9o
В царское время Одесса вписала в анналы когорты своих замечательных людей, так или иначе связанных с ней, имена трех именитых французов: это ее градоначальники—5-й герцог Эммануил де Ришелье, граф Людовик де Ланжерон и, наконец, всемирно известный художник, отец-основатель российской панорамной живописи, педагог, академик и руководитель батальной мастерской отечественной Академии художеств Франц Алексеевич Рубо, родившийся 165 лет назад в Одессе, в том же переулке Треугольном, кстати, где спустя почти 40 лет увидел свет еще один знаменитый хаджибеевец—Леонид Утесов…
Судьба сына марсельского эмигранта—коммерсанта средней руки Алекса Рубо—полна как сакральных трагических событий, так и замечательных творческих удач. Об удивительном конгломерате мук и радости этого человека и пойдет сегодня наш рассказ…
В своем стиле
…Во многих музеях и в частных собраниях мира хранятся этюды, наброски и картины Франца Рубо далеко не батального жанра. Например, в Музее героической обороны и освобождения Севастополя экспонируется декоративное блюдо с изображением собаки и автографом Ф.А. Рубо. Эта работа художника—яркий пример его самобытности. Дело в том, что Франц Алексеевич в узком дружеском кругу (воспоминания русского и советского живописца Исаака Бродского в его книге «Мой творческий путь».—Авт.) любил поражать окружающих особой, уникальной техникой письма. Он брал белую фарфоровую тарелку без орнамента, подносил к ее поверхности свечку и коптил, сажей подменяя левкас, а затем в течение буквально четверти часа спичкой искрометно процарапывал что угодно: излюбленную им лошадь, женский профиль, стаю голубей, клювастого ворона…
Если его импровизу везло, изображение впоследствии покрывалось лаком…
…Этот пример нами приведен в качестве иллюстрации того факта, что многие характерные штрихи неповторимо оригинальной техники создания Францем Рубо трех всемирно знаменитых панорам впоследствии были взяты на вооружение его замечательными учениками—мэтрами батальных полотен Митрофаном Грековым, Михаилом Авиловым, Петром Котовым, Гавриилом Гореловым…
В частности, Антонина Грекова, супруга самого талантливого ученика Франца Алексеевича, вспоминала: «Внимательно следя за работой своих учеников, он наглядно демонстрировал, как проще изобразить целую роту солдат при помощи создания общего тона теплых рефлексов снизу и воздушных синеватых налетов сверху…»
Сквозь тернии жизни
В своей автобиографии Франц Алексеевич писал: «Я родился и жил более 22 лет в России, где получил свое образование… Я исключительно всегда пишу картины из русской боевой жизни, по этим причинам меня следует считать русским художником…»
…На всю империю славилась Одесская школа рисования и черчения, которая спустя несколько лет после ее создания была преобразована в Художественное училище. Именно сюда в 1864 году отец привел маленького Франца с целью начать его обучение живописи, к которой сын питал особое пристрастие буквально с четырех лет.
…Директор школы взял в руки картон с изображением скачущей лошади и долго всматривался в рисунок. Поражало то, что на крупе животного явно просматривались мускулистое напряжение жеребца, его страстное стремление покорить простор…
Франца приняли на обучение, как говорится, на ура! Однако вскоре торговля книгами в отцовской лавке пришла в упадок, и ему пришлось прервать учебу и в гимназии, и в училище, подавшись на заработки.
По натуре юноша слыл, как говорят, «неудобным». Из одной частной художественной мастерской Франца выгнали с треском, когда ее владелец, приехав утром в контору, случайно обнаружил на подоконнике кем-то оставленную карикатуру с изображением очень похожего на него кентавра, сидящего на… ночном горшке. Фамилия владельца мастерской была, кстати, Скакунов. Видимо, Францу изрядно надоели вечные приказы хозяина оставаться после смены еще на часок-другой, причем без всякой доплаты за полуночные бдения…
…Желание во что бы то ни стало завершить образование подвигло Франца найти наконец тяжелую, но денежную работу на Одесской фабрике по производству крахмала. Он с невероятным упорством, часто сидя на нищенском рационе по двое-трое суток, скопил скромный стартовый капитал и окончил учебу в училище, а затем и в рисовальном классе в Баварской академии художеств, причем с блестящей характеристикой…
Говорят же: тому везет, кто везет… В годы обучения в Мюнхене жизнь подарила Францу встречи с замечательными учителями—польским живописцем и педагогом Юзефом Брандтом, художником-реалистом Адольфом Менцелем, а особенно его привлекали немецкие выставки произведений русского баталиста В.В. Верещагина…
Когда же и как Франц Рубо свернул на панорамную стезю? Это случилось не сразу и не вдруг. Вначале по желанию императора Александра III, которому очень понравилась на выставке одна картина молодого галла, он блестяще исполнил монарший заказ на создание около двух десятков полотен на кавказские батальные темы для Военно-исторического музея (Храм Славы) в Тифлисе.
Что характерно для всего творчества Франца Рубо, так это стремление как бы вживую прикоснуться к натуре, «влезть в ее шкуру», по его же собственному признанию. Рубо едет на Кавказ, посещает крепость Карс, беседует с горцами-аксакалами. Император, принимая заказную серию картин Рубо, особо отметил реалистическое изображение эпизодов сражений с чеченцами…
…Физики до сих пор бьются над загадкой механизма так называемого первотолчка в мироздании… Для Франца Рубо успех именно этого царского заказа и послужил ступенькой к созданию своего панорамного первенца, в основу сюжета которого был взят победоносный захват русскими воинами родовой колыбели Шамиля в Дагестане. Панорама называлась «Штурм аула Ахульго 22 августа 1839 года».
Отобранные судьбой
…Молва, нередко рядящаяся в рубище конспирологического слуха, иногда предстает перед пытливым, дотошным исследователем дел минувших дней и косноязычной, и двуличной… Поговаривали, что Францу Рубо в далекой юности приснился некий вещий, сулящий в будущем знаковые потери, сон, в котором три ахалтекинца тревожно ржут, предчувствуя близкую гибель то ли в воде, то ли в огне…
…Мифологически легендарна пресловутая фраза булгаковского Воланда: «Рукописи не горят». А судьба иных знаменитых картин? Поистине, вопрос с большой буквы, в особенности если это касается трех прекрасных панорам Франца Алексеевича Рубо…
Предварим же наш рассказ о них, об их грустной доле афоризмом ирландского парадоксиста Оскара Уайльда: «Хорошо, когда провидением тебе много дано, но еще лучше, когда мало отобрано…»
Итак, название самой первой работы Франца Рубо в монументальном жанре панорамы мы ниже уже обозначили. Увы, судьба этого гигантского полотна поистине незавидна. В 1896 г. панорама была торжественно открыта на промышленной выставке в Нижнем Новгороде в павильоне «Покорение Кавказа». Спустя год она была приобретена правительством и передана командующему Кавказским военным округом великому князю Михаилу Николаевичу с тем, чтобы он позаботится о сооружении специального здания для тифлисской панорамы. Однако этого не произошло. Поистине в жизни нет вечного двигателя, есть вечные тормоза…
После кратких демонстраций панорамного «первенца» Франца Рубо в Севастополе и Петербурге полотно, свернутое в рулон, два десятка лет пылилось и ветшало на заброшенном складе. Изрядно оборванная и грязная, пройдя через мясорубку революций и войн, панорама уже в 1928 году попадает в Музей артиллерии, а затем—в фонды Дагестанского краеведческого музея.
В конце 20-х годов XX века, когда в Стране Советов по определенным мотивам непререкаемой дружбы народов было наложено табу на темы кавказских войн и даже на само имя имама Шамиля, полотно музейщики тайным образом спрятали в заброшенном флигеле, навернув его на вал. Наступивший 1930 год оказался роковым для пресловутого раритета. Его вынули на свет божий и грубо вырезали три фрагмента—10 процентов от целого. Остальное ушло в утиль…
О всех перипетиях создания всемирно известного полотна панорамы «Оборона Севастополя 1854-1855 гг.» написано превеликое множество раз. Однако есть смысл остановиться на неких трагических моментах судьбы нашей панорамы—любимой «дочери» Франца Рубо, за создание которой царь Николай II лично вручил художнику орден Св. Анны II степени.
…В 1914 году Панораму закрывают для широкого осмотра: Тройственный союз России с Англией и Францией предполагал не сыпать «партнерам» соль на раны. В 1919 году опричники Антанты сделали было попытку вообще «этапировать» морским путем детище Рубо на его историческую родину. Однако рабочие Корабельной стороны Севастополя сорвали эти планы. С приходом частей Красной Армии Панорама была открыта вновь.
Но вот над ротондой на куполе нашей Панорамы зависла тень фашистской свастики—грянула Великая Отечественная. Эвакуировать в глубокий тыл холст Рубо в числе первоочередных 89 ценных объектов национального значения оказалось делом практически невыполнимым: пути на тысячекилометровое расстояние без необратимого характера повреждений панорамное полотно не вынесло бы.
Однако в Госархиве РК есть документ, гласящий, что все-таки в 15 вагонах во вторую очередь под № 30 подлежала эвакуации в 1941 году именно Севастопольская панорама. Но судьба опять указала ей на туннель, в конце которого оказался… тупик, а именно: печально известно прямое попадание вражеских бомб 25 июня 1942 года в порядком уже пострадавшее ранее от снарядов и мин здание Панорамы.
26 июня израненное полотно Рубо под опекой спецуполномоченного, директора Инкерманской подземной школы Кузьмы Ленько на пяти грузовиках наконец было доставлено в район Камышовой бухты, к трапу лидера «Ташкент», который под градом мин и снарядов все-таки дошел до Новороссийска…
…После долгожданной Великой Победы прошло почти целых четыре года, пока 120 строителей не приступили к разборке завалов руин Панорамы. А когда здание восстановили и реконструировали, целая группа советских художников, вопреки самым негативным прогнозам, все-таки явила 16 октября 1954 года городу-герою и миру восставшую из пепла любимую «дщерь» Рубо…
И хронологически есть резон рассказать теперь вкратце и о судьбе третьего шедевра Франца Рубо. 29 августа 1912 года в Москве в специально построенном для панорамы «Бородинская битва» здании на Чистых прудах состоялось ее торжественное открытие в присутствии Николая II и царских вельмож. Казалось бы, уж этому венцу триединого творения Франца Рубо судьба должна выдать полный респект… Однако вскоре реалии Первой мировой войны внесли свои мрачные коррективы в биографию панорамы «Бородинская битва». В самом начале сражений на фронтах здание Панорамы решено было приспособить под военный склад-арсенал. Более тридцати лет это несчастное произведение Ф.А. Рубо впитывало в себя дождевые испарения, пыль и грязь в неприспособленном помещении. И, казалось бы, о нем забыли напрочь…
Однако в преддверии фронтального разворота «холодной войны» о панораме «Бородинская битва» вспомнил секретарь ЦК ВКП(б)/КПСС Михаил Суслов. Из полотна пришлось вырезать около тысячи кадратных метров вконец изувеченного живописного материала, а затем за реставрацию взялась группа советских художников во главе с П.Д. Кориным.
К 150-летию Бородинской баталии на Кутузовском проспекте в Москве было сооружено новое «жилище» для панорамы. 18 октября 1962 года москвичи и гости столицы впервые переступили порог, за которым вкруговую открывалась завораживающая перспектива момента истины сражения русской и французской армий на Бородинском поле с эпицентром ожесточенной схватки за батарею Раевского…
Не прошло и шести лет, как судьба-индейка вновь подготовила сюрприз для детища Франца Рубо. Возникший пожар, причины которого неизвестны и по сей день, с беспощадностью гуннов сожрал почти всё полотно. Специалистам студии военных художников им. М.Б. Грекова удалось вмонтировать всего лишь 40 кв. метров «выжившего» родного холста в новую раму…
Нераздельные нити…
…Из семерых детей и всего разветвленного потомства этого знаменитого живописца, француза—по крови, одессита—по месту рождения, немца—по постоянному месту жительства, россиянина—по вечному зову сердца, лишь одна его внучка, Сильвия Рубо, стала художницей. Она окончила ту же Мюнхенскую академию художеств, что и ее блистательный дед, и избрала абстракционизм своим излюбленным жанром. В 2010 году, к 105-летию создания нашей замечательной панорамы, она написала предисловие к каталогу «Фрагменты живописного полотна панорамы Ф.А. Рубо «Штурм 6 июня 1855 года» и подарила Музею героической обороны и освобождения Севастополя две фотографии из семейного альбома, восполняя, образно говоря, севастопольскую рубониаду, сцепляя нераздельными нитями основу нашей исторической памяти о Франце Рубо, чья судьба оказалась не точкой на кальке жизни, а восклицательным знаком над нынешней панорамой окончательно вернувшегося в родную гавань Севастополя…
Леонид СОМОВ.
