9o
Когда ты вдруг оказываешься на рубежах кровопролитных событий, таких, к примеру, как место боев 11-го дзота у стен Севастополя, твой взгляд останавливается на неуместно красных, прекрасных листьях скумпии, если это осень; на ярких цветах сон-травы, прострела или пиона, если весна; на синеглазых мускарях и пронзительных незабудках, если ты вдруг летом забрел в заповедное и теперь уже памятником обозначенное место. Создается впечатление, что сама природа подбрасывает нам знаки об утраченных жизнях и подвигах и светится яркими цветами, напоминая о красоте помыслов и героизме волею судьбы оказавшихся в этих местах защитниках великого города.
В комментариях под рассказом о защитниках Севастополя можно встретить рассуждения молодых людей о том, что они не понимают, почему плачут их прадеды, с которыми они посещают места боев, ведь была Победа, все хорошо, и настоящее понимание сострадания приходит только после того, когда прикасаешься к подвигу героев и понимаешь, какую цену заплатили они за свободу и счастье.
«Тогда, в начале войны, мы не знали, что подвиг надо сначала посеять и вырастить, что зреет он медленно, незримо наливаясь силой, чтобы однажды взорваться ослепительным пламенем, сполохи которого еще долго светят грядущим поколениям». Эти слова были сказаны писателем Борисом Васильевым, 17-летним юношей ушедшим на фронт. Вот уж кто знал, как и что нужно писать о войне и подвиге. Вы поверите этим словам, если вспомните хотя бы просто названия написанных им произведений: «А зори здесь тихие…», «Завтра была война», «Не стреляйте в белых лебедей» и др., в том числе сценарий фильма «Офицеры», один из эпизодов которого снимался в Севастополе.
Часто так получается, что мы лучше знаем литературных героев, понимаем, как формировалось в их душах ослепительное пламя подвига, но личная жизнь героев, непосредственных защитников Севастополя, как и их мысли остаются никому не известными. И все же вспомним сегодня о курсантах учебного отряда электромеханической школы Черноморского флота, которая в начале Великой Отечественной войны была создана в Севастополе. Школа готовила турбинистов, мотористов, электриков и располагалась на берегу бухты Голландия. После бессонной ночи 22 июня 1941 года в школе рано утром состоялся митинг, после которого все его участники торжественно поклялись защищать любимый город Севастополь до последней капли крови.
С первых часов войны школа стала боевым подразделением Севастопольского гарнизона. Экстренный выпуск корабельных специалистов состоялся в конце августа, однако в тот момент не корабли решали главную задачу обороны. Над Севастополем нависла угроза вторжения врага с суши. Ситуация потребовала защитить город созданием мощного пояса вдоль всего побережья, от Балаклавы до реки Качи. То, что город располагал в то время 20-25 тысячами боевых штыков, которых и поставили на первую линию обороны, было военной тайной.
Задачу дать достойный отпор врагу должны были решить в том числе курсанты Севастопольского военно-морского училища береговой обороны имени ЛКСМУ и электромеханической школы учебного отряда Черноморского флота. По приказу начальника гарнизона в городе началось форсированное строительство оборонительных сооружений. К началу боев было построено три рубежа обороны. Одна из сетей укрепленной обороны в Камышловском районе начиналась дзотом № 11. В то время вдоль побережья были сооружены 75 артиллерийских дотов и 232 пулеметных дота и дзота, противотанковые рвы, многочисленные заградительные сооружения. Оказывается, дзот—это простое фортификационное сооружение, вырытое в грунте и перекрытое тремя слоями бревен, коротко: деревоземляная огневая точка, в которой имелись три амбразуры для пулеметов «максим», был запас патронов, воды, продуктов на 5-7 дней.
На дзот № 11 строительных материалов не хватило, и это была постройка из бутового камня и цемента. Заграждение могло спасти бойцов от пуль и снарядов, не более.
Вспомним обитателей этого заградительного сооружения той осенней поры 1941 года. Это командир—старшина 1-й статьи Сергей Раенко, матросы Владимир Погорелов, Григорий Доля, Алексей Калюжный, Василий Мудрик, Иван Четвертаков (в некоторых источниках—Четвертков). Старшим защитникам было по 23 года, младшему, Григорию Доле,—19 лет. Все бойцы дзота поставили подпись под клятвой, текст которой сохранился, и теперь мы можем читать и перечитывать ее.
«Над нашим родным городом, над главной базой Черноморского флота, над всеми нами нависла смертельная опасность. Враг рвется в наш любимый город Севастополь. Мы клянемся Родине:
1. Не отступать назад ни на один шаг!
2. Ни при каких условиях не сдаваться в плен.
3. Драться с врагом по-черноморски, до последней капли крови.
4. Быть храбрыми и мужественными до конца. Показывать пример бесстрашия, отваги, героизма всему личному составу.
5. Наше решение-клятву поместить в боевых листках и сообщить по всем дзотам, окопам, огневым точкам.
6. Настоящее решение обязательно для всех комсомольцев».
Текст клятвы подписан всеми бойцами дзота.
С 11 по 24 ноября был первый двухнедельный штурм Севастополя. 17 декабря—второй.
Дзот № 11 оказался на направлении главного удара, который наносился из района Дуванкоя вдоль долины Бельбека по направлению к Северной бухте. Трое суток отражали ожесточенные атаки врага бойцы дзота № 11.
Об этих давних событиях писали многие журналисты, в том числе политрук Журавлев в газете «Маяк Коммуны» за 26 мая 1945 г. (Напомним читателям, что с 20-х годов прошлого века до 1944 года так называлась газета «Слава Севастополя, первый номер которой вышел еще в 1917 году). Однако самой пронзительной оказалась публикация писателя Героя Советского Союза Владимира Карпова, автора известной книги «Полководец», который взял интервью у пулеметчика дзота № 11 Григория Доли. Встреча писателя и пулеметчика произошла в 1984 году. Владимир Васильевич привез Григория Долю в Севастополь. Боец, указывая рукой, рассказывал: «Вот здесь были деревья и кусты, за которыми прятались фашисты, вот сюда мы выбегали, бросая гранаты…» Григорий вспомнил, что они называли друг друга братишками.
В том интервью писателю В.В. Карпову удалось детально восстановить картину боя. Его повесть «Полководец» была посвящена командующему Севастопольским оборонительным районом генерал-майору И.Е. Петрову.
Вот записанный писателем фрагмент воспоминаний Григория Доли: «Ну и как следует мы из «максима» все эти кусты прочистили. В общем, удержались до ночи. По сути дела, из всего нашего отделения остались только я да Погорелов более или менее здоровыми, остальные все были ранены. Ночью мы все время прочесывали местность, и я бросал гранаты. Я здорово бросал—на пятьдесят-шестьдесят метров мог забросить. Я еще ходил по траншее и из разных мест стрелял из винтовки, чтобы показать, вроде нас много. Несмотря на ранения, никто из ребят из дзота не ушел. Так мы продержались до девятнадцатого декабря. Были уже не по одному разу ранены. Фашисты кричали нам из кустов: «Рус, сдавайся!» Но мы ж моряки, у нас закон боя: никто живым не сдается!»
Гитлеровцы обстреливали защитников Севастополя из тяжелых минометов, бросали в бой пехоту, танки, сбрасывали авиабомбы. Осколками были ранены Раенко и Калюжный, погиб Мудрик. На следующий день противник попытался обойти дзот с флангов. В разгар боя на помощь гарнизону пришли коммунисты—политрук М. Потапенко, главстаршины П. Корж и К. Король. На третий день фашисты бросили на дзот авиацию и батальон автоматчиков. При отражении атаки погиб Константин Король, скончался от ран Сергей Раенко. Командование дзотом принял Михаил Потапенко. Бой продолжался, пока не погиб последний защитник этой маленькой, но такой удаленькой крепости. Григорий Доля рассказал, что командир, оценив ситуацию, силой отправил раненого в руку пулеметчика на командный пункт с просьбой о помощи и еще аргументировал свое решение тем, что ты, мол, все равно ранен и даже гранату бросить не можешь, не только стрелять, лучше иди и проси помощи. Только потому Григорий Доля и остался в живых.
Когда морские пехотинцы отбросили гитлеровцев за Камышловский овраг, они увидели разрушенный дзот, десятки трупов фашистских солдат, искореженную минами, снарядами и бомбами землю. В развалинах дзота нашли тела погибших героев.
В сумке противогаза Алексея Калюжного была обнаружена записка: «Родина моя! Земля русская… Я, сын Ленинского комсомола, его воспитанник, дрался так, как подсказывало мне сердце… Я умираю, но знаю, что мы победим. Моряки-черноморцы, держитесь крепче! Уничтожайте фашистских бешеных собак. Клятву воина я сдержал. Калюжный».
Газета «Правда», анализируя события защиты Севастополя в конце 1941 года, писала, что «за этот начальный период Великой Отечественной войны защитники Севастополя потеряли 22 тысячи человек, но наши потери были не напрасны». Гитлеровские войска, исчерпав все возможности, прекратили штурм непокорившегося города. И далее: «Несокрушимой скалой стоит Севастополь, этот страж Советской Родины на Черном море».
Третий штурм Севастополя начался 7 июня 1942 года. Оборона Севастополя 1941-1942 годов вошла в военную историю как пример длительной и активной обороны приморского города, оказавшегося в глубоком тылу противника. Президиум Верховного Совета СССР 22 декабря 1942 года учредил медаль «За оборону Севастополя», которой награждено более 100 тысяч человек.
30 октября 1941 года—день начала героической обороны Севастополя, а 29 октября—день рождения Ленинского комсомола, который, несмотря ни на что, для многих остается любимым праздником. Поразмышляем на тему подвига и славы в эти памятные дни. И если вы окажетесь вблизи дзота № 11, вспомните имена защитников Севастополя, любуясь осенью багряными деревьями или нежными цветами весны…
И. Катвалюк.
