12oВ последний день октября в Севастопольском академическом русском драматическом театре им. А.В. Луначарского прошел творческий вечер Юрия Стоянова «Для своих». Большинству севастопольцев творчество этого артиста знакомо по юмористической телепередаче «Городок».Зал был полон. И уже в начале встречи Юрий Стоянов поблагодарил всех присутствующих за то, что он может назвать их «своими» людьми, подразумевая ту степень юмора и откровенности, когда человек не боится быть неправильно понятым и уж тем более — осужденным. Безусловно, зрители, пришедшие «на Стоянова», ждали юмора: как-никак, юмор — неотъемлемая часть амплуа этого артиста. И юмор был. Хозяин встречи приготовил это «угощение» так по-актерски искусно и щедро, что зал то и дело взрывался хохотом. Монолог артиста прерывали только песни под гитару в его исполнении. Юрий Стоянов раскрылся перед зрителями как тонкий лирик, автор собственных песен.
Оказалось, гитара — постоянный спутник актера по жизни. Впервые, будучи подростком, он увидел этот инструмент в магазине «Интурист» — гитара стоила чуть больше девяти долларов. Мальчик из обычной советской семьи, где мама — педагог, а папа — врач-гинеколог, и знать ничего не мог об иностранной валюте. Он просто почти каждый день подходил к заветной витрине и смотрел, смотрел… Однажды продавщица не выдержала.
По словам Стоянова, она перевернула гитару тыльной стороной и ножницами провела по ней две полосы. Испорченный товар пришлось «развалютить». Гитара стала стоить девять с небольшим советских рублей. Со словами «А теперь, пацан, беги к папе и проси у него деньги» продавщица не просто исполнила мечту ребенка, но, как оказалось, предопределила отчасти его будущее. Несмотря на желание родителей, чтобы сын продолжил стезю отца и пошел работать с «органами», шестнадцатилетний Юра приехал в Москву и поступил в Государственный институт театра и сцены им. А.В. Луначарского.
Учеба в столице подарила общение со многими талантливыми и популярными людьми. Отдельных «персонажей» Стоянов мастерски копировал, и известные личности, в том числе те, кого уже нет среди нас, словно оживали на севастопольской сцене. Например, актер вспомнил, как в 70-е годы на дне рождения внучки «дорогого Леонида Ильича Брежнева» он нос к носу столкнулся с Генеральным секретарем. Тот в характерной «причмокивающей» стариковской манере сказал, что, мол, слышал, что среди друзей именинницы есть тот, кто пародирует советского лидера. «Да это ж Юрка Стоянов!» — сказала внучка и показала на побелевшего от ужаса будущего артиста пальцем. «А ну, изобрази!» — обратился Брежнев. Колени задрожали. Одно дело — смешить друзей, а тут вот так, перед «оригиналом»… Кое-как, «на троечку», Стоянов спародировал. «Ну до Генерального секретаря тебе еще расти и расти», — сказал Брежнев. Немного помолчал и добавил: «А я Брежнева пародирую лучше!»
Юрий Стоянов — «продукт», безусловно, советской эпохи, со всеми вытекающими из этого факта особенностями. Но тем он и был интересен залу. На вечер пришли в основном люди, которым «немного меньше или немного больше сорока». Да, было время, когда для того, чтобы остаться в профессии, актеру материально помогал отец, а он мечтал, чтобы его профессия давала возможность оказывать помощь родителям. Это сегодня Юрий Стоянов, по его же словам, — успешный человек, да вот родителей уже нет рядом…
Он вспоминал гастроли, в том числе и заграничные, когда, например, в течение 40 дней в Индии можно было заработать столько, что потом семья безбедно жила два года. И зарабатывали! Народные артисты не терялись, везли в эту заморскую страну шампанское, потому как на него был огромный спрос. Позже выяснилось, что сам напиток индусам был не нужен, они его выливали. А из зеленого стекла бутылки делали потом «бриллианты», которые и продавали все тем же советским туристам…
Стоянов вспоминал, как в конце 80-х актерская труппа столичного театра соглашалась работать за «бартер» на предприятиях, которые расплачивались тем, что производили. В чем-то было трудно, где-то было глупо, но это, подытожил артист, было их жизнью. Другой не было. Привкус ностальгии с хорошей дозой самоиронии — вот, пожалуй, главная особенность атмосферы творческого вечера с таким простым названием: «Для своих».
Стоянов, то снимая, то надевая маску шута, говорил о жизни и роли творчества, о том, что было главным тогда и что остается главным теперь, несмотря ни на какие общественные изменения. Монолог артиста по сути был монологом человека, которому выпала доля жить в определенный период, которому есть что вспомнить и рассказать, и что человек сам выбирает, что ему хорошо, что плохо, и расплачивается за это тоже сам.
И если в разговорном жанре актер в основном шутил со зрителями, каламбурил, то авторские песни Стоянова обнажали его душу, в которой накопилось всего сполна, в том числе и разочарований, и несбывшихся надежд, и боли утрат. Последнее, незажившее, — это расставание с лучшим другом по жизни и коллегой по творческому цеху Ильей Олейниковым.
Для того чтобы этот актерский союз возник и стал популярным, по словам Стоянова, не понадобились никакие продюсеры, ни громкие истории, как это нынче модно, про свадьбы-разводы или про внебрачных детей. К слову, даже число дня рождения, 10 июля, у них было одно на двоих, общим, но с разницей в 10 лет. Артисты работали много, упорно. Телевизионный проект «Городок» нравился зрителям. Шутки шли в народ. Но неизлечимая болезнь Ильи Олейникова внесла свои коррективы. Юрий Стоянов исполнил песню, которую посвятил памяти своего друга.
…Кто-то из зрителей крикнул: «Мало!», когда Юрий Стоянов закрывал полуторачасовую встречу. «Мало?!» — отреагировал он и в этой связи рассказал историю, как один из великих артистов прошлого, выбежав из дома зимой в одной пижаме, болоньевом плаще и домашних тапочках в магазин (все банально — хотел опохмелиться, а теплые вещи спрятала жена), встретил другого артиста. «Ты куда в таком виде?» — опешил второй. «Летом все расскажу, летом!»
«Так что, — развел руками Юрий Стоянов, — приходите летом!» Но, тем не менее, зал аплодировал стоя, и артист возвращался на сцену еще дважды.
