11o
9 мая 2019-го мой родной город отметил 75-летие со дня освобождения от фашистских оккупантов. В мае 1944-го, ровно за год до нашей Великой Победы, советские войска вошли в Севастополь. Возможно, я—одна из последних свидетелей тех дней, так как из 140 тысяч жителей довоенного Севастополя к времени его освобождения в разрушенном и выжженном почти до основания городе оставалось свыше тысячи измученных людей.
Я родилась в Севастополе 23 октября 1938 года и оставалась в городе и в период его осады, и во время оккупации фашистскими войсками.
Моя мама, Е.К. Вербицкая, в октябре 1942 года была вывезена в Германию, в г. Негайм, а отец, М.А. Вербицкий, расстрелян немцами в том же 1942-м. К тому времени на Балтике погиб родной брат мамы, подводник Н.К. Мисюта.
Я осталась с дедушкой и бабушкой в старом доме, построенном в 1870 г. еще моим прадедом, на горе Петровой слободки на ул. 2-я линия Бомбор, дом № 11, так как квартира, в которой наша семья проживала до войны на ул. Портовой, 16, в первые же дни войны была разрушена прямым попаданием при массированных атаках немецких бомбардировщиков. Казалось, вся Южная бухта пылала огнем. Спасались в пещерах под Историческим бульваром. В доме на Бомборах также была пещера, в ней мы жили во время оккупации…
Врезалось в память, как 8 мая 1944-го на одиноко уцелевшее дерево акации неожиданно прилетел соловей. Как оказалось, вестник близкой Победы…
На наших глазах сгорел экипаж первого ворвавшегося со стороны Сапун-горы на Зеленую горку танка. С Корабельной стороны через улицу Пластунскую к железнодорожному вокзалу мимо нашего дома спускалась конница. Несколько человек разместились во дворах, и радист, несколько раз назвав пароль, доложил в центр города на Приморский бульвар, уже освобожденный с Северной стороны, что Петрова слободка взята.
Я помню это, как будто все происходило вчера. Взрослые целовались и плакали. У нас в доме остановились военврач и медсестра.
А в 1945 году вернулась моя мама. Но не сразу, ей предстояло убирать урожай в Белогорском районе. В Севастополе на судостроительный завод ее не брали, хотя до войны она работала в цехе нормировщицей. Следователь отдела НКВД все спрашивал, почему она не пустила себе пулю в лоб, а позволила угнать себя в Германию…
Во время оккупации я была вписана в паспорт деда, Константина Ульяновича Мисюты, как дочь. На тот момент ему было 54 года. Документы об этом и сегодня находятся в архиве Севастополя. Выживание в проклятые дни оккупации обеспечивал мой дед. Он пешком ходил за 20 км в Балаклаву и ловил рыбу.
Его племянница, Любовь Васильевна Мисюта, была в ревякинской группе (ее расстреляли, похоронена на кладбище Коммунаров)…
Прошло более 75 лет с тех пор, как освободили мой родной Севастополь. Писать обо всем очень трудно, но, возможно, следующий юбилей для меня уже будет недоступен.
Прожив долгие 80 с хвостиком лет, я хорошо понимаю, что нет ничего ценнее, чем знать, что твоя Родина свободна. Что светит солнце, цветет миндаль, под ясным голубым небом плещется ласковое, самое синее в мире Черное море.
От всей души желаю всем севастопольцам здоровья, любви, радости и счастья.
В настоящее время я на пенсии и проживаю в Москве.
