12o
Эту фразу в Йошкар-Оле в ответ на первый же вопрос капитана НКВД в конце мая 1945 года произнес интернированный из штрафной команды особого норвежского лагеря для русских военнопленных «Цигеляй» старший лейтенант Григорий Ассовский.
Под такой фамилией около трех лет томился в немецком плену Григорий Григорьевич Котовский, сын знаменитого советского комкора, некогда живой легенды Октябрьской революции и Гражданской войны в России.
Поистине трагические и в то же время героические события предшествовали первому допросу любимого первенца Г.И. Котовского в кабинете сотрудника НКВД на территории фильтрационного пересылочного пункта в Марийской республике. И свои истоки они брали в нашем Севастополе.
…Стремительно откатывались в вечность первые недели германского "Блицкрига" — нашествия тьмы фашистских дивизий и тысяч самолетов люфтваффе на Советский Союз. В стране была объявлена массовая мобилизация. В июле 41-го на перроне столичного Ленинградского вокзала две женщины со слезами на глазах обнимали высокого худощавого молодого человека. На всё про всё суровый капитан с нашивками флотского командира отпустил им лишь две минуты. Это мать и сестра Григория Котовского провожали на фронт сына и брата, одного из миллионов российских новобранцев, которых Родина призвала взять в руки оружие и наказала до последнего вздоха защищать любимую землю.
Григорию Котовскому-младшему судьбой вначале было уготовано стать курсантом училища ПВО ВМФ. В письме к родным 9 февраля 1942 года он писал: "Пока служу в городе Энгельсе, сдаю экзамены. Интересно, когда же поеду на фронт? Настроение великолепное, особенно с успехами на фронте".
Но ждать и догонять пришлось недолго. Уже 5 мая 1942 г. бывший еще вчера курсантом, Г. Котовский примерял на кителе лейтенантские нашивки, с горячим нетерпением готовясь к отъезду на фронт, в действующую армию.
Вначале он попал в Ленинград. А потом был командирован в Новороссийск, откуда 28 мая глубокой ночью транспорт "Грузия" доставил в Севастополь более двух тысяч солдат и офицеров маршевого пополнения. В их числе находился и лейтенант Григорий Котовский.
Буквально три недели назад в СОР (Севастопольский оборонительный район) был сформирован базовый район ПВО, куда и влился 110-й зенитный полк под началом полковника В. Матвеева. Именно в это боевое подразделение и определили командиром взвода зенитных пулеметчиков сына легендарного комкора Гражданской войны.
Налеты вражеской авиации поднимали по тревоге 110-й зенитный полк в любое время дня и ночи. Уже на пятый день боевого охранения севастопольского неба взвод Григория Котовского потерял после артобстрела позиций двух краснофлотцев. И, наверное, сегодня трудно будет переоценить вклад зенитчиков Севастополя в общее ратное дело защитников нашего города. Самолетам противника было явно неуютно в небе над ним…
22 июня, в день годовщины начала Великой Отечественной, в одной из утренних сводок Совинформбюро Левитан сообщил: "Севастополь продолжает мужественно противостоять натиску врага. Завершается укрепление южного берега Северной бухты. Прямо из боев на Мекензиевых горах сюда был выведен 110-й зенитный полк. Артиллеристы вели огонь прямой наводкой. Во время очередного налета немецкой авиации на опорный пункт Михайловской батареи отличился старший лейтенант зенитной пулеметной роты Григорий Котовский, сын нашего знаменитого полководца. Он сбил вражеский самолет "Хе-111". Это был его четвертый по счету личный трофей за 23 дня участия в боях по защите Севастополя. Слава отцов живет в сыновьях".
…Но прошло трое суток, и во время обороны Сапун-горы Григория Котовского осколком мины тяжело ранило в бедро. Командир роты зенитчиков-черноморцев капитан Р. Хайруллин срочно переправляет его и еще одного контуженного лейтенанта в эвакогоспиталь, который дислоцировался в районе Камышовой бухты.
Шесть дней метался в горячке и бреду Григорий Котовский. 8 июля ночью эвакогоспиталь был занят немцами. Когда в палатке для тяжелораненых послышались первые гортанные звуки немецких команд, Котовский попытался застрелиться. Однако товарищ силой вырвал из его слабой руки пистолет, и с этой минуты открылась новая полоса в жизни единственного сына легендарного комкора Страны Советов — полоса лагерной жизни пленного краснофлотца.
До конца 42-го года он провалялся в немецких полевых лазаретах для военнопленных на территории Украины. Затем был этапирован в Германию, откуда его выслали в норвежский городок Нордкап, в знаменитый лагерь "Цигеляй" на строительные работы.
В этой огромной камере для военнопленных, обреченных на холод и голод, Котовский организовал подпольную ударную группу по осуществлению антифашистских терактов и подготовке к побегу. Свой комсомольский билет он в начале июля 42-го спрятал под камнем, у которого в госпитальной палатке в южной части Камышовой бухты стояла его койка. А на вопрос немецкого офицера, готовившего списки раненых для отправки в лазарет в город Смелу, о том, как его, Котовского, фамилия, Григорий ответил: "Ассовский". И ведь не зря. Аналитики Геббельса прекрасно фильтровали сводки Совинформбюро.
Под этим именем он и стал значиться в списках военнопленных офицеров в норвежском лагере "Цигеляй".
В середине 1944 года в Нордкап прибыла группа власовцев — вербовать добровольцев в свои ряды. Они запугивали русских офицеров тем, что, мол, их заочно уже лишили советского гражданства. За энергичную пропаганду сопротивления власовцам военнопленный Ассовский был переведен в штрафную команду. А после того как весной 1945 года предатель открыл командованию лагеря план массового побега, подготовленного Григорием Котовским, его и еще 79 офицеров приговорили к расстрелу, назначенному на 10 мая. Однако 7 мая несколько тысяч узников "Цигеляя" были вызволены союзными войсками…
Из лагеря на территории Марийской республики, где содержались перед фильтрацией сотни репатриантов — бывших офицеров Красной Армии, Григорий Котовский летом 1945 года написал матери такие строки: "Вот еще одна глава жизни человеческой прочтена несколькими миллионами русских людей. Но ничего. Если будем драться с японцами, то, если возьмут, пойду".
…А затем — допросы в НКВД Москвы, частые очные ставки. После того как мать Котовского, верная боевая подруга его отца еще в период Гражданской войны, майор медицинской службы Ольга Петровна Шакина, всю войну возвращавшая к жизни раненых в железнодорожных лазаретах на колесах, лично обратилась с письмом к маршалу С. Буденному, перед ее сыном открылась, наконец, возможность вместе со всем народом радоваться Победе и свободе.
…В эти октябрьские дни минуло ровно десять лет, как ушел из жизни Григорий Григорьевич Котовский, который не посрамил легендарного имени своего отца, был храбр и отважен, зная всегда, во имя каких высоких целей он обязан рисковать жизнью. В ходе боев под Севастополем в 42-м он не успел заслужить высоких боевых наград. Но если бы каждый защитник нашего города лично уничтожил четыре вражеских стервятника со свастикой на крыльях, как знать, сколько бы еще дней и ночей продолжал бы стоять насмерть Черноморский бастион ратной славы.
…В мирное время Григорий Григорьевич избрал совершенно непроторенную стезю: он стал выдающимся советским востоковедом-индологом, внесшим значительный вклад в историю Индии ХIХ-ХХ веков. Автор более пятисот научных работ, Г.Г. Котовский — один из видных профессоров Института востоковедения АН СССР — был в 1970 году удостоен Международной премии им. Джавахарлала Неру. 10 лет назад в момент записи им собственного имени в Книге почетных гостей он умер от остановки сердца в резиденции посла Индии в России.
…Григорий Григорьевич в тех редких случаях, когда заходила речь о человеческих ценностях, любил повторять один древнеиндийский афоризм: "Не совершай ничего, что будет мучить тебя на смертном одре. Ибо жизнь мгновенна".
Его жизнь, право слово, тому порукой…
Леонид СОМОВ.
ОБ ОТЦЕ — Г.И.КОТОВСКОМ. (Известные и малоизвестные факты)
Знаменитый родитель Григория Григорьевича происходил из древнего шляхетского аристократического рода. Все предки слыли активными участниками повстанческих движений. Но самым авантюрным и бесстрашным оказался, конечно же, Григорий Иванович — легендарный красный комкор. В бурной молодости своей он был признанным атаманом бессарабского разбойного мира. А его романтическим кумиром всегда оставался авантажный герой пушкинской повести — Дубровский, покровитель бедных, сирых и угнетенных. Оттуда, кстати, и коронная фраза полководца: "Я — Котовский!"
Пройдя через горнило царских тюрем и ссылок, Котовский с 1919 года примкнул к большевикам, возглавляя бригады и корпуса Красной Армии, и вскоре его имя — как успешного полководца, как самого отважного комкора — оказалось на слуху у миллионов советских людей.
В начале августа 1925 г. в районе Одессы он был при загадочных обстоятельствах застрелен. Документы о его убийстве и по сей день "втемную" хранят архивы ФСБ под грифом "Совершенно секретно". И, значит, тайна сия — не зряшная.
Кстати, мало кому известно, что в канун похорон Г.И. Котовского в Бирзуле (ныне Котовск Одесской обл. — Авт.) тело легендарного комбрига было забальзамировано тем же профессором Воробьевым, который занимался увековечением В. Ленина, и перенесено в специальное помещение в цинковом саркофаге со стеклянным окошком. Здесь, в Котовске, в предвоенные годы проводились парады, принимали присягу воины Красной Армии.
В первый же год Великой Отечественной немцы разрушили саркофаг, но рабочие-железнодорожники сумели перепрятать останки всенародного любимца, и с 1965 года его тело надежно хранится в герметичном склепе с небольшим стеклянным окошечком.
