13o
Пожелтевшая по краям старая почтовая открытка — изумительное по разноплановости горизонтов исследования поле для истинных коллекционеров и энтузиастов краеведческого поиска. Где и кем отпечатана, что на ней изображено, кто автор мини-письмеца, кто адресат, а самое главное — что же донесли до нас, потомков, чаще второпях набросанные орешковыми чернилами кривоватые убористые строчки, кои отсылались из Севастополя во все концы империи гостями нашего города в 1907 году, то есть сто лет назад?
Сегодня мы попытаемся произвести небольшую "томографию" нескольких таких открыток, любезно предоставленных редакции из своей коллекции известным севастопольским краеведом Валентином Зыбцевым.
Итак, 1907 год. Страна все еще не отошла от шока зловещих эпизодов русско-японской войны, восстания на броненосце "Князь Потемкин Таврический", который в июне 1905 года из Севастополя под красным флагом взял курс на Тендровскую косу. А спустя несколько месяцев опять же у нас, в Севастополе, — вооруженное восстание, руководимое революционным романтиком П. Шмидтом…
Все эти исторические события к 1907 году создали в нашем городе четкие предпосылки для того, чтобы в доковом адмиралтействе и на предприятиях оборонного значения активисты эсдеков успешно поднимали народ на теракты и забастовки. Огромный резонанс во всей стране получил взрыв севастопольской тюрьмы, из застенков которой во вторую годовщину восстания потемкинцев бежал известный революционер В.А. Антонов-Овсеенко… В городе идут повальные аресты мятежников, вовсю стучат линотипы подпольных типографий. Полицейский полковник Попов снимается с должности за допущение еврейских погромов…
Но… жизнь продолжается. И никакие взрывы не в силах остановить сердечный зов тысяч и тысяч людей, устремлявшихся в героический Севастополь, чтобы познакомиться, наконец, с легендарным городом своей мечты и припасть душой и телом к самому синему в мире морю, надышаться вволю воздухом южного приморского края, явно уже тогда берущего курс на удовлетворение туристического интереса.
Удивительно — в письмах людей, посылавших отсюда сто лет назад свои послания родным и близким, в ходе расшифровки порой весьма трудночитаемых строк — почти ни единого худого слова в адрес Севастополя. Рефреном лишь одно: "жара страшная", "жара тропическая…". Что ж, полуденный край — это вам не Оймякон!
Итак, окунемся же в порой интимный мир тех людей, которые любили, страдали, надеялись на лучшее в то, такое уже далекое от нас, время… Некоторые топонимического плана намеки, слегка обозначенные в письмах, автор берет на себя труд отретушировать, приблизив к реалиям вековой давности…
ИТАК, ВООРУЖИМСЯ ЛУПОЙ…
На почтовой карточке (снимок в центре, оригинальный антураж, прекрасная сохранность, редкость N 1 для наборов — региональных почтовых карточек начала ХХ века) мы имеем возможность ознакомиться с письмом Ольги Блиновой, которая пишет в Кронштадт своей приятельнице Евгении Ивановне: "Вот уже 4 дня, как я здесь. Доехала хорошо и теперь вот благоденствую. Море здесь красивое, очень тянет купаться, да боюсь, что еще холодно… Время идет быстро, т.к. все ново и интересно. Я уже 2 раза была в оперетте, видела в волнах страсти "Гейшу", была в Панораме, а вчера ездили на лошадках в окрестности Севастополя по имени "Омега", где живет градоначальник Севастополя, хороший знакомый моей тети. Он — очень милый господин, сразу же пригласил меня на катер на Графскую пристань… Ожидается приезд государя. Жду весточки от Гоши и Барвинка. Целую вас…"
Авт.: Сразу же оговоримся, император Николай II тогда так и не пожаловал в Севастополь. А вот градоначальник, "очень милый господин" — это много сделавший для города за два с лишним года своего правления генерал-майор фон Мореншильд Владимир Александрович. Он проявил себя весьма рачительным хозяином. В центре города в периоды народных волнений были разбиты все электрические фонари. Градоначальник издал приказ заменить их на керосиновые. По его личной инициативе в 1907 г. стал весьма активно реконструироваться и Приморский бульвар. В частности, была перестроена "Ракушка". Для достижения лучшего акустического эффекта в пол эстрады были вмурованы фрагменты битого цветного стекла…
Как мы узнаем, в городе вовсю тогда гастролировала труппа оперетты (предположительно, в ней был импресарио Никита Балиев), а вместо нынешних "топиков" бойко бегали по всем основным маршрутам и даже за город татарские лошадки. Приезжим поистине было "все ново и интересно"…
Две другие почтовые карточки — с рельефными изображениями Графской пристани и Музея ЧФ. Они тоже представляют сегодня определенный музейный интерес как редкостные. Обе открытки, видимо, были вложены в конверты, т.к. не обозначены адресаты. Писал их молодой человек по имени Георгий Фельде. Судя по всему, его только-только призвали на флотскую службу. И вот два письмеца — результат первого увольнения на берег матроса, спешащего поделиться своими впечатлениями с любимой Нюрочкой.
Он явно перепутал конверты, потому как на почтовой карточке с видом на Графскую пристань описывал… Музей ЧФ: "…В этом музее находятся оружие и принадлежности русско-турецкой войны. Вход в него оплачивается по 15 коп. с чел. Миленькая, умоляю, пиши чаще. Ведь я только твоими письмами и живу…"
Авт.: Трогательный человеческий документ… Обе открытки когда-то принадлежали, кстати, известному коллекционеру в Севастополе М. Гурджи, имеется владельческий знак. Небезынтересно будет узнать, что вход в Музей ЧФ был в 1907 г. для матроса срочной службы далеко не дешевым. За 15 копеек в народной столовке можно было заказать обед из трех блюд…
В Астрахань Аркадию Петровичу Шлеину, владельцу магазина "Кутум", пишет из Севастополя его мама — от имени всей семьи, гостящей в Крыму: "Целую тебя, милый Аркаша. Посылаю виды Севастополя, посмотри, как красиво здесь! Особенно нравится вид на море. Вчера мы с папой любовались морем из монастыря, который находится на берегу моря, на месте древнего Корсуня, где крестился св. князь Владимир. Приеду, расскажу побольше. Целую, твоя мама".
Авт.: Эта почтовая карточка имеет интересные выходные данные: редко встречающееся в коллекциях севастопольское издательство А.Я. Бер-ра. Веер из шести фотографий знакомит нас с главными достопримечательностями города.
О монастыре. В 1850 году здесь, в Херсонесе, была основана киновия. Первая монастырская церковь Семи Священномучеников построена 146 лет назад. Собор воздвигнут позже, как и главный монастырский корпус. В конце ХIХ века это уже был общежитийный монастырь 1-го класса, где обретались свыше 200 насельников и послушников. Но в середине 20-х годов ХХ века, в советское время, монастырь был отдан Херсонесскому музею. Сейчас там восстановлена служба…
В С.-Петербург на ул. Матвеевскую, 11, Ольге Порфирьевне Холостовой пишет из Севастополя ее брат Владимир: "7 августа. Сегодня я уже второй день в Севастополе. Дорогая Олюша, завтра в 11 утра еду автомобилем в Ялту. Я купался в море при 18-градусной температуре…"
Авт.: Карточка сия издана массовым тиражом известным в Севастополе владельцем сети книжных магазинов Н.А. Вязновым. Что касается "изюминки" этого эпистолярия, то есть резон остановиться на предполагаемой автомобильной поездке его автора в Ялту.
Первая частная автостанция появилась в Севастополе примерно в конце 1910 года, и располагалась она на месте торца нынешней гостиницы "Украина", выходящего на ул. Гоголя. В автогараже было несколько легковых авто отечественной фирмы "Руссо-Балт". А в 1907 г. здесь мог со скоростью 60 км в час передвигаться лишь французский "Де-Дион-Бутон" или, скорее всего, американский "Форд". Значит, наш адресат Владимир заимел в Севастополе хорошего знакомого автомобилиста с таким редким тогда еще увлечением.
Ее высокоблагородию Александре Яковлевне Хомутовой в С.-Петербург на Загородный проспект, 21, пишет близкая подруга по дому Мария Токарева: "Дорогие Шурочка и Настя! Благополучно прибыли в Севастополь. Сидим на Приморском бульваре, пьем чай. Прошу, Шурочка, будь за меня в эти дни хозяйкой, не стесняйся, берегите птиц, цветы и кота…"
Авт.: Графская пристань (вид с моря) изображена на открыточке так любящей всяческую живность Марии Кирилловны, уроженки Северной Пальмиры. Издание акционерного общества Гранберг в Стокгольме (широко распространенный экземпляр почтовой "бижутерии")…
Чай на Приморском — это интересная деталь. Туда, во-первых, простой люд не пускали. Значит, госпожа Токарева тоже была из "благородий". Во-вторых, сразу же у входа на выносных стоечках с навесами подавался в те времена чай из чайного магазина г-на Сапетова (в 1907 г. его дело перекупил Ч.И. Кефели). К чаю (более 15 сортов) предлагались клюквенная пастила, трюфели, раковые шейки с кремом. Кстати, одна чашка пустого чая стоила тогда 3 копейки…
А вот эта открытка действительно нечасто попадает в сети коллекционеров: аж 14 фрагментов исторических памятников! Она была издана московским торговым домом "Эккель и Калах" в 1906 году.
…Мадемуазель Мария Анкудович в первых числах июня 1907 года получила ее в Одессе от, видимо, своего очень серьезного воздыхателя Бориса. Он пишет: "Дорогая Машенька! Пишу в магазине Москвича. Выбор открыток плохой, а потому пойду на Приморский бульвар. Жара здесь тропическая…"
Авт.: Несведущий читатель, может быть, задастся вопросом: у какого-такого москвича сидит в июле 1907 года Борис из Одессы? Ларчик просто открывается. Известный в России издатель путеводителей Григорий Москвич имел на Нахимовском проспекте свой филиал. Судя по всему, одесский гость Севастополя бывал в наших краях много раньше, ибо в 1907 г. филиал магазина уже принадлежал Е.Е. Вязновой.
В Ялту на ул. Церковную своим родным 12 сентября 1907 г. начертал, видимо, совсем недавно призванный на срочную службу Алексей Матычев (81-я рабочая рота) коротенькое посланьице: "Здравствуйте, дорогие Лизочка и Кокочка! Посылку, деньги и открытку получил. За что приношу благодарение. Отпуск, наверное, скоро получу, жду очереди, теперь еврейский праздник, так что масса — в отпусках… Дорогие, мой приезд во многом зависит от начальства. Вам же не советую сюда ехать — дорогие квартиры и немалые затраты на дорогу".
Авт.: Открытка изображает Графскую пристань с видом на гостиницу Киста. Напечатана в Дрездене в издательстве Штенгель и Ко… Любопытна ссылка ее отправителя на идущий в те дни "еврейский праздник". Действительно, в сентябре все, в том числе и служивые иудеи, празднуют обычно Новый год — Рош-Ашана. В царской армии было заведено четкое правило: на большие религиозные праздники давать представителям некоренных национальностей отпуска — на 1, 2, а то и 3 дня, в зависимости от святости праздника…
В Иоанновский женский монастырь в С.-Петербурге послушнице Марии Мещерской в первый же день Нового, 1908 года отослал коротенькое сообщение ее брат: "Дорогая моя Мари! Поздравляю с Новым годом и желаю здоровья, смиренного счастья. Мы встречали Новый год в церкви на Северной стороне и сейчас были у обедни. Все тебя целуем, с Богом в сердце брат Костя".
Авт.: Здесь интересен такой факт. Фамилия Мещерских не случайна в истории Руси. Старшую дочь известного в С.-Петербурге близкого к окружению Александра III писателя и публициста князя Владимира Петровича Мещерского звали Марией. Не ей ли пишет ее брат? Ясно, что вся семья Мещерских была весьма богобоязненной. Встретить Новый год в незнакомом городе в церкви, а затем не пропустить обедню — это, согласимся, говорит о многом.
Что же касается церкви, то речь, несомненно, идет о храме во имя Св. Чудотворца Николая. В 1856 году военный министр обратился к здравствующему воинству полков, участвовавших в Крымской кампании, с предложением начать сбор пожертвований на благоустройство Братского кладбища. Деньги были собраны в таком количестве, что хватило и на храм. Эта необычная пирамидальная церковь была сооружена в 1870 г. как памятник всем защитникам Севастополя. После Великой Отечественной войны к 1981 году была завершена реставрация фасадов храма Св. Николая, в 1989 г. церковь торжественно освятили.
Ее высокородию Анне Руденко в земскую больницу г. Анапы в июле шлет из Севастополя привет Поля Симакова. Отметим малоизвестную типографию, отпечатавшую купленную ею открытку с памятником графу Тотлебену, — издательство Н. Плетнева. Вот что пишет подруге Поля Симакова: "Шлю тебе привет из Севастополя. Я тут получаю единственное удовольствие — купаюсь на Приморском бульваре почти целый день. Здесь строят кому-то памятник. Хожу очень мало — жара страшная. Вчера, слава Богу, прошел дождь. Скоро конец моему отпуску и — снова за старое. Обнимаю, целую…"
Авт.: В то же время на Приморском бульваре на Николаевском мысе строился памятник генералу от кавалерии, участнику Отечественной войны 1812 г. графу Д.Е. Остен-Сакену, бывшему командиру морских и сухопутных сил в Крыму на втором этапе Крымской кампании. Скульптору А.А. Попову было поручено высечь 2-метровую скульптуру графа из серого гранита. Памятник был снесен в 1931 году как "не имеющий ни художественного, ни экскурсионного значения". Видимо, гранитный граф с проблемной фамилией чем-то не угодил горисполкомовскому шефу в те времена…
На ялтинскую дачу Стратеиз госпоже Берендеевой (без указания издателя на открытке) пришло коротенькое письмецо от дочери Насти: "Мама! В Севастополь приехали в 3 часа. Дорогой качка была, но я чувствовала себя хорошо. Когда вы поедете, купите билеты на те же места. Сейчас сидим в кондитерской "Парижский бульвар", обедаем за 50 копеек. Позже пойдем осматривать Панораму и аквариум. Любящая Вас дочь".
Авт.: Кроме ресторанов, имеющихся при гостиницах города, на Нахимовском проспекте в начале ХХ века располагались ресторан "Босфор" и множество крупных и мелких кондитерских. Лучшие из них находились в начале проспекта. Рядом с оградой, ведущей на Мичманский бульвар, была парижская кондитерская "Бульвар"… Кстати, в то время кружка пива стоила 10 копеек, булочка — 7 коп. А за полтинник можно было вполне прилично пообедать, правда, не заказывая фазана в перьях, раковый суп и знаменитую гурьевскую кашу — поистине царские яства…
Очень трудно было различить на открытке "Памятник Нахимову" (издательство г. Дрездена), преподавателем какой все-таки школы был Сергей Казимирович Габо, которому группа гимназистов из г. Черкассы послала своеобразный отчет о своем пребывании в Севастополе. Методом проб и ошибок истина была, однако, установлена: в Черкасскую земскую школу писали свой отчетик гимназисты. Вот о чем они сообщали своему, видимо, любимому учителю: "В газету "Киевские отклики" мы послали телеграмму об экскурсии: "Экскурсанты Черкасской гимназии прибыли в Севастополь. Все здоровы". Город красивый, но его большой недостаток — ужасная жара и… дороговизна. Здесь масса солдат, матросов. Видели на рейде крейсер "Память "Меркурия". Сейчас едем в Георгиевский монастырь. Видели остатки древнего г. Корсуня. Бастионы у моря тоже видели. Остановились мы в Севастопольской прогимназии".
Авт.: Любопытный исторический документ. Судя по всему, в столичном губернском Киеве издавалась газета "Киевские отклики", в которой всесторонне освещались вопросы туризма. Что же касается прогимназии, где останавливались наши гости, то, по некоторым сведениям, она располагалась на ул. Соборной, сейчас ул. Воронина, в 43-м или 45-м доме. К слову, прогимназия — это учебное заведение, в котором в царские времена велось обучение по несколько упрощенной схеме, нежели в гимназии…
* * *
Итак, завершилось наше путешествие в мир старинной севастопольской открытки. Проблемы, волнующие живших в то время простых и не очень россиян, право слово, мало чем, выходит, отличались от нынешних наших треволнений и кратких, порой нечаянных радостей бытия…
Я люблю усталый шелест
Старых писем, дальних слов…
В них есть запах, в них есть прелесть
Умирающих цветов…
Так когда-то ностальгически записал в Коктебеле Великий Макс. Но еще более великий Поэт значительно раньше сказал: "Нет, весь я не умру…"
Выходит, писал не только о себе любимом… Но и об одессите Боре, о княгине Мещерской, ушедшей в монастырь, об Олечке Блиновой, так любезно принятой 100 лет назад нашим градоначальником…
Как кому повезло, вообще-то…
