17o
С 5 октября в течение десяти дней в нашей стране проходил научно-дипломатический конгресс «Ялтинский мир: исторический опыт и перспективы». В его организации и проведении активно участвовали Международный институт Питирима Сорокина—Николая Кондратьева, научный совет Российской академии наук (РАН) по комплексным проблемам Евразийской экономический интеграции, модернизации, конкурентоспособности и устойчивому развитию; постоянное представительство Республики Крым при президенте Российской Федерации, Ялтинский цивилизационный клуб, Московский государственный институт международных отношений, Институт экономических стратегий, Институт Дальнего Востока РАН, Крымский федеральный университет имени В.И. Вернадского, Гуманитарно-педагогическая академия (Ялта), Севастопольский государственный университет, Ливадийский дворец-музей, Воронцовский дворец-музей, некоторые другие (в т.ч. общественные) организации и учреждения. Плодотворным оказалось содействие деятельности организаторам конгресса со стороны Совета Федерации Российской Федерации, Министерства иностранных дел нашего государства, Фонда президентских грантов, Российского фонда фундаментальных исследований, руководства Республики Крым.
1
Конгресс был посвящен 75-летию Ялтинской конференции «Большой тройки» и образованию ООН и ЮНЕСКО. Поочередно его сессии проходили то в нашем городе (Севастопольский госуниверситет), то в Ялте (Ливадийский дворец-музей, Гуманитарно-педагогическая академия, конференц-зал отеля «Пальмира Палас»), то в Алупке (Дворцово-парковый музей-заповедник), то снова в Севастополе (музейно-выставочный комплекс «Константиновская батарея»).
С высокой трибуны прозвучали десятки докладов и сообщений. Так, министр по интеграции и макроэкономике Евразийской экономической комиссии, доктор экономических наук, профессор, академик РАН С.Ю. Глазьев свое выступление посвятил теме создания «коалиции стран нового мирового хозяйственного уклада для предотвращения очередной мировой войны». Член-корреспондент РАН, директор института Европы РАН А.А. Громыко (долгие годы его дед, А.А. Громыко, возглавлял внешнеполитическое ведомство СССР, страна доверила ему от ее имени участвовать в составлении учредительских документов ООН) представил конгрессу доклад под лаконичным, но емким по содержанию названием «Рождение послевоенного мира: планы и реалии». Полтора десятка лет в настоящее время иностранный член РАН А.А. Акаев стоял во главе руководства Кыргызстана. На конгрессе Аскар Акаевич свое сообщение посвятил теме «Ялтинский мир и эпоха прогрессивной глобализации». Назовем еще видного израильского политика Якова Кедми, который приехал к нам с докладом «Базовые принципы создания ООН и формирующееся новое мироустройство».
Шестая сессия конгресса проходила 8 октября в Севастополе в музейно-выставочном комплексе «Константиновская батарея». В кулуарах к ведущей в недавнем прошлом солистке Днепропетровской оперы, а в настоящее время—советнику по культуре Русской общины Севастополя, члену Русского географического общества Екатерине Терентьевой подошел Алексей Громыко. Директор института Европы тепло поздравил Екатерину Ивановну с глубоким и интересным выступлением. Алексей Анатольевич уточнил некоторые детали представленного Екатериной Терентьевой с трибуны конгресса доклада «Репатриации в решениях Ялтинской конференции». Еще гость из Москвы признался: «О некоторых событиях 75-летней давности я узнал только сейчас из вашего выступления». Екатерина Ивановна поблагодарила авторитетного специалиста за высокую оценку ее труда. Ему предшествовала написанная Екатериной Терентьевой повесть о матери, ее мытарствах в фашистской неволе…
2
Уютная Помошная Кировоградской области—бойкий перекресток железных дорог на Ростов-на-Дону, Харьков, Москву, Одессу, само-собой—на Кировоград. Перекличка гудков паровозов уступала устоявшейся тишине степного поселка. В одной из семей его жителей росли три дочери: Нина—старшая, ей 22 года, Надя—средняя, девятнадцатилетняя, младшей, Лиде, едва исполнилось 15 лет. В скромном жилище семьи поселилась тревога, как только издалека на железнодорожный узел ввалились непрошеные гости—немецко-фашистские захватчики. Вначале в клубе они крутили киноагитки. Запечатленные на пленке упитанные личности звали публику в Германию на заработки. Но без толку. Тогда захватчики обратились к решительным действиям. В семью, где росли три сестры, зачастил полицай, пан Яворский, на откормленной лошади с нагайкой в руке.
—Не прячь дочерей. Все равно найду,—орал предатель поникшему отцу.—Германии нужны крепкие молодые руки. Хоть одну уступи.
Когда фашистский холуй был готов от угроз перейти к делу, помимо воли родителей Надя объявилась во дворе:
—Поеду я. Только сестренок не касайтесь!
Полицай оказался «щедрым», отпустив всего час на сборы. Мать—в слезы.
—Мама, папа, я буду писать вам. Вот увидите: вернусь домой!
В 8-10 километрах от Помошной струится Черный Ташлык—речушка с илистым дном. У поворота оно несколько приподнято. Здесь ускоренное течение обнажило ядреный песок. В этом месте люди переходили речку вброд, сняв обувь, подобрав одежонку. Сюда устремлялись и подводы. При этом быки и лошади успевали утолить жажду. Расположенное здесь достаточно крупное село так и назвали—Песчаный Брод. В течение веков многое перевидали его хаты и улицы, а с ними и знаменитая речная переправа. Галя, жена до сих пор не забытого Нестора Махно, родом была из Песчаного Брода.
На Рождество то ли 1919 года, то ли 1920-го батька атаман со своими хлопцами дня три дрался с белыми, только бы принести вечерю теще и тестю. В Песчаном Броде немцы устроили сборный пункт. Из сел сюда сотнями сгоняли молодежь перед отправкой в Германию. Мать и отец сопровождали Надю до Песчаного Брода. Они не оставили дочь и после того, как в разы увеличенная колонна двинула на Первомайск. А это еще полсотни километров, не меньше. Но это не остановило мать и отца.
Они одолели и этот отрезок пути, только бы подольше побыть с дочерью. Рядом, как мог, трусил пес Жоник. Надя подобрала его беспомощным щенком с перебитой лапой в густой траве, вылечила несчастное животное.
Столетия назад по этим же курным дорогам кочевники так же перегоняли ясыр (пленников) на невольничьи рынки юга. От Первомайска сформированный железнодорожный состав взял курс не на юг, а на северо-запад, в Германию.
Меняя вооруженных до зубов погонщиков, фашисты могли гнать невольников под июльским солнцем на сотни километров хоть до самой Балтики. Но на том конце маршрута срочно требовалась дармовая рабочая сила. В Первомайске в дальний тупик железнодорожной станции подали состав из товарных вагонов, кое-как приспособленных для перевозки людей. Подготовка подвижного состава состояла в том, что полы в нем притрусили прелой соломой. Еще, где требовалось, укрепили задвижки на массивных роликовых дверях.
В пути, растянувшемся на много дней, несчастных нестерпимо донимали зной, голод и жажда. Некое облегчение наступало лишь ночью, когда в щели крыши заглядывали луна и звезды.
В польском Перемышле всем девчатам и парням велели нагими оставить вагоны. Под открытым небом под гогот охраны пассажиров состава щедро окатили вонючей дезинфицирующей жидкостью. Через решетки в окнах путники увидели Варшаву. Всю в руинах.
Из доклада Е.И. Терентьевой на научно-дипломатическом конгрессе:
«Только с оккупированных территорий Советского Союза к себе на принудительные работы гитлеровцами было угнало 4794087 граждан, в том числе из Украинской ССР—2102234 человека, из Российской Федерации—1906661… Вместе с военнопленными в неволе оказались 6810567 наших граждан. Из них 3338583 человека временно содержались в Германии, остальные оказались в Австрии, Дании, Венгрии, Норвегии, Румынии, Италии в других «демократических европейских странах».
Середина июля 1942 года. Соединения 1-й танковой армии вермахта вошли в район Каменска. Фронт обороны советских войск между Доном и Северным Донцом прорван в полосе 170 километров. В эти же дни с разрешения Ставки Верховного Главнокомандования начат отход наших войск на так называемый Ростовский обвод и дальше за Дон. Постановлением Государственного комитета обороны введены отличительные знаки для военнослужащих, получивших ранение. Из шелкового галуна темно-красного цвета—с легкими увечьями и золотистого—при получении тяжелых ран. Предписывалось размещать нашивки на правой стороне груди.
В это же время пик лета 1942 года героиня нашего рассказа встретила в саксонском городе Штадт дес КдФ-Вагенс бай Фаллерслебен—вот такое его длинное навзвание. В послевоенные годы его нарекли короче—по имени возведенного здесь в средневековье замка Вольфсбург («Город волка» в переводе на русский). Вблизи на скалистом утесе еще один замок 1372 года постройки—Нойхаус. Об этом наша землячка узнает позже, ведь в Германию ее привезли отнюдь не для осмотра досто-примечательностей. До Сталинграда немцы чувствовали себя более-менее уверенно на Восточном фронте. Настолько уверенно, что решили дома наладить серийный выпуск доступного для масс «жука»—как нарекли легковой автомобиль «Фольксваген». Ушедших на войну потенциальных рабочих и должны были у конвейеров заменить невольники с оккупированных территорий.
Именно невольники, ведь Надя и ее попутчики сразу были помещены под охрану за колючую проволоку. Женщинам выдали халаты в полоску, башмаки с подошвами из древесины, а еще робу с нашивкой «ОСТ».
Из повести Екатерины Терентьевой о матери:
«Гитлеровский режим создал строгую иерархию рабочей силы по признакам национальностей: фремдарбайтеры—«иностранный работник» из Италии и стран Скандинавии, цвангсарбайтеры—«принужденный работник», милитэринтернирте—«военно-интернированный»—тоже из стран Европы…
Кастовый ряд замыкали остарбайтеры, то есть выходцы из России, Украины, Белоруссии… Для наших—подъем в пять утра. Построение в колонну—и в сопровождении конвоя с овчарками на завод. На всю жизнь в ушах останутся команды: «Векен!» («Подъем!»), «Ауфштейен!» («Встать!»). И лай собак».
Остарбайтеров притесняли во всем. Тут тебе и продуваемые бараки, и легкая одежонка, и бросовая еда. На стол нашим подавали баланду с немытыми картофельными очистками и кусочками брюквы. На зубах потрескивал песок. Концентрационные лагеря и все, что им сопутствовало,—изобретение бонз фашистского режима, таких как Гиммлер, Заукель и им подобные. Звери, а не люди…
Иное дело—простые немцы. С наступлением осени потянуло холодом. Какая уж тут защита от него? Полосатый халатик да обувь на деревянном ходу… Кухонная работница Фрида, улучив момент, сунула Наде небольшой сверток. В нем оказались аккуратно сложенные тщательно заштопанные чулки, носки и кое-что из нижнего белья. На хорошем со школы немецком девушка поблагодарила новую знакомую. Успели переброситься парой слов. Муж Фриды погиб на Восточном фронте. Женщина осталась одна с малыми детьми. Впоследствии кухонная рабочая в укромных местах оставляла передачи—вареный картофель и хлеб для Нади и ее подруг.
По поводу Гиммлера, Заукеля и других нелюдей вопросов нет. От фашистов иного ожидать не приходилось. Но американцы, англичане… Тем не менее…
С 14 по 24 января 1943 года в марокканской Касабланке длились секретные переговоры между Ф. Рузвельтом и У. Черчиллем. Лидер СССР И. Сталин не решился совершить длительную поездку. На этот период пришелся решающий этап битвы на Волге. Американский президент и британский премьер-министр подписали серию итоговых документов, в том числе под кодовым названием «Прямой наводкой»—директиву «Об усилении совместного воздушного наступления против Германии». В развитии директивы был принят план, известный по имени его идеолога и создателя—генерал-лейтенанта Айра Икера, командующего 8-й воздушной армией США. В соответствии с «планом Икера» заокеанские летчики бомбили наземные объекты Германии днем. Ночи отдавали британской бомбардировочной авиации. Ею командовал 1-й баронет сэр Артур Харрис, известный по кличкам Бомбардировщик Харрис и Бомбер Харрис. Ему принадлежат слова: «Лично я не считаю, что все оставшиеся в Германии города стоят жизни одного британского гренадера». Летчики Бомбера Харриса осуществляли массированные бомбардировки по площадям, то есть без разбора. Определенно, советские асы действовали иначе. Достаточно сослаться на пример Златой Праги, сохраненной для человечества ценой жизни советских воинов. Рядом поставим Дрезден. Этот город с его знаменитой картинной галереей союзнички-англосаксы без малейшей стратегической военной надобности сровняли с землей, возможно, непосредственно по команде либо американца Икера, либо британца Харриса.
Решениям военачальников—нашего и американца—давать оценку волен каждый из нас. Но стоит напомнить: Иван Конев, увидев ошеломляющие разрушения Дрездена, налюбовавшись чудом уцелевшими полотнами его картинной галереи, поторопился на выручку Златой Праге.
Как сегодня некоторые чехи отнеслись к подвигу полководца и его витязей—известно. Мелкие, жалкие чинуши рушили памятник И.С. Коневу. Лепили стелу с именем предателя Власова. В сторонке же трусливо жалось руководство страны постарше, не решаясь остановить действия шавок заокеанских господ. С содеянным им жить…
В апрельский день 1943 года на одном из участков фронта летчик-истребитель 4-й воздушной армии сержант В. Куницин совершил свой первый боевой вылет. Тут же на него набросилась тройка гитлеровских стервятников. Молодой пилот умело увернулся от их пулеметных и пушечных залпов и таранил бомбардировщик врага. При этом наш сокол дотянул до своего аэродрома, не без труда посадил самолет. На нем пришлось лишь заменить винт, которым сержант измочалил хвостовое, в крестах, оперение бомбардировщика. В эти же дни 37-я и 56-я армии Северо-Кавказского фронта вели кровопролитные бои за Крымск.
В те дни и сержант В. Куницин, и подуставшие на Северном Кавказе наши воины ждали обещанной союзниками помощи в смертельной схватке с противником. Британцев и американцев спрашивали: «Где ваш второй фронт?»
«Их» Дрезден был еще впереди, 25 апреля 1943 года то ли американец Икер, то ли англичанин Харрис, то ли оба в один голос отдали приказ обрушить смертоносный груз на Вольфсбург. В не защищенном средствами противовоздушной обороны городке невольники собирали «жуки»—никому ничем не угрожавшие автомобили.
В этот день христиане всех конфессий (так совпало) отмечали Пасху. Именно на Пасху на заводские корпуса, на бараки густо посыпались бомбы. Ударной волной Надю вынесло за пределы лагеря. Осколок бомбы рассек затылок до виска. Девушка надолго впала в беспамятство.
Не хочется зацикливаться на людоедах Икере и Харрисе. Это последнее о них упоминание. Лучше говорить о добрых людях, которых среди нас все-таки больше. Сложную операцию Наде сделал немец Кербель. Ему ассистировал русский врач из военнопленных по фамилии Ефимов. «Жить будешь долго,—сказал девушке врач.—Но голова все-таки будет болеть, особенно на непогоду». Запомнились еще санитары: остарбайтер, то есть наш парень Ваня, и цивильарбайтер—поляк Юзеф. Как только объявлялась тревога, ребята на носилках тащили Надю в бомбоубежище. Потревоженная быстрой ходьбой молодых ног санитаров Надина голова нестерпимо болела. «Оставьте меня в палате,—просила она санитаров.—Сил нет». «Нельзя,—отвечал Юзеф.—Нас еще накажут за невыполнение указания».
Доброту и участие к невольнице проявил также человек, от которого, казалось бы, подобного нечего было и ожидать. Но Надя с нашивкой «ОСТ» на робе пробилась-таки к главному инженеру, пробилась сквозь чинимый секретаршей заслон в приемной. Не было сил после операции сразу встать у конвейера. Пожаловалась еще на качество еды, на рукоприкладство мастера. Инженер был ошарашен вопросом:
—У вас дети есть? Вы их любите?
…На «легкий» труд девушку отправили в столовую инженерно-технического персонала, где Надя мыла овощи, чистила картофель, мыла посуду. Рядом трудились фрау Фрике и фрау Мюллер. Если первая была дружелюбной, то вторая относилась к новенькой предельно холодно. Сыновья фрау Мюллер служили в СС. Все-таки по поведению немцев уже было видно, что война катится к концу, о чем могла свидетельствовать и переброска большой группы рабочих на соляную шахту Ганноверского бассейна. Здесь узников и освободили англо-американские войска.
Своеобразно союзники организовали отправку оказавшихся в Ганновере перемещенных лиц. Без разбора. Эту группу—для отправки в США, ту—в Англию или в Австралию… Без учета гражданства. Надя молилась: «Только бы домой, в СССР…» Ее молитвы были услышаны. Она оказалась в Зальцведеле, где был развернут советский госпиталь. Ее руки еще потребовались и во Фриденсау, где тоже выхаживали больных, раненых наших солдат и офицеров.
Наступил наконец день, когда она на стыке 1945-го и 1946 годов могла отправиться домой.
Из повести Екатерины Терентьевой о маме:
«На Крещение, 19 января 1946 года, поезд прибыл на станцию Помошную. На перроне стояла женщина.
—Мама, мамочка!—кричала Надя.
Но это была старшая сестра Нина. Изо дня в день она ходила на станцию в надежде встретить сестричку.
—Мама дома, и папа, и Лида. Мы дождались тебя. Мама молилась день и ночь. Ты вернулась. Ты снова дома.
Впереди была долгая жизнь».
3
Многое ли вместила эта жизнь? Она подарила счастье стать женой ведущего актера Кировоградского музыкального театра имени М. Кропивницкого, заслуженного артиста Украинской ССР Ивана Терентьева. Иван Васильевич участвовал в Великой Отечественной войне. Командовал экипажем танка. Подвиги воина на полях сражений отмечены двумя орденами Красной Звезды и орденом Отечественной войны II степени. На театральной сцене им созданы сотни образов. Надежда Семеновна работала театральным кассиром. Дочь Екатерина, когда настало время, как отец, тоже вышла на сцену. Долгие годы в Днепропетровской опере ей поручались ведущие вокальные партии.
Семью связывали не только узы творчества. «Родившись после войны,—говорит Екатерина Ивановна,—я всегда жила ощущениями пережитых родителями событий». Ей удалось запечатлеть некоторые детали мытарств матери в Германии. После ее ухода из жизни дочерью овладело желание посетить немецкие города, упоминавшиеся по случаю в семье.
Надо было проявить упорство и настойчивость в оформлении в Москве визы на имя жительницы санкционного Севастополя. Но вот и Вольфсбург… Екатерину Терентьеву любезно, с интересом встречают в городском архиве. Здесь с благодарностью принимают воспоминания Н.С. Терентьевой, записанные дочерью. Их обещают перевести на немецкий язык.
Невероятное волнение охватило Екатерину Ивановну, когда она оказалась в старинном здании городка Фриденсау. Зданию «повезло» в том, что под его сводами разворачивали госпиталь в период и Первой мировой войны, и Второй. Здесь вчерашняя невольница оказывала помощь раненым советским солдатам и офицерам. Сегодня в нем размещается теологическая школа, где с пользой проводят дни пожилые граждане. Гостья из Севастополя согласилась выступить перед ними и сотрудниками школы с концертом.
—Где бы я в Германии ни побывала,—делится воспоминаниями Екатерина Ивановна,—везде на видном месте находится пианино или рояль. Чаще—старинные инструменты, но они всегда настроены, что для нас поразительно. Так было и в Фриденсау.
Концерт, в котором прозвучали произведения русской и западноевропейской классики, имел успех, слушателей впечатлило не только высокое мастерство, но и заявление певицы.
—Наша встреча проходит день в день через 75 лет после бомбежки этих городков. Под испепеляющими ударами с воздуха чудом уцелела моя мать,—сказала Екатерина Терентьева.
После поездки в Германию у нее появилось ощущение исполнения завета матери.
А. КАЛЬКО.
