19o
Текущий 2021-й—год 80-летия начала героической обороны Севастополя. В последний день сентября исполнится 125 лет со дня рождения активного участника «севастопольской страды» 1941-1942 годов, командующего Приморской армией, на тот момент генерал-майора И.Е. Петрова. Но сын политработника 51-го Пугачевского полка 25-й Чапаевской дивизии Приморской армии, сотрудники Военно-исторического музея-заповедника, поисковики, активисты общественного движения «Бессмертный полк», просто люди с активной жизненной позицией пришли с цветами на улицу в центре города, которой в свое время было присвоено имя полководца, к дому с мемориальной доской.
На ней запечатлен барельефный портрет военачальника, до сих пор пользующегося в широких слоях общества высоким авторитетом. На этот день, 7 апреля, пришлась 63-я годовщина ухода из жизни Ивана Ефимовича. Сколько лет его нет среди нас, почти столько же ему было отмерено жизненного пути, даже на год меньше. Почему же благодарные люди столько времени помнят Ивана Петрова?
Около двух месяцев длилась героическая оборона Одессы. И все это время он находился там, в Южной Пальмире, где командовал 25-й Чапаевской дивизией, а к концу эпопеи принял Приморскую армию. Ближе к концу октября 1941 года из Ставки Верховного Главнокомандования пришел приказ: оставить Одессу, порядком удаленную, образно говоря, от Большой земли. Возникли и другие обстоятельства для принятия такого решения.
Такая штука—война, которая требует умения не только идти вперед, наступать, но и пятиться назад, отступать. Отступать ради грядущих побед.
Под Одессой оперативно в обстановке строжайшей секретности командующий армией подготовил полки, дивизии к эвакуации. Как говорится, тихо и без пыли.
В последний вечер генерал-майор Иван Петров разыграл для наседавших на город немецко-румынских захватчиков спектакль. Пушки переднего края открыли по врагу ураганный огонь. «Артподготовка,—решили на стороне противника,—быть наступлению».
Как тараканы, немцы и румыны уползли в щели. А в это время все одесские улицы, ведущие в порт, к причалам, превратились в людские реки. Солдаты шли пешком, ехали на машинах, на лошадях к морю, где их готовы были принять скрытно пришедшие корабли Черноморского флота. В тот вечер все были большие молодцы—и моряки, и полевые бойцы, и офицеры. Впервые такую слаженность черноморцы и приморцы продемонстрировали менее месяца назад. Ранним утром, до рассвета, 22 сентября 1941 года сформированный и прошедший ускоренное обучение у бухты Казачьей десант в составе 3-го полка морской пехоты в сопровождении отряда кораблей поддержки под руководством в то время капитана 1 ранга С.Г. Горшкова высадился у Григорьевки—одесского пригорода. Из самолета также выбросились с парашютами бойцы первого (по крайней мере, на Черном море) воздушного десанта.
В тесном взаимодействии с приморцами севастопольцы задали обнаглевшему врагу основательную трепку. Неприятель бежал из города так, что проблемно было его настичь. Обстрелы города, порта прекратились. Пушки на той стороне либо были уничтожены, либо не доставали до цели.
На сей раз из-под носа уверенного в себе врага было вывезено 500 орудий, 1158 автомобилей, 163 трактора, 20 тысяч тонн боеприпасов, 86 тысяч военнослужащих—армия, а еще 15 тысяч гражданского населения, три с половиной тысячи лошадей, 25 тысяч тонн оборудования одесских предприятий. Увезли все. Почти через сутки оккупанты на полусогнутых, трусливо оглядываясь, входили в город. Им не верилось: неужели не затерялся где-то хоть один солдатик, хоть один трофей?
В Севастополе встречали достаточно уставшую, но боеспособную Приморскую армию. Ее тут же бросили на север полуострова, на Перекоп, к Ишуни. Но было поздно. Гитлеровцы уже вышли на оперативный простор.
Отдельная Приморская откатывалась на юг. На перекрестке дорог, в Сарабузе—современном поселке Гвардейском, Иван Ефимович собрал военный совет. «Куда пойдем дальше?»—спросил командующий соратников. Выбор был небогат. Если в сторону Керчи вместе с 51-й армией П.И. Батова, то пока еще открыта свободная от врага дорога. Если на Севастополь, то, не ровен час, придется пробиваться с боями, двигаясь по серпантинам Южнобережья, а то и по кабаньим тропам горных лесов.
После испытаний, выпавших на их долю в Одессе, кто-то мог сказать: «Навоевались, устали. В Керчь». При полном отсутствии связи некому было оспорить это решение. По очереди кратко, по-военному высказывались командиры дивизий, полков. Генерал-майор Т.К. Коломиец, командир 25-й Чапаевской, командир 162-го стрелкового полка 95-й дивизии полковник А.Г. Капитохин, командир 40-й кавалерийской дивизии полковник Ф.Ф. Кудюров и другие военачальники однозначно сказали: «Идем на выручку Севастополю». На Севастополь—потому, что видели осажденную Одессу, успели увидеть и наш белокаменный город, лишенный защиты с суши. Подавляющее большинство командиров-приморцев предпочли главную базу Черноморского флота…
Сыном политработника 25-й Чапаевской дивизии было сказано у мемориальной доски: «Не поверни Приморская армия на Севастополь, не случилась бы 250-дневная героическая оборона, неоткуда было бы взяться городу-герою»…
Четвертого ноября 1941 года командующий вооруженными силами Крыма вице-адмирал Г.И. Левченко издал приказ со словами: «Командование войсками и руководство обороной Севастополя возлагаю на командующего Приморской армией генерал-майора т. Петрова И.Е. с непосредственным подчинением мне».
В последующие пять дней за подписями командующего Севастопольским оборонительным районом генерал-майора И.Е. Петрова, члена Военного совета бригадного комиссара М.Г. Кузнецова и начальника штаба полковника Н.И. Крылова были изданы первые приказы войскам Севастопольского оборонительного района. В одном из них от 9 ноября 1941 года изложена структура организации защиты Севастополя от врага. По опыту Одессы были созданы четыре сектора обороны, назначены их коменданты, определены подчиненные им воинские соединения и подразделения, а также границы ответственности в системе общих действий. Все понятно и логично.
Фактически с 10 ноября 1941 года командование Севастопольским оборонительным районом было возложено на командующего Черноморским флотом адмирала Ф.С. Октябрьского. Случаются ли на этом высоком уровне безоблачные отношения между военачальниками, тем более различных родов войск? Тем не менее…
Двадцать четвертого декабря 1941 года в штаб Приморской совершенно неожиданно прибывает генерал-майор, Герой Советского Союза И.С. Черняк, назначенный в Краснодаре командованием Закавказского фронта командующим армией в Севастополе. Прибывший успел даже издать приказ о назначении И.Е. Петрова своим заместителем «временно, до назначения на новую должность». Ошеломленные самоуправством командующего Закфронтом генерал-лейтенанта Д.Т. Козлова, адмирал Ф.С. Октябрьский и член Военного совета флота Н.М. Кулаков экстренно отбили телеграмму в Москву лично тов. Сталину: «…Генерал Петров—толковый, преданный командир, ни в чем не повинен, чтобы его снимать. Наоборот, Военный совет флота… просит Вас, тов. Сталин, присвоить Петрову И.Е. звание генерал-лейтенанта… и оставить его в должности командующего Приморской армией…»
Ответить в срочном порядке 25 марта 1941 года на явную кадровую промашку было поручено тому, кто ее допустил, то есть генерал-лейтенанту Д.Т. Козлову. «Петрова оставить командующим Приморской армией. Черняк назначается Вашим (адмирала Ф.С. Октябрьского.—Авт.) помощником по сухопутным войскам…» (С.И. Черняк все-таки возглавит армию, но 44-ю на Керченском полуострове, куда Д.Т. Козлов будет направлен в качестве командующего Крымским фронтом. Восьмого мая 1942 года именно на участке 44-й армии немецко-фашистские войска прорвали нашу оборону. Это было началом полного разгрома войск Крымского фронта. Можно представить, сколько дров наломали бы С.И. Черняк и его покровитель у нас. Ведь С.И. Черняк, прибыв в Севастополь 24 декабря, не разобравшись в обстановке, носился с планами через три дня двинуть защитников главной базы Черноморского флота в наступление на север и на восток полуострова).
Что происходило в Севастополе во вторник, 24 марта 1942 года? В частности «противник редким ружейно-пулеметным огнем обстреливал наши позиции, а тяжелой артиллерией—селения Новые Шули, Инкерман, дорогу Севастополь—Инкерман и Северную бухту». (Г.И. Ванеев. «Севастополь, 1941-1942. Хроника героической обороны»). Но в этот день традиционно отмечали день создания 25-й Чапаевской дивизии. Это святое. Так было при И.Е. Петрове, когда он командовал этим прославленным соединением, так поступали и при Т.К. Коломийце. Трофиму Калинниковичу еще в Одессе была Иваном Ефимовичем передана дивизия.
Война войной, а парад подразделений—по распорядку, решили генералы. Возможно, рискуя попасть под снаряды, они ехали по инкерманским дорогам в Мартыновский овраг, где накануне было намечено очередное прохождение участников парада. Т.К. Коломиец им командовал, И.Е. Петров его принимал. От Мартыновского оврага до линии фронта—рукой подать. После парада с утроенной энергией бойцы сражались с врагом.
Тяжелым грузом на сердце командарма ложились потери в рядах защитников Севастополя. К смертельно раненной Нине Ониловой в подземный госпиталь Иван Ефимович наведался в конце напряженного дня. Об этом написано в книгах, эти события воссозданы в кинофильмах, настолько растрогало всех человеческое участие в трагической судьбе Анки-пулеметчицы, как называли девушку «чапаевцы». «Неужели нельзя спасти Нину?—спросил генерал В.С. Кофмана.—Может, в Москву самолетом отправим?» «Мы предприняли все меры, товарищ генерал, но полтора десятка ран—это серьезно»,—вздохнул хирург Приморской армии. «Ты слышишь меня?—обратился Иван Ефимович к умирающей Нине.—Крепись, дочка».
Много видевший в жизни генерал не мог сдержать набежавшую слезу.
В последние дни мая 1942 года за подписями командующего Северо-Кавказским фронтом с.м. Буденного и представителей его ближайшего окружения, Исакова и Захарова, пришла директива. Пункт первый гласил: «Предупредить весь командный, начальствующий, красноармейский и краснофлотский состав, что Севастополь должен быть удержан любой ценой. Переправы на Кавказский берег не будет». В пункте третьем, который в недавнем прошлом опускался в книгах и трудах историков, говорилось: «В борьбе против паникеров и трусов не останавливаться перед самыми решительными мерами».
Как жаль, что тогда остался невостребован опыт, приобретенный командным составом моряков и бойцов в ходе эвакуации Одессы. Применить его 28 мая 1942 года, когда пришла директива, было не поздно. Пусть не полностью, хотя бы частично. Месяцем позже пути по воздуху, по воде были уже наглухо закрыты.
И.Е. Петров покидал 35-ю береговую батарею на одной из последних, если не самой последней, подлодке. Генерал отказывался спуститься в ее металлическое чрево, пока на кишащем людьми берегу не найдут Юру—его сына, ординарца. Юра как в воду канул. Команду подлодки охватила тревога: скоро будет светать. Представители экипажа намеревались связать И.Е. Петрова и таким образом спустить в подводную лодку. Но Юра нашелся. С ним нашли спасение еще десятка два военнослужащих. Так свидетельствуют очевидцы.
За неполный год Иван Ефимович досыта навоевался. Но война только начиналась. Генералу предстояло отомстить за Нину Онилову, за тех, кто остался в Севастополе. И.Е. Петров командовал Черноморской группой войск, 2-м Белорусским, 4-м Украинским фронтами, руководил штабом 1-го Украинского фронта. В 1945 году Ивана Ефимовича удостоили звания Героя Советского Союза. Совсем не удивительно, что Ставкой Верховного Главнокомандования членом Военного совета, образованного в первых числах августа 1941 года, 4-го Украинского фронта назначили генерал-полковника Л.З. Мехлиса—«серого кардинала», злого гения некогда рухнувшего Крымского фронта. А командующим 4-м Украинским назначили генерала армии И.Е. Петрова, которого Лев Захарович, очень мягко говоря, не жаловал. Умел же отец народов составлять пары…
В 1955-1956 годах Иван Ефимович занимал высокий пост первого заместителя командующего Сухопутными войсками.
В Севастополе, как уже сказано, именем генерала названа улица с соответствующей мемориальной доской на угловом доме. В Инкермане, во дворе школы-интерната, высится потрясающий памятник И.Е. Петрову. В музее школы в отдельном шкафчике висит принадлежавшая полковнику шинель. В шкафчике—это после того, как неизвестный посетитетль, изловчившись, срезал с шинели гербовую пуговицу. Умеем же мы выразить свои положительные чувства к героям…
А. КАЛЬКО.
На снимке: дом с мемориальной доской на улице Генерала Петрова.
Фото В. Докина.
