14o
Я убит и не знаю, наш ли Ржев наконец? (А.Т. Твардовский).
Благодаря всемогущим современным средствам коммуникаций, скромный Ржев все еще на виду и на слуху. Назовем лишь одну тропку, которая соединила героический Севастополь с не менее героическими тверскими землями. Тропку эту с юга на север проторила наша землячка Евгения Посметная. Услышанное из ее уст стоит отразить на бумаге. Газета куда надежнее невидимого, вдобавок зыбкого эфира. О написанном пером метко и верно сказано в известной поговорке.
В это трудно поверить, но отмеченные прошлым предметы привлекли внимание Жени в раннем возрасте. Тогда, в 90-е годы, третьеклассница прикипала взглядом к голубому экрану, когда шли телесюжеты о работе севастопольских поисковиков на местах былых боев.
Евгения Посметная:
—Десятилетней девчонкой я заявила о желании влиться в состав поискового отряда. На мысе Херсонес ребята поднимали останки красноармейцев и краснофлотцев, павших в боях в периоды обороны и освобождения города. По понятным взрослым причинам, как бы помягче сказать, родители рекомендовали отложить выполнение возникших планов на определенное время. Пришлось со своими желаниями остаться дома. В школе я не фанатела от учебы, любила хорошо погулять. Девиз: главное—обойтись без троек. Учиться так, чтобы было не стыдно перед родителями. В дневниках, в табелях, наконец в аттестате об окончании средней школы—больше пятерок, остальные—четверки. Крепкая хорошистка.
Жене сопутствовала удача при поступлении и в учебе в нашем техническим университете по специальности «Физика биологических систем». Кто скажет: кому сегодня у нас нужны специалисты этого профиля? То-то. В воображении девушки вновь забрезжили артефакты. Она снова взялась за учебу.
Евгения Посметная:
—На курсах экскурсоводов судьба свела с парнем, который уже принимал группы туристов на мысе Херсонес. Он отметил мою способность едва ли не с первого раза запоминать объемные тексты. Почему с такими данными не попытаться устроиться на работу в коллектив музейного комплекса «35-я береговая батарея», где особенно в сезон требовались экскурсоводы? Я предстала перед глазами руководства музейного комплекса в 2010-м или в 2011 году… Нет, наверное, все-таки в 2010-м, в августе. И сразу крепко усвоила, куда попала. А попала к людям, не равнодушным к своей работе, ответственным, увлеченным. 35-я береговая—это не то место, где с утра до вечера словно отбываешь повинность, а дома обо всем забываешь.
Очень скоро я настолько погрузилась в свои обязанности, что эта работа стала всей моей жизнью. Из сотен экскурсий в память врезалась одна, когда в группе оказался пожилой, но еще достаточно подвижный человек, как выяснилось, ветеран Великой Отечественной, мало того, участник боев за Севастополь. Было видно, что ему хорошо известны факты, о которых я рассказывала гостям города. Встала проблема: как донести им сведения о былых событиях последних дней обороны главной базы Черноморского флота, по существу, не травмируя особого посетителя музейного комплекса? Это с трудом удалось в подземельях. В пантеоне старому солдату предложила припасенный стульчик. Когда на потолке высветились лица павших в боях воинов, вспыхнули свечи, почетный гость пытался снова встать на ноги со словами «Ребятки, ребятки…» Я тоже оказалась не в силах сдержать слезы, гладила необычного посетителя по плечу. Так удалось благополучно завершить экскурсию.
Еще одно везение: на 35-й береговой коллегой новой сотрудницы стал Андрей Могила—хранитель фондов музейного комплекса и активный поисковик. Наконец осуществилась давнишняя мечта Евгении Посметной: ее привлекали для участия в Вахтах памяти в ближайших и дальних пригородах.
Удача любит людей настойчивых, непоседливых, стремящихся от открытия к открытию. 35-я береговая—та достопримечательность, которая влечет к себе поисковиков из других регионов страны. Знакомство Евгении Посметной с тверичанами и новгородцами имело продолжение. Они пригласили севастопольскую девушку на проводимые в средней полосе России Вахты памяти. Удалось выкроить время для одной поездки в Новгородскую область, в Тверской области Евгения побывала дважды.
В 2017 году один из руководителей раскопок в болотистых лесах Верхневолжья Александр Савельев при поддержке друзей, в том числе и легкой на подъем нашей землячки, выпустил изумительную книгу о войне после войны под мрачным донельзя названием «Похоронная команда». В ней две главы посвящены персонально Евгении Посметной.
Александр Савельев:
—Наш отряд собирался возле зала воинской славы в Новгороде. Стоим с другом на крыльце, курим, хохмим, строим планы на вахту. И тут появляется пред наши светлые очи фотомодель в тельняшке, в тапочках на босу ногу и с чемоданчиком на колесиках. Оба-на! Это что за явление?! Блондинка в лес собралась? …Женька, ничуть не смущаясь, одарила нас очаровательной белозубой улыбкой и заверила, что все будет нормально. Чемоданчик донесет. Ну да! В тапочках она понесет ношу по дороге, где только на тягаче и проедешь… В первые же минуты нашего знакомства Женька заявила мне буквально следующее: «Ну все, берите надо мной шефство! Учите всему, что сами умеете. Я приехала опыта набираться».
Оказалось, что и хозяевам было чему поучиться у Евгении Посметной. На «35-й береговой» боевое оснащение—артиллерийские установки. По осколкам девушка легко определяла калибр пушек, минометов—как своих, так и вражеских, что и отметил в своей книге Александр Савельев.
Одна из глав его труда названа незатейливо: «Лягушки». Женя и ее новая подруга Маша—«лягушки» потому, что зона поиска погибших наших воинов охватывала и болота. Текст книги напечатан на богатой мелованной бумаге. Цветные иллюстрации—загляденье. Взять хотя бы портрет нашей героини у палатки с флагом Севастополя в руках. Но есть и другие снимки. На некоторых из них Евгения запечатлена в залитых водой раскопках.
Александр Савельев:
—Присматриваюсь к Женьке. Стараюсь понять: блондинка она из анекдотов или наш человек? Вижу старательность, с какой она ищет во мху ржавое железо… Замечаю дотошность, с которой она все делает. Мне больше и больше это нравится: ах ты, умничка.
Евгения Посметная:
—До слуха доносится: «Зачем тревожить прах павших бойцов?» Иное дело, если непогребенные их останки вымыли дождевые потоки или выворотила наружу строительная техника, возможно, плуг при подъеме плантажа. Не всегда строители или пахари оповещены о размещении госпитальных захоронений. Часто их точная дислокация утрачена. Между тем по лишенным обозначений братским, индивидуальным солдатским могилам могут пройтись не только строители и пахари. Их могут закатать асфальтом дорожники. Не дело—ждать потоков дождевой или талой воды, прохода техники, то есть случая.
Слова Евгении проверены и подтверждены личным опытом. На жизненном пути девушки встретился молодой человек—Вадим. Познакомившись поближе, парень поведал Евгении о своем прадедушке Афанасии Тимофеевиче Костюкове. Сведения о нем оказались предельно скупыми: оборонял Севастополь, был ранен, пропал без вести.
Как представляется, Евгения Посметная обладает индивидуальным ключиком к объединенному банку данных «Мемориал». Из его недр были добыты дополнительные сведения о судьбе Афанасия Костюкова. В самом деле под Севастополем он получил тяжелое ранение. Но без вести не пропал. Очевидно, на корабле его доставили в расположенный на Кавказе госпиталь. Вставший на ноги воин оказался под Ржевом.
Ржев—город героической и трагической судьбы. Мы усвоили навсегда: цивилизованная Европа во главе с нацистской Германией вероломно напала на СССР 22 июня ровно в четыре часа. (На Севастополь—почти на час раньше). Менее месяца спустя Ставка Верховного командования образовала фронт Резервных армий. Перед его командующим генерал-лейтенантом И.А. Богдановым была поставлена задача подготовиться не просто к обороне, а к упорной обороне.
30-й, одной из шести армий фронта, был определен участок: Торопец, Селижарово, Калинин, Великие Луки (внимание!) Ржев, Волоколамск.
Волоколамск и Ржев могли сказать: «Позади Москва».
На подготовку соединениям фронта к встрече с гитлеровцами был отпущен минимум времени. 27 сентября 1941 года по принадлежности поступила директива Генштаба. Она содержала предупреждение о готовящемся наступлении неприятеля на Московском направлении. Предписывалось уделить особое внимание обеспечению прикрытия путей на Ржев, Вязьму, Брянск, Севск.
Десятого октября войска Резервного фронта передали в подчинение Г.К. Жукову, в то время командующему Западным фронтом. Его 22-я, 29-я и 31-я армии после тяжелых боев отошли на рубеж: Осташков, Ржев, Сычевка. К 4 декабря 1941-го под натиском врага наши войска оставили Ржев, Калинин и некоторые другие населенные пункты. Пять дней спустя южнее Торжка ударная группировка Калининского фронта (39-я армия и часть сил 22-й) решительно пошла Ржеву на выручку. Ожесточенные бои продолжались восемь дней. Были успехи. Так, 1 января 1942 года 29-я армия отвоевала Старицу, 22-я вышла к Волге, но западнее Ржева, 39-я прорвала оборону неприятеля, но только вышла к Ржеву.
Нашим войскам противостояли немецко-фашистская группа армий «Центр», 3-я и 4-я танковые группы 2-й танковой и 9-й полевой армий. Красная Армия потеснила их на 80-250 километров на рубеж Селижарово, Ржев, Волокамск, Нарофоминск, Малоярославец. Седьмого января Ставка выдвинула перед командованием Калининского и Западного фронтов задачу по окружению и разгрому ржевско-вяземской группировки гитлеровских сил и овладению Ржевом. Три дня спустя Гитлер впервые в схватке не на жизнь, а на смерть с доблестной нашей армией отдал приказ своим войскам отойти на линию восточнее Ржева, Гжатска, Юхнова. Едва минуло два дня, и 17 января 1942 года в наших руках оказались Шаховская, Руза. Что касается Ржева, то на данном этапе удалось лишь перерезать железную дорогу на Москву. В очередной раз перед силами 29-й и 39-й армий выдвинули требование по овладению Ржевом и расположенным вблизи Зубцовым (запомним этот населенный пункт) 19 января 1942 года. Снова не вышло. Мало того, части сил 29-й армии и 11-го кавалерийского корпуса не без потерь пришлось выбираться из окружения.
В летопись Великой Отечественной войны вписаны масштабные Ржевская, Ржевско-Вяземская (дважды), Ржевско-Сычевская наступательные операции. Судя по всему, из Ржева оккупантов выгнали лишь 4 марта 1943 года, когда железная дорога Москва—Ржев—Великие Луки на всем протяжении была открыта для движения наших поездов.
Из выступления В.В. Путина на торжественном открытии величественного воинского мемориала у Ржева нам известно, чего нам это стоило: 1,3 миллиона убитых и раненых.
Глубоко провинциальный Ржев стоял не за себя. Он грудью встал на пути к Москве. Маленький, скромный городок вместе с расположенными подобными ему поселениями принял на себя то, что предназначалось столице. Будь Ржев мегаполисом, то непременно его удостоили бы почетного звания города-героя. В 1978 году Ржеву все-таки пожаловали орден Отечественной войны I степени. К 35-летию со дня его освобождения от немецко-фашистских захватчиков.
Есть повод вернуться в Зубцов, названный ранее уже вместе со Ржевом.
Евгения Посметная:
—Итак, прадедушка моего молодого человека, а впоследствии моего мужа Вадима, Афанасий Тимофеевич Костюков оказался у Ржева. Судя по данным всезнающего «Мемориала», на новом месте вчерашний защитник Севастополя пошел на повышение, его отметили наградой (как бы не медалью «За боевые заслуги»). Но в боях под Ржевом он получил тяжелое ранение. Его с газовой гангреной поместили в расположенном у Зубцова госпитале. Медики были бессильны помочь воину. В числе 166 погибших, скорее всего в ноябре 1942 года, тело Афанасия Костюкова предали земле на госпитальном кладбище в ста метрах от деревни Старое, рядом с автотрассой Москва—Рига.
По социальным сетям я связалась с поисковиками, которые работали в Зубцовском районе. Подумав, те ответили: «Нет никакой зацепки, чтобы в точности определить место госпитального кладбища. Как бы большей частью оно не ушло под асфальт автомагистрали на Ригу».
Тупик? Надо же, но именно в очередной моей экскурсионной группе оказался поисковик, который поднимал останки бойцов у деревни Старой. Для уточнения деталей ему потребовалось время. Настал день, когда в Севастополь поступил звонок. Всё совпало: и количество погребенных, указанных в документе «Мемориала»,—166, и место захоронения—в ста метрах от деревни и в считанных метрах от автотрассы на Ригу. Сомнений нет.
Заблаговременно подняли останки 166 бойцов. Состоялось их перезахоронение у воинского мемориала близ деревни.
Евгения Посметная дважды ездила в Зубцовский район. Первый раз, чтобы самой на месте восстановить картину прошлого. Второй раз—после того, как имена погибших, в том числе и Афанасия Костюкова, были нанесены на мемориале, о чем тоже позаботилась наша землячка. Об этом успел узнать дед Вадима, то есть сын Афанасия Тимофеевича.
Евгении Посметной было приятно встретить близких некоторых героев, чьи имена нанесены на мемориал. До того дня они числились неизвестными, по документам—пропавшими без вести…
Там же, на тверской земле, в селе Веригина, Евгения взяла «на карандаш» еще одного бойца—Алексеева, призванного в действующую армию в Севастополе. Он числился пропавшим без вести. В очерке отмечено несколько примечательных совпадений. Вот еще одно: родственники Алексеева нашлись в Севастополе—в 300 метрах от жилища нашей героини. Близкие бойца не смогли поехать в Веригино на место его захоронения. Но они послали поисковикам деньги. На эти средства был куплен венок для возложения к мемориалу).
* * *
Пишу о Евгении Посметной, а вижу всех ее товарищей по работе, ответственных, увлеченных и отзывчивых и на печаль, и на радость.
А. КАЛЬКО.
На снимке: Евгения Посметная—участница Вахты памяти в Тверской области.
