12o
21 февраля отмечается 140 лет со дня рождения известного живописца
Петра Петровича Кончаловского.Он любил Крым и запечатлел его
неповторимую красоту в своих работах. В разные годы художник написал
картины: «Балаклава. Рыбацкие сети», «Крым. Скалы у моря», «Гурзуф.
Общий вид», «Бахчисарай. Вид с Соколиной башни», «Крымский пейзаж».
Один из его прекрасных натюрмортов — «Яблоки» — хранится в
Севастопольском художественном музее имени М.П. Крошицкого. Во
время недавней встречи в Доме-музее Юлиана Семенова в Верхней
Мухалатке дочь писателя и правнучка Кончаловского, Ольга Юлиановна,
поделилась со мной воспоминаниями о своем прадедушке, которые
бережно передаются из поколения в поколение. В этих письмах из
семейного архива запечатлен общий портрет художника, который
«нарисовали» чернильными строчками сам Петр Петрович и близкие ему
люди.ИЗ РОДНЫХ ПЕНАТОВ — В МОСКВУ
Он родился в 1876 году в Славянске Харьковской губернии (ныне Донецкая область) в семье известного переводчика и издателя. Петр Петрович обладал многогранными талантами: живописец, акварелист, рисовальщик, портретист, пейзажист, жанрист, автор натюрмортов. Мастер работал в области театрально-декорационной живописи. Учился в рисовальной школе М.Д. Раевской-Ивановой в Харькове, вечерних классах Строгановского училища в Москве, в Академии Р. Жюльена, в ВХУ в Петербурге. Жил и работал в Москве. Посетил европейские страны, выезжал в Сибирь, на север России, в Новгород, Крым, на Кавказ. Преподавал в ГСХМ. Был участником выставок «Бубновый валет» (один из основателей объединения), «Золотое руно», «Союз молодежи», «Мир искусства», «Бытие» и других. Действительный член АХ СССР, народный художник РСФСР, лауреат Сталинской премии 1943 года, награжден орденом Трудового Красного Знамени и медалями. За 60 творческих лет Кончаловский создал около двух тысяч полотен, оставил большое графическое наследие.
Я прошу Ольгу рассказать о родственных связях с Петром Петровичем. «Прадедушка был женат на Ольге Васильевне, дочери художника Сурикова, — поясняет моя собеседница. — Их дочь Наталья — моя бабушка. В браке с Алексеем Богдановым (сыном московского купца 1-й гильдии) она родила дочь Катю (мою маму, которую впоследствии удочерил С.В. Михалков). Меня назвали Ольгой в честь прабабушки. Об удивительной жизни прадедушки и прабабушки я узнавала из разных источников: воспоминаний моей бабушки Натальи Кончаловской (вечерами на Николиной горе), из книг, писем, маминых рассказов. Все это постепенно складывалось в красочную, полную неожиданностей живую картину, где комичное незримо переплеталось с трагичным, а навернувшиеся на глаза слезы внезапно сменялись веселым смехом».
Для соблюдения хронологической последовательности начнем с автобиографии художника: «Я родился в Славянске. До пятилетнего возраста жил в имении моих родителей Сватово-Старобельского уезда Харьковской губернии. Мои родители были участниками революционного движения 80-х годов, отец был арестован и сослан в Холмогоры Архангельской губернии, а имение наше было конфисковано. После ссылки отца семья наша поселилась в Харькове, где мы прожили до конца 80-х годов. Рисовать я начал рано и, еще будучи в первом классе харьковской 3-й гимназии, посещал школу живописи Раевской. По переезде в Москву в 1889 году я поступил в московскую 1-ю гимназию».
КРАСКИ РАДОСТИ И ГОРЯ
«Мне было 14 лет. Я упросил отца брать меня с собой и помню, как я радовался посмотреть художников. Так я попал в мастерскую Маковского, где с удивлением увидел на мольберте образ Николая Угодника… Наконец отец взял меня к Сурикову. Пока отец разговаривал с Василием Ивановичем об «Меншикове», я глазел по стенам. (В 1899 году отец мой предпринял иллюстрированное издание сочинений Пушкина. И В.И. Суриков сделал «Бориса Годунова», «Петра I» для «Полтавы» и «Метель»). В дверь выглянули черные глаза девочки, посмотрели они недружелюбно, даже неприязненно. Это были глаза (кто бы мог подумать) моей будущей жены», — вспоминал Кончаловский.
На смену отрочеству пришла молодость. В жизни Петра Петровича произошло радостное событие, о котором В.И. Суриков написал своему брату А.И. Сурикову: «Нужно тебе сообщить весть очень радостную и неожиданную: Оля выходит замуж за молодого художника хорошей дворянской семьи Петра Петровича Кончаловского. Фамилия хоть и с нерусским окончанием, но он православный и верующий человек» (январь 1902 года).
Из записок жены художника Ольги Васильевны: «10 февраля 1902 года мы с Петром Петровичем Кончаловским начали свой жизненный путь. После венчания в Хамовнической церкви мы уехали в Петербург и утром вышли на Знаменскую площадь такие веселые и счастливые, что, должно быть, обращали на себя всеобщее внимание».
«Мой отец ценил Петра Петровича и любил его, прекрасно к нему относился, несмотря на разные дороги в искусстве. Больше всего Суриков ценил в художнике чувство колорита и красоты и считал Петра Петровича за тонкого колориста», — продолжает жена художника.
Но жизнь дарила не только радость, на долю супругов выпали и тяжелые испытания. О них Ольга Васильевна писала: «Летом в 1914 году наша семья и Суриковы поехали в Красноярск к дяде. На полдороге нас застало объявление войны. По приезде в Красноярск Петр Петрович пошел в призывной пункт… ему дали военную форму и лошадь. Пришлось выбрать громадную сильную сибирскую лошадь соответственно росту наездника. Помню, как его часть грузили на вокзале… и в темноту ушел последний красный огонек, я села в экипаж и поехала в наш родной дом, я все крепилась, но, приехав, так плакала громко, на весь дом рыдала, и только в этом был выход горю.
И вот начались три года горя, разлуки и беспокойства за каждую минуту. У меня есть большая карта, где помечен красным карандашом путь, сделанный Петром Петровичем верхом в походе: перешли границу, были в Германии, ушли, попали в Брусиловское окружение, вышли к Двинску и так до конца войны — почти по тем же местам. Редко приезжал Петр Петрович на побывку, но я пользовалась случаем хоть на один день увидеть Петра Петровича; когда он ездил в тыл (Белосток, Вильно) менять амуницию для своей части, можно было на короткий момент увидеть его на вокзале, между поездами, но это была такая радость!»
А МАЯКОВСКИЙ — НЕЖЕЛАННЫЙ ГОСТЬ
Но черная полоса, тем более в истории целой страны, не бывает вечной. Пришло время вернуться художнику к творчеству, которое он совмещал с общением, в том числе и с известным композитором Сергеем Прокофьевым. Вот что написала об этом Ольга Васильевна: «Много прекрасных портретов создавал с легкостью. Он писал композиторов, писателей, которых любил, актеров, ему близких. С Прокофьевым связано много, они оба сходились в своих представлениях о музыке, искусстве. Он жил у нас в Буграх два раза (дача Кончаловского, купленная им у профессора Трояновского). Это была такая радостная, наполненная жизнь. Петр Петрович писал его портрет под деревом. Они оба были такие веселые и счастливые. Утром, «до кофе», Прокофьев делал большую прогулку по лугам и лесам, пастух играл на дудке, и это нравилось Прокофьеву. Потом он сразу садился за работу в своей комнате, изредка выходил и пробовал на рояле что-нибудь очень «рискованное». Петр Петрович описал эту жизнь в очерке о Прокофьеве».
Свой штрих к портрету знаменитого предка добавил внук художника, народный артист РФ Андрон Кончаловский: «Студеным зимним вечером в начале прошлого века в мастерской моего деда Петра Петровича Кончаловского собралась веселая компания: художники (в основном, из «Бубнового валета»), музыканты, поэты. Софроницкий играл на рояле, Хлебников читал стихи, пока, наконец, не заснул на диване. Отопление не работало, горела буржуйка: времена были нелегкие, но все равно было весело. Компания согревалась грузинским вином, радостью общения…
Раздался звонок, Петр Петрович пошел открывать дверь. На пороге стояли Маяковский и Бурлюк. Маяковский был в своей знаменитой желтой кофте: из кармана вместо носового платочка торчала морковка. Дед окинул взглядом незваных гостей, сказал: «Футуристам здесь места нет!» — и захлопнул перед их носом дверь. Такие были времена: эстетические конфликты разгорались и бушевали не менее страстно, чем политические.
Именно в этой мастерской на Большой Садовой, 10, в течение многих лет на антресолях и у стен стояли сотни прислоненных друг к другу натянутых на подрамники полотен. Как сейчас помню этот пронизывающий запах скипидара, горы выдавленных тюбиков, кисти, палитры и запыленные холсты. Выставлялись эти картины крайне редко: власти деда не жаловали за своенравный характер. Многих его работ никто не видел. Не стану скрывать — я горжусь талантом своего великого предка».
В ГАРМОНИИ С ПРИРОДОЙ
«С фотографий тех лет, — продолжает рассказ правнучка художника, журналист и публицист Ольга Семенова, — на меня смотрит высокий красивый мужчина с умным, проницательным взглядом. Я никогда его не видела. Но хорошо помню семейные рассказы о Петре Петровиче.
«А не поехать ли нам поучиться у мастеров в Париж (пункт назначения регулярно менялся: Рим, Испания, Капри)», — раздумчиво спрашивал Петр Петрович Ольгу Васильевну за утренним кофе, поглядывая в окно на заснеженную Москву. «Конечно, Петечка, — весело отвечала Ольга Васильевна. — Сейчас соберусь».
И вечером того же дня вся семья — родители с небольшим чемоданчиком и саквояжем, Наташа в пелеринке и маленький Мишечка в теплом пальтишке — садилась в поезд, отправляющийся в Париж или еще дальше: в солнечно-апельсинную Италию. В Париже Ольгу Васильевну принимали за француженку. Говорила она без акцента».
«Первое лето моей мамы прошло в Буграх, в усадьбе Петра Петровича. Здесь Кончаловские проводили много времени. В конце страшных 30-х годов они уезжали из Москвы в начале апреля и оставались в усадьбе до глубокой осени. До Бугров (120 километров от Москвы в сторону Обнинска) ехали четыре часа, с остановками и пикниками. Как только сидевший за рулем сын Петра Петровича превышал скорость 40 км в час, Ольга Васильевна строго говорила: «Миша, не гони!» — продолжает свой рассказ правнучка художника.
С особой теплотой она говорит о жизни на даче: «В просторном доме, сложенном в конце ХIХ века из широченных столетних сосен, пахло деревом, красками и антоновскими яблоками. Перед террасой неистово цвела сирень, без устали пели соловьи, и белел за окнами цветущий яблоневый сад. Кстати, прадедушка сам выращивал сирень и прекрасные розы».
В Бугры часто наведывались Прокофьев, Алексей Толстой, Машков, Лентулов. Молодой Рихтер, гостивший во флигельке, сохраненном за дочкой бывшего хозяина, закатав брюки до колен, в белой рубашке, прогуливался каждое утро босиком по высокой росистой траве. Творчеством была насыщена сама атмосфера дома. Было не принято говорить о деньгах. За столом не произносилось: «Ах, как вкусно!» — это считалось дурным тоном. Сюсюканье и слащавость вызывали иронию. Они радовались самым простым вещам — солнцу («О-о! Пойдем на этюды!»), дождю («Прекрасно, будем писать натюрморт»), горке свежего салата к ужину («Как красиво. Какой сочный цвет!»).
«Живописи в этой семье было подчинено все: о ней велись разговоры, ей радовались, для нее жили. Каждый день Петр Петрович работал в мастерской в глубине сада — часто писал мою маму, ставшую любимой моделью. Закончив вещь, показывал Олечке — мнение жены было свято, она вела строгий учет картин, составляла каталоги. За сильный характер и умение держать дом родные прозвали Ольгу Васильевну «кулачок». С раннего утра, отправив Петечку и Мишечку на этюды, она руководила приготовлением обеда и уборкой, собирала мужу и сыну букеты для натюрмортов, занималась воспитанием внучки Кати», — добавляет моя собеседница.
Дисциплина в доме у Кончаловских была железная, дети не знали слова «не хочу». Ольга Васильевна с младенчества приучала их к одному: «надо». Если кто-то пытался канючить или капризничать, она лишь удивленно приподнимала брови и ледяным голосом тягуче произносила: «Что-о?!» И маленький бунтарь испуганно замолкал. В прабабушке Ольги Семеновой гармонично соединились сибирская твердость характера, суриковский гений (от отца) и свободолюбие, женственность и бережливость (от рано умершей мамы — француженки Елизаветы де Шарэ). Всегда раскованная, всегда элегантная в своих по одному фасону сшитых платьях — длинных, приталенных, чуть расклешенных книзу.
Музыку в доме Кончаловских любили, Петр Петрович знал множество оперных арий и замечательно их исполнял, Ольга Васильевна с радостью аккомпанировала на пианино и считала, что и внучка должна, а ей милее всего были прогулки по окрестностям.
НЕНАПИСАННЫЙ ПОРТРЕТ СТАЛИНА
«До революции, — продолжает рассказ Ольга, — у семьи Кончаловских были большая мастерская и просторная квартира на Большой Садовой. Комиссары в скрипучих кожанках предложили выбирать: квартира или мастерская. «Мастерская!» — не сомневаясь ответил Петр Петрович и поселился с женой и сыном Мишей в углу мастерской, отгороженном занавесками. Расщедрившиеся хозяева жизни оставили им и самую маленькую — метров 12 — комнатку в прежней квартире. Моей маме в той комнатке запомнились деревянная дверь с цаплями на матовом стекле, японский зонтик вместо абажура, с такими же цаплями, нарисованными черной тушью, и купания в настоящей ванне, которую ей ежедневно устраивали. Старшие Кончаловские, прописанные в мастерской, на эту роскошь права не имели и ходили по выходным в баню. А уж когда в конце 30-х Петр Петрович получил трехкомнатную квартиру в пятиэтажном квадратном сером доме на Конюшковской, то все почувствовали себя абсолютно счастливыми…
После ареста Мейерхольда, портрет которого прадедушка в свое время написал, ему предложили подписаться под клеветническим письмом, обвинявшим режиссера в антисоветской деятельности. Он отказался, хотя прекрасно понимал, чем это грозило… Любопытная история получилась с портретом Сталина. Когда было «выражено мнение», что хорошо бы Кончаловскому увековечить его образ, ответил: «С удовольствием. Когда можно будет встретиться с Иосифом Виссарионовичем для первого сеанса?» Ему объяснили то, что он прекрасно знал и сам, — вождя с натуры писать нельзя, только с фотографии. Петр Петрович печально развел руками: «Какая жалость, видимо, ничего не получится — я пишу портреты только с натуры».
Петр Петрович и Ольга Васильевна, люди высочайшей культуры и безвозвратно забытого дореволюционного воспитания, не то что избегали новой жизни, вовсе нет — были выставки, вернисажи, встречи с коллегами, но они сумели сохранить прежний стиль, привычки, обычаи и круг общения.
На снимках: П.П. Кончаловский; П.П. Кончаловский с супругой; портрет Сергея Прокофьева в исполнении художника.
Фото из семейного архива Кончаловских.
