23o
Долго ждали встречи со своим зрителем актеры театра им. А.В. Луначарского. Чуда не произошло даже в Новый год. Но нам повезло побеседовать в день открытия театра после карантина и в канун юбилея с заслуженной артисткой Украины Татьяной Бурнакиной. В свой день рождения актриса перевоплотится на сцене в Людмилу Прокофьевну Калугину—в «немолодую, некрасивую, одинокую женщину» в постановке Н. Слепченко «Служебный роман». В интервью актриса откровенно рассказала о том, как переносила самоизоляцию, о личных амбициях и интригах в театре, о взгляде на себя со стороны и почему она любит журналистов.
—Татьяна, расскажите, пожалуйста, о самом сложном периоде, который предшествовал сегодняшнему дню.
—Карантин—это мировая катастрофа, я так считаю. Она повлияла на каждого человека. Если бы это случилось в одном городе, в одном населенном пункте—полбеды, но ведь пандемия произошла во всем мире. И, конечно, с подобным мы никогда в жизни не встречались. Были люди, которые сорвались, не выдержали, у них началась депрессия. Нам, артистам, если я говорю лично о себе, очень трудно переносить любую изоляцию!
Я помню день 26 марта 2020 года. 27 марта—День театра! Сколько лет служу в театре, в наш профессиональный праздник всегда проходил концерт или спектакль, потом какое-то отмечание, вручение наград, веселье. Мы стремимся к нему, ждем… И вот первый раз он не состоялся. Помню, как пошла одна в парк Победы. Долго сидела на лавочке и смотрела на море. Нас всех разъединили: в театр нельзя приходить, нельзя встречаться.
Прошел всего один день, а у людей—шок! Посадили на домашний карантин. Думала: что же теперь будет с нами, как жить дальше? Непростое испытание для артиста. Ладно, молодым легче, а нам, зрелым людям, нужно каждый день держать себя в форме, не расслабляться. С каждым годом все труднее ходить в тренажерный зал. Хочется какого-то попустительства, послабления. Уже больше живешь для души. Дети выросли, дом построен, дерево посажено, и хочется созерцания. А значит—праздного образа жизни. Актеру же это категорически запрещено! Сел на диван один день—понравилось, потом—второй, неделя, месяц… А через два месяца выходишь «кабасиком»… Как раз после интервью поеду на примерку костюмов. Надеюсь, всё будет хорошо! (смеется).
—Сегодня у вас особый день. В стране открыли двери все театры. Правда, с ограниченной санитарной вместимостью. Какие у вас личные ощущения?
—Для меня, как и для всех моих коллег, сегодня праздник праздников! Конечно будет непривычно. В зале на 700 мест будет занято всего 208. Но будет главное—дыхание зала, по которому мы все соскучились. Театр был готов к встрече со зрителем ещё на Новый год, но так получилось, что только сегодня начнется новый театральный сезон. Что ж, зимние праздники продолжаются.
—А как происходит зарождение спектакля?
—Актерская труппа показывает на сцене работу, которую увидел режиссер. Берется пьеса, например, Чехова, ее уже больше ста лет ставят в театрах, причем непрерывно. И при этом автор современен. Проблемы, о которых он писал, актуальны и интересны и сейчас. Но режиссер, когда берет эту пьесу, внутренне представляет свой спектакль. Он вкладывает в нас, актеров, это видение, закладывает главную идею, мысль. И мы начинаем работать. Команда артистов, которая попала в спектакль, собирается в комочек. В процессе работы превращается в ком, и потом рождается ребенок под названием «спектакль».
—А следующий этап—встреча со зрителем. Как принимают этого «ребенка»?
—Да, потом приходит зритель. И у них нет единого мнения о том, как они увидели, как поняли нашу постановку. Сидят семь сотен человек, и у каждого свое мнение. Кто-то принял на «вау», восхитительно! Кто-то открыл для себя что-то новое. Говорит, что читал сто раз пьесу, не смог понять, что именно эта идея была в ней заложена. Такие мысли… Кто-то говорит: «А что мне тут преподнесли?» Вот это и есть живой театр, живой спектакль: показать зрителю то, над чем потом каждый человек задумается.
—Для чего люди ходят в театр?
—Тридцать лет люди смотрят фильм «Служебный роман». Всегда одно и то же. Ни жест, ни кивок головы не меняется. А театр—он живой! Каждый спектакль будет разным. Ты видишь глаза, переживания актеров. Здесь можно увидеть взгляд режиссера, а потом свой взгляд соединить с концепцией постановки. Невероятные ощущения сопричастности к искусству.
Вообще театр—это встреча! Пришел ли ты с семьей, или с компанией, или в одиночку. Это целая программа, которая заполняет вечер. Вот подходишь к вешалке: чувствуешь предвкушение интересного действия. Первый акт. Буфет. Можно посидеть, попить чай с тортиком, обсудить происходящее на сцене. Потом насладиться вторым актом и уже спокойно, с переполненным воображением идти вечером домой.
Жизнь у всех, в основном, будничная, а на представление, как на праздник, можно надеть нарядное платье. Не остаться дома и щелкать семечки, а красиво сидеть и наблюдать за живым процессом. Я сама, когда приезжаю в другие города и страны, спешу в первую очередь узнать, какие здесь театры, какие идут постановки…
—В чем сложность актерской профессии именно для вас?
—Сложность чисто психологическая. Каждый артист проходит проверку на прочность. Труппа большая, женщин много. А в каждой пьесе мужских ролей больше. Героиня и герой, множество мужских персонажей. Наступает день, когда становится известно, что будет новый спектакль. Каждая актриса начинает примерять роль, и не эпизодическую, а главную. Нужно сказать себе: «Я могу!» Есть возможность, потенциал, силы. Молодому артисту есть место всегда, а вот нам сложнее. Бывает, что актриса моего возраста не попадает ни в этот спектакль, ни в следующий. Возникает вопрос: «А почему? Я смогла бы!» И человек сдается. Не дай Бог прийти к этому: сплетням, коварным интригам, оскорблениям за глаза другой актрисы. Не могут они перетерпеть «черный» период. Каким бы ты ни был гениальным, тебя скоро забудут, если ты долго не играешь. Это как камушек бросил в воду—образовались круги. Длится это секунды. Исчезло волнение от камня, и тебя не помнят. Театр—большая организация, быстро находится замена. Ну и что, что один артист ушел! Так что—садиться и ничего не делать? Амбиции нужно учиться проглатывать, держать в себе.
Дожив до своих лет, я считаю, что это у меня получается. Да и амбиций таких нет. Научилась внутренне себя держать. И если у меня нет ролей, я себя не накручиваю, что я плохая актриса. Просто наступил такой период. Надо найти свое увлечение, хобби вне театра, чтобы интересно было жить. Не ходить, не мучить себя, не копить и не множить зависть в себе, чтобы не взорваться от ненависти ко всем и не опуститься до недовольства жизнью.
После черной полосы наступает белая. И вот снова тебе дают роли, ты репетируешь. Я, например, не знаю, какова моя следующая роль. Может, придут режиссеры с новой пьесой, и пойдет дальше и дальше моя работа, а может, придется подождать. Если я буду следовать некорректным мыслям и идеям, то это ни к чему хорошему не приведет. Есть директор, художественный руководитель, и, как на любом предприятии, он—главный человек. Если в данный момент он тебя не устраивает, внутренне ты с ним не согласен, то не сможешь работать в этом коллективе. Тут только два пути: разворачиваться и уходить или смириться.
—Режиссеру не позавидуешь… И еще они вдохновляются от экспериментов, что тоже отражается на труппе. А как вы себя держите в творческой форме?
—Мы—люди, зависимые от режиссера. У него свой взгляд. В настоящее время тенденции всех современных режиссеров—даже на возрастные роли ставить молодых артистов. Это не как раньше: бабушек играли бабушки, молодых—молодые. Сейчас режиссеры любят взять молодую команду приехавших к нам артистов—им нравится лепить из этого пластилина. Их переодевают в стариков. А ты думаешь: «А почему так? Я всю жизнь работала. Мне тоже хотелось иметь свой путь…»
Если я не занята в спектакле, то с удовольствием участвую в концертах, творческих вечерах. Многие артисты, кстати, не любят в них участвовать. Нужно в своем сундучке иметь запас стихов, песен, рассказов. Уметь ответить на вопросы из зала. Я всегда готова, даже если надо выучить большой материал за короткий срок. В общем, всегда в форме!
—Вы довольны собой как женщина, как актриса? Каков ваш взгляд на себя со стороны?
—В жизни, как правило, ни один человек не любит себя со стороны. Смотришь на свои сегодняшние фотографии: ой, зачем меня так сфотографировали? А через 10-15 лет на них же смотрю и думаю: как я отлично выгляжу! Когда вижу себя на экране, слукавлю, если скажу, что красивая. Есть все равно внутреннее «грызение» и недовольство собой, это потому, что со стороны себя не видим. Когда видим, думаем: я же совсем другая! Оказывается, я такая! Хочется выглядеть конфеткой. Что мы представляем собой на самом деле, о нас рассказывают, в том числе и журналисты. Мне всегда интересно читать, как мою историю излагают и переносят на бумагу.
В заключение хочу сказать, что приближается мой юбилей. (Напомним: встреча состоялась накануне.—Ред.) Цифры взрослые, значимые, большие. Жизнь продолжается. Впереди хочется увидеть еще много интересного, узнать что-то новое, чему-то научиться. Не останавливаться на месте, не расслабляться, хочется чем-то напитываться, продолжать себя воспитывать. Продолжать любить всех и вся! И чем-то делиться… Есть же чем! А еще хочется пожелать всем-всем никогда не унывать, не отчаиваться. Пережить трудный период, не впасть в панику, стараться справиться с ним. Обязательно наступит более интересный момент, когда придут радость, чувство полноценности жизни. Это—самое главное.
М. Клименко.
