Возвращение

Сегодня, в Международный день освобождения узников фашистских концлагерей, мы хотим вспомнить о тех страшных событиях и искалеченных людских судьбах и тем самым еще раз напомнить ныне живущим о том, как бесценно дорог мир и как безжалостна и непоправима любая война.Жила семья обычно, буднично, со своими праздниками, бытовыми неурядицами, планами на будущее. Подрастали трое детишек, Екатерине, например, шел четырнадцатый год. Она уже закончила семь классов общеобразовательной школы и пять музыкальной…Но грянула война. Отец ушел на фронт, семья осталась на временно оккупированной врагом территории. Решили пойти пешком из Севастополя в Николаевскую область, к родственникам.

До июля 1943-го Екатерина работала в поле. Вставала на работу затемно, спрашивали с нее, как со взрослой. А потом пришла повестка от немецких властей: такого-то числа явиться в райцентр. В случае неявки обещали спалить хату, а родителей дезертиров расстрелять.

В Германию ехали в товарных вагонах. Люди стояли, сидели, лежать было негде. Кушать не давали. На воздух не выпускали, разве что иногда одного человека — за ведром воды.

— А я была отчаянная, бедовая, — вспоминает Екатерина Александровна. — Всю дорогу думала, как удрать.

И как только высадили их на чужой земле на распределительном пункте — она сбежала. Всю ночь шла по шпалам. Домой.

Но когда рассвело, ее увидел немецкий мальчик. Чистенький, сытый, он ехал на велосипеде навстречу. Сообразительный оказался мальчишка, он сообщил о «незнакомке» в полицейский участок. Катю поймали и долго потом били.

Снова распределительный пункт, после которого девчонка попала на секретный пороховой завод. Практически каждый день происходили возгорания, гибли люди. Но так как «рабочего скота» было предостаточно, немцы не пытались что-либо изменить.

Кормили раз в день: брюквенный суп, в котором немного картошки и черви.

— Несмотря на антисанитарные, нечеловеческие условия, — вспоминает Е.А.Голота, — как ни странно, обычными болезнями — инфекционными, простудой — мало кто болел. Но некоторые осознанно себя калечили. Чтобы не помогать Гитлеру, я просила подруг обдавать мои руки крутым кипятком. А потом под образовавшиеся пузыри еще подсовывала щелок. Чтобы раны подольше не заживали.

Но бесконечно уродовать себя было невозможно. Екатерина снова решила бежать. Ей даже удалось выйти с территории завода и добраться до ближайшего населенного пункта. Однако немцы — народ бдительный. Заподозрив неладное, первая же служащая биржи труда собралась вызывать полицию. Да у Кати уже был опыт. Убежала и… вернулась на свой завод.

Она поняла, что действовать надо организованно. Через таких же подруг по несчастью вышла на подпольную группу. Руководил ею военнопленный Калин Кузьма. Он сумел бежать из плена и старался помочь другим.

— Кузьма помог мне подыскать безопасное место — на территории другого завода, в канализационных люках. Там я прожила почти два месяца. Раз в неделю по ночам выходила за хлебом и брюквой — еду приносили люди Калина. Так под землей и жила. Мечтала, как однажды доберусь до партизан и смогу отомстить немцам…

Ее обнаружили и посадили в тюрьму. По заводским баракам пошел слух: Катю поймали и собираются через три дня показательно повесить. Странно, но узнав, что жить ей осталось несколько дней, девушка не испугалась. Она была крайне измучена и ничего, кроме пустоты в душе, не ощущала.

Вместо казни ее ждала политическая тюрьма Люнсбурга, которая запомнилась тем, что заключенным не разрешалось сидеть в течение дня. С шести утра до двенадцати ночи люди должны были плести бумажные веревки исключительно стоя.

Наступил 1945 год. Чувствовалось приближение весны и… победы. В апреле Екатерину перевели в концлагерь близ города Унтермосс. Снова бараки на 500 человек, двухэтажные нары, солома вместо матрасов, баланда из брюквы. Но страшнее всего было, когда забирали людей. Больше они не возвращались.

— Лагерь был большой, — рассказывает Екатерина Александровна, — а передвижение ограничено. Я видела, что напротив нашего барака стоял барак с евреями: женщины, дети. Однажды мы проснулись, а еврейский барак пустой…

Смирившись с поражением, немцы уничтожали своих бывших рабов. Чудом очередь не дошла до Катиного барака. Наступил день, когда к ним никто не пришел. Это и была Победа. Фашисты бежали.

Заботу о концлагерниках на первое время взяли на себя англичане. Они откармливали измученных людей консервами, ветчиной, настоящим хлебом, кашами и супами. И даже предлагали желающим эмигрировать в Англию.

Екатерина и ее подруга решили побыстрее вернуться домой. Они покинули территорию лагеря и пешим ходом отправились навстречу советским войскам.

Оно оказалось трудным. Установка считать всех пленных изменниками Родины сделала свое дело. Катя и не предполагала, с какой подозрительностью и даже враждебностью придется столкнуться. Она видела, как отнеслись к английским, американским узникам концлагерей их соотечественники, и в душе ожидала того же.

— Откуда эти немецкие ш…? — спросил один из первых советских солдат, встретивший их у границы.

— Я чуть не задохнулась от оскорбления, — с болью вспоминает Екатерина Александровна, — бросилась к обидчику с кулаками.

И тогда он спокойно навел на нее автомат.

Положение спас другой солдат, оказавшийся рядом, у которого дочь, как он признался потом, тоже была угнана в Германию.

— Успокойся, дитя, — сказал он Кате, — и будь осторожней.

Не раз уже в мирной жизни Екатерине Александровне приходилось вспоминать этот добрый совет, когда она сталкивалась с жестоким и несправедливым отношением к своему прошлому. Это стало зарубиной на сердце, душевной мукой. Недаром говорят: «Страшнее пистолета бывает слово».

…Во все времена были испытания. Среди них самое бессмысленное и беспощадное — война. Но, наверно, найдется мудрец, который даже в войне, как в открытом проявлении торжества зла, отыщет свой смысл, чтобы люди видели и знали, как низко может человек пасть и как возродится. Казалось бы, за свою историю люди должны были уже что-то понять и сделать правильный выбор…

Но снова наступает день, который пахнет порохом. Почему?

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

В период войны из Севастополя было угнано в рабство 45000 мирных граждан и военнопленных. Только 1 — 7 мая 1944 года угнано 9000 человек, в основном это были дети, женщины. Немецкое командование использовало их как живой щит. У детей также брали кровь для солдат вермахта.

В севастопольском отделении Украинского союза узников — жертв нацизма — на учете состоит 900 человек. К сожалению, наши ряды редеют — ежегодно уходят из жизни 60 — 70 человек. В 2001 году мы отметили 10-летие организации нашего союза. Организация общественная, тем не менее за 12 лет мы кое-чего добились.

Рассмотрены и решены некоторые вопросы социальной и правовой защиты бывших узников фашизма. Принят закон Украины «О жертвах нацистских преследований». Решен вопрос компенсационных выплат жертвам национал-социализма — узникам концлагерей, гетто — за принудительный труд в промышленном и государственном секторе. Оформление документов на получение компенсации легло на плечи 4-5 человек актива севастопольского отделения УСУЖН, так как в городе нет регионального фонда «Взаимопонимание и примирение».

К великому сожалению, соответственным немецким законом обойдена вниманием самая уязвимая категория жертв нацизма — дети, вывезенные оккупантами в возрасте до 12 лет и рожденные в неволе, что нельзя понять и принять ни с исторической, ни с юридической, ни с моральной точки зрения. В этой же категории оказались принудительные сельскохозяйственные работники — узники лагерей на оккупированной территории бывшего СССР, на которой широко применялся принудительный труд, а также лица, которые чудом спаслись во время кровавых расправ оккупантов над мирным населением.

В принятом нами по этому вопросу обращении, в частности, отмечается, что выход из сложившейся ситуации — внести изменения и дополнения в федеральный закон о создании фонда «Память, ответственность и будущее», которые должны четко зафиксировать факт совершения национал-социализмом преступления в отношении не отдельных, а всех категорий жертв, установить сумму выплаты этим лицам.

Надеемся на положительное решение поднятой проблемы.