Туда нельзя. Слышите, там бой, десант ликвидируют. Идите на Ярцево.
Группа прошла в сторону Ярцева десять километров. Опять заслон.
—В Ярцево хода нет, там бой. Поворачивайте на Дорогобуш.
На этот раз ребятам повезло: их подбросили на автомашинах до Вязьмы. На железнодорожной станции все пути забиты составами, народу—яблоку негде упасть. Целые сутки не могли сесть в поезд, идущий на восток. Наконец глубокой ночью влезли в товарняк и к утру приехали в Можайск, от которого в столицу ходили электропоезда. Ехали, конечно, без билетов, злые и голодные—третьи сутки во рту ни крошки. Контролёр, серьёзный и бессердечный дядя, хотел высадить ребят. За них дружно заступились пассажиры, женщины покормили из своих припасов. Так и доехали до Москвы. А до Рязани добрались без происшествий. Сделали перекличку, недосчитались шестидесяти человек.
Летом 1942 года Алексей Раков закончил десять классов. В начале февраля следующего года его призвали и направили учиться в 1-е Московское пулемётное училище в городе Рязани, но получить звание младшего лейтенанта и воевать в должности командира пулемётного взвода ему не пришлось: проучился он только половину шестимесячного срока.
В это время противоборствующие стороны готовились к крупнейшему сражению Великой Отечественной войны—Курской битве. Советское командование создавало резервы. В район предстоящих боёв шли и шли эшелоны с войсками, техникой, оружием, боеприпасами, горючим, продовольствием. Из части курсантов сформировали маршевый батальон и направили на юг Калужской области в 11-ю гвардейскую армию Западного фронта, куда они прибыли в начале июня 1943 года. Из армии пополнение пешком проследовало в 83-ю гвардейскую стрелковую дивизию, а затем — в 252-й гвардейский стрелковый полк. Когда прибывших стали распределять по подразделениям, Алексей Раков попросился в разведку, его просьбу удовлетворили, и стал он гвардии рядовым взвода пешей полковой разведки полка.
Герой Советского Союза писатель-баталист Владимир Карпов в Великую Отечественную войну после штрафной роты воевал в такой же должности. Здесь уместно привести цитату из его книги «Полководец»: «Это самая маленькая должность в сложной, опасной и очень нужной разведывательной службе… Разведчик ближе других к смерти… Отправляясь на задание, он сам идёт ей навстречу и остаётся жив, если обманет врага и смерть своей ловкостью, хитростью, умом».
Однажды, добывая «языка», полковые разведчики, в том числе Раков, не смогли обмануть врага, а смерть их пожалела, видимо, потому, что они её не обманывали. Здесь свою роль сыграла судьба. Произошло это в ходе проведения Западным, Брянским и Центральным фронтами Орловской операции под условным наименованием «Кутузов»—составной частью Курской битвы. Наступление по сходящимся направлениям войск Брянского и левого крыла Западного фронта началось 12 июля, Центрального—на трое суток позже.
Наши войска впервые за время войны встретились с такой мощной, глубокоэшелонированной обороной врага. Там, где пришлось воевать 83-й гвардейской стрелковой дивизии, впереди немецких окопов и блиндажей было проволочное заграждение в три ряда и минное поле. Между ними в ячейках круглосуточно сидели наблюдатели, которые ночью освещали ракетами передний край обороны. Позиции сторон находились на расстоянии одного километра, их разделяла небольшая речка с крутыми берегами.
Прежде чем наступать, надо разведать противника. За «языком» семнадцать разведчиков пошли ночью под покровом тумана. Перешли речку, подползли за сапёром к минному полю. Он нащупал две противопехотные мины, отложил в сторону. Проползли минное поле и услышали немецкую речь—это наблюдатель говорил по телефону. Стали подбираться к нему сбоку. До ячейки оставалось метров двадцать, как бойцов осветила ракета. Немцы открыли по ним сильный миномётный огонь. Разведчики побежали по минному полю к речке и рухнули под обрывистый берег. Сделали перекличку—все в наличии, ни у кого ни одной царапины. Напряжённость спала, а приказ есть приказ, его надо выполнять. Решили брать «языка» на участке соседнего полка. Вдруг прибегает ординарец командира разведывательного взвода.
—Сколько вас осталось? Командир полка рвёт и мечет, приказал возвращаться.
Вот и не верь после этого в судьбу.
В ходе Курской битвы 11-я гвардейская армия отличилась при освобождении Орла, после чего её передали Брянскому фронту. Войска армии, форсировав Десну южнее Брянска, способствовали взятию города 27 сентября 1943 года. За отличие в этих боях Алексей Раков был награждён ценимой на фронте медалью «За отвагу». Да и как её не ценить, если она по своему статуту была третьей после медалей «Золотая Звезда» и «Серп и молот».
При освобождении Белоруссии в начале октября 1943 года перешёл в наступление Калининский фронт, который с 20 октября стал именоваться 1-м Прибалтийским. В этом же месяце в состав фронта вошла 11-я гвардейская армия, передислоцированная из района прежних боёв в Великие Луки. В ноябре-декабре наряду с другими армиями она вела упорные бои в районе города Витебска.
83-ю гвардейскую дивизию направили уничтожать рассеянные немецкие части в тылу армии. Её солдатам приходилось совершать пешие марши на десятки километров. Идти тяжело: на каждом—фуфайка, ватные брюки, шинель, плюс к этому автомат, гранаты, вещмешок с патронами и продуктами. На привалах валились в снег и мгновенно засыпали.
29 декабря 1943 года подразделения 252-го гвардейского полка расположились в лесочке, за которым, судя по карте, находилась деревня. Начальник разведки полка послал командира отделения разведвзвода узнать, есть ли в деревне противник. Вернувшись, он доложил, что в деревне немцы. Начальник не поверил: «Нет там немцев, это наши, 248-й полк. Пошли проверим». И двинулся вперёд, за ним—взвод. Разведчики вышли на опушку леса. Перед ними — сгоревшая деревня, одни трубы печные торчат. Видят, в их сторону немцы крупнокалиберный миномёт разворачивают. Залегли. Достать до расчёта автоматами не могут—далеко, а положенных на взвод двух винтовок нет, никто ими вооружаться не хотел, автомат легче и сподручнее. Первая мина взорвалась с недолётом, вторая—с перелётом, третья—на куски разорвала начальника разведки и помкомвзвода. Осколки четвёртой ранили командира взвода Василия Каринина в голову, в плечо, в ногу. С его левой руки осколок срезал часы, а ещё один осколок впился в стопу правой ноги Алексея Ракова. В лесу услышали стрельбу, прибежали на выручку.
В медсанбате у Ракова вынули осколок, снова забинтовали и отправили в Великие Луки в полевой госпиталь. Там после сортировки не способных передвигаться вынесли во двор, погрузили на автомашины и увезли на железнодорожный вокзал. Машины ушли, а Алексей остался лежать на носилках во дворе, где его увидел главврач госпиталя. Он был вне себя, крепко отругал одного из санитаров, погрозил отправить на передовую.
Ракова пристроили на товарный поезд. На одном из перегонов он замедлил ход. Алексей выглянул из окна: справа и слева от полотна—исковерканные пассажирские вагоны и много трупов. Оказалось, что немецкая авиация разбомбила состав, на котором везли в тыл ранее отобранных раненых.
В эвакогоспитале в городе Валдае раненую ногу загипсовали, температура у Ракова поднялась до 40 градусов. Алексей подслушал, как в ординаторской женщина-хирург в звании майора на чей-то вопрос ответила: «Если температура не снизится, будем отнимать у него ногу, притом выше колена». Температура упала. Раков облегчённо вздохнул. А дальше начались скитания по госпиталям, которые закончились в малоизвестном городе Петровске-Забайкальском.
В 1944 году, не долечившись, Раков поступил в Московский технический институт рыбной промышленности и хозяйства, по окончании которого получил специальность инженера-судостроителя. Три года работал на заводах рыбной промышленности, после чего решил идти по пути науки и в 1953 году поступил в аспирантуру своего родного вуза.
Много положительных прирождённых и приобретённых качеств надо иметь человеку, чтобы добиться успеха в науке: это пытливый аналитический ум, способность подмечать мельчайшие особенности изучаемого предмета; это прочные и глубокие, детальные и широкие знания по избранному направлению работы; это трудолюбие, целеустремлённость, усидчивость; это умение обобщать результаты исследований и делать выводы.
Все эти качества у Алексея Ивановича были, и в 1957 году после окончания аспирантуры он защищает кандидатскую диссертацию и ему присуждается учёная степень кандидата технических наук. Затем Раков работает в Калининградском рыбвтузе, а с 1964 года—в Севастопольском приборостроительном институте на должностях доцента, заведующего кафедрой, проректора и упорно трудится над докторской диссертацией. После завершения научного труда становится доктором технических наук, а через восемь месяцев ему присваивается учёное звание—профессор. Под руководством Алексея Ивановича десять соискателей защитили кандидатские диссертации, на его счету более пятидесяти научных трудов и изобретений.
Солдат трёх фронтов, доктор технических наук, профессор Алексей Иванович Раков был человеком гвардейской закалки.
С. ИСЛЕНТЬЕВ.
