15o
В этом году ему исполнилось бы девяносто пять. Кто-то увидит в этой судьбе немало общего с подвигом советского классика Николая Островского. Двадцатилетний фронтовик-калека, «человек-обрубок со сто первого километра», он снискал всесоюзную известность благодаря вышедшей сорок лет назад, в 1982 году, биографической книге «Записки дунайского разведчика», инициатором создания и основным хранителем материала которой был Виталий Запсельский, участник обороны Севастополя, а потом и Новороссийска. После гибели Запсельского инициативу подхватил Алексей и довёл дело до выхода книги в свет.
Алексей Чхеидзе, матрос-черноморец, воевавший в рядах Дунайской флотилии, сумел взойти на литературный Олимп. Однако у книги о лихих героях-десантниках вполне могло бы быть продолжение—о тех, кто был поводырём Чхеидзе на пути к писательским лаврам.
Алексей Александрович Чхеидзе родился в 1927 году в Тифлисе. Грузин по отцу, русский по матери, он носил два имени—Алексей и Отар. Отец, матрос-рыбак с Каспия, служил в торговом флоте, регулярно бывая в Баку и Дербенте. Получив тяжёлое ранение в Первую мировую, продолжил воевать в Гражданскую—в конном отряде под командованием самого Серго Орджоникидзе, пройдя с боями от Дербента и Баку до Тифлиса-Тбилиси, где и появился на свет наш герой. Предвоенные годы—самые счастливые в жизни Алексея, воспитывавшегося в смешанной русско-грузинской семье. Свои многочисленные таланты он пробовал в драмкружке, изостудии, увлекался футболом под руководством полузащитника тбилисского «Динамо» Михаила Челидзе. Парня манила скорость, и Алексей всерьёз ушёл в мотоспорт. Предполагал ли он, насколько востребованными окажутся навыки мотогонщика на дунайских фарватерах?
Всё изменило чёрное лето сорок первого. Как бы мы сейчас сказали, волонтёрские проекты поглотили Алексея: погрузка снарядов, выступления в госпиталях перед ранеными с чтением им газет и стихов. Ради курсов рукопашного боя, которые вели бывшие фронтовики, пришлось бросить занятия в изостудии, хотя, по всем отзывам, он вполне мог состояться как художник.
Так прошли два первых военных года. Осенью 1943-го подросткам 1926-1927 годов рождения разрешили подавать заявления и идти служить на флот. Шестнадцатилетний Алексей получил распределение в батумскую школу специалистов береговой обороны Черноморского флота, которую окончил в июне 1944 года, а после этого был направлен в Краснознамённую Дунайскую военную флотилию. Как бывший мотогонщик Алексей начал флотскую службу в должности рулевого на деревянном миномётном катере № 21. Хотя катер и имел грозное вооружение—реактивный миномёт, он не впечатлил Чхеидзе. Практически сразу по прибытии он подал рапорт о переводе в морскую пехоту.
Рапорт был удовлетворён командованием, и в конце июля сорок четвёртого Алексея перевели в 369-й Краснознамённый отдельный Керченский батальон морской пехоты. В конце января 1944-го батальон практически полностью «лёг» во время безнадёжного десанта в районе станции «Керчь-1». И морпехам (среди них был Алексей Чхеидзе) было приказано принять участие в Аккерманской десантной операции, известной как форсирование Днестровского лимана.
Выжив в боевом крещении, Чхеидзе попадает в БОС—береговой отряд сопровождения кораблей Дунайской флотилии. Правильнее было бы назвать его штурмовым спецподразделением, и именно здесь рождается фабула, положенная в основу сюжета «Записок дунайского разведчика». В составе БОС, а затем разведывательного отряда разведотдела штаба Черноморского флота, того самого дерзкого, воспетого в советские годы отряда «Бороды» (под этим позывным работал легендарный разведчик и первый руководитель Севастопольского океанариума Виктор Калганов) Алексей прошёл практически весь Дунай—от гирла, вдоль границ Румынии, Болгарии, Югославии и Венгрии до самой Австрии.
С Калгановым, чей послужной список достоин целой серии публикаций, Чхеидзе участвовал в освобождении Белграда, высадке десантов в Эстергоме и Радване, штурме подземелий Будайской крепости (Королевского дворца в Будапеште), штурме Братиславы и героическом десанте на Имперский мост в Вене. То, что сейчас может показаться чередой упоминаний географических объектов, на деле было последовательностью ювелирных вылазок, требовавших самых разных навыков—от скоростного маневрирования до театрального мастерства и обаяния: ни один город не брался без помощи местного населения, а ключик к сердцу местных жительниц харизматичный тбилисец подбирал безошибочно.
После взятия Вены Алексей вернулся в Будапешт—теперь уже как лоцман для проводки судов с войсками и грузами по дунайскому фарватеру через разрушенные мосты и минные поля.
В июле 1945 года катер, на котором служил Алексей Чхеидзе, подорвался на мине. По другой версии, он подорвался при попытке обезвредить мину, корпус которой должен был стать сувениром для некоего высокого начальства. Как было на самом деле, сам Чхеидзе не помнил (или не хотел вспоминать, ссылаясь на частичную потерю памяти). Очнулся через три дня в Братиславе, в госпитале. В общей сложности он получил около сорока осколочных ранений, были повреждены четыре ребра, ключица, ноги, у него не было кистей рук, он плохо слышал, поначалу не мог говорить и месяц провёл с повязкой на глазах. Вот так в восемнадцать лет Алексей Чхеидзе стал, по сути, «человеком-обрубком», как он иногда называл себя сам. После снятия повязки зрение частично вернулось, но только на один глаз. Но ненадолго. Вскоре слепота поразила его окончательно.
Казалось, что жизнь закончилась. В Грузию Чхеидзе решил не возвращаться—из гордости, не желая предстать перед девушкой и своей роднёй в образе беспомощного калеки. Вместо этого он в 1948 году приехал в Москву в надежде сделать операцию и вернуть зрение. Но сперва надо было укрепить единственный оставшийся глаз. Начались регулярные процедуры, которые заняли несколько лет.
Лечили Чхеидзе в интернате для инвалидов войны в местечке Данки, что недалеко от подмосковного Серпухова. Сейчас Данки широко известны тем, что здесь находится администрация единственного в Подмосковье Приокско-Террасного государственного природного заповедника, в который туристы съезжаются, чтобы побывать в гостях у популяции зубров. А тогда здесь была богом забытая глушь, медвежий угол, за свою недоступность облюбованный в своё время гонимыми отовсюду староверами-беспоповцами. Но именно здесь, за тем самым «сто первым километром», история изувеченного разведчика начинает жить новой жизнью.
В интернате было немало увечных фронтовиков, но именно к Алексею начинают тянуться ученики местной сельской школы. В чём был секрет феноменальной популярности изувеченного матроса, чьё лицо было обезображено взрывом мины (а именно таким мы видим его на портрете художника Геннадия Доброва из цикла «Автографы войны»), точно не скажет уже никто. Вместе со своими юными помощниками ослепший, оглохший, безрукий разведчик начал собирать материал для своей книги и разыскивать однополчан. Тогда же, в сорок восьмом, в Данковской школе рождается отряд «Поиск»—первый в стране. Школьники приходили к Чхеидзе в интернат и под диктовку Алексея Александровича писали многочисленные запросы, которые разлетались по всей стране. С годами работать становилось только труднее. В октябре 1961 года Чхеидзе потерял слух, после этого он мог слышать только с помощью слухового аппарата. Но и он со временем перестал помогать. Тогда находчивые школьники изобрели своеобразный способ общения: собеседники Чхеидзе «писали» слова пальцем печатными буквами на темени его головы, а Алексей Александрович повторял «написанное» вслух.
Об отряде «Поиск» и Алексее Чхеидзе стали появляться заметки в газетах, сначала в местных, а затем—и в центральных. В 1982 году увидело свет первое издание «Записок дунайского разведчика», появившееся благодаря бескорыстной помощи юных волонтёров. Так, благодаря Чхеидзе страна узнала о воинах-дунайцах—впервые открыто прозвучали имена начальника штаба Дунайской флотилии Аркадия Владимировича Свердлова, командира разведотряда Виктора Андреевича Калганова и многих других.
Говорят, что после «Записок разведчика» должна была появиться вторая книга Чхеидзе—о нескольких десятилетиях удивительной дружбы, объединившей юных поисковиков и матроса-разведчика. Но «книге о книге» не суждено было появиться на свет: писатель-подвижник Алексей Александрович Чхеидзе скончался в Данках в 1992 году, навсегда оставшись примером черноморской стойкости и несгибаемости к ударам судьбы.
А. Карбовский, кандидат исторических наук (Москва).
