18o
Не только корабелы Морского завода, но и многие севастопольцы знают и с особым почтением вспоминают бывшего директора Морского завода им. С.Орджоникидзе С.С.Виноградова. Это в пору его директорства завод достиг больших высот как в производственной, так и в социальной сфере. Проработав много лет в Севастополе, Сергей Сергеевич получил повышение и уехал в Москву. А добрая память о нем осталась на долгие годы. С воспоминаний об отце началась наша беседа с его сыном — Владимиром Сергеевичем. Он живет далеко от нашего города, но в последние годы старается приложить свои усилия для духовного и нравственного развития Севастополя. Так, по его инициативе и при его материальных вложениях была издана книга «Владимирский собор» — единственное полноценное издание, рассказывающее о строительстве, разрушении и возрождении уникального храма, сооруженного в Херсонесе на месте крещения святого Владимира. А накануне Пасхи в Севастополь был доставлен единственный в своем роде иконостас, созданный на средства Виноградова российскими и украинскими мастерами. (Кстати, на эти деньги можно было бы построить не одну самую престижную квартиру или приобрести несколько дорогих иномарок. Для себя. Кто-то делает именно так. Виноградов, сын Виноградова — иначе. Для города). Недавно на страницах нашей газеты мы сообщали, что В.С. Виноградов, «преисполненный высоким желанием внести свой вклад в воссоздание духовного и нравственного совершенства колыбели православного христианства», подарил Владимирскому собору в Херсонесе уникальный резной иконостас для верхнего храма придела Святого Александра Невского. Там же, в Херсонесе, состоялась наша беседа с Владимиром Сергеевичем ВИНОГРАДОВЫМ. Итак, первый вопрос — об отце. Владимир ВИНОГРАДОВ:
— Владимир Сергеевич, вашего отца — Сергея Сергеевича Виноградова — севастопольцы знают, помнят, любят.
— Поверьте, это меня ко многому обязывает. Я должен всегда стремиться соответствовать ему, а это очень сложно. Я очень уважаю своего отца. В свое время он многое делал для Севастополя и отечественного судостроения. Я понимаю, что он — явление своего времени и, естественно, многое он делал даже за счет государства. Но он однозначно лучше меня. Да, я восхищен своим отцом, который здесь сделал так много. Я — слабая тень. Он круче гораздо.
— Круче? Вы относите такое слово в его адрес? Круче? А может быть, крепче?
— Скорее так.
— Ваше детство прошло в Севастополе? Вы здесь родились?
— Да, родился здесь и до 14 лет здесь прожил. Учился в школе 3, школе Веры Романовны Девочко.
— Вы единственный сын в семье?
— Есть сестра, она живет в Америке.
— И что же было дальше, после Севастополя?
— Мы приехали в Москву. Отец был директором завода. Потом стал заместителем министра судостроения СССР, занимался строительством подводных лодок для Военно-Морского Флота. Потом в Госснабе СССР отвечал за оборонную промышленность. В Москве мы жили очень интересно, справа — Брежнев, слева — Андропов. Они были нашими соседями. Андропов меня знал и очень хорошо ко мне относился. И когда, бывало, еще в студенческую пору после веселых вечеринок, возвращаясь домой, мы с ним встречались, он часто любезно раскланивался. Случалось и такое, что он не раскланивался и тогда меня забирали «кэгэбэшники». И это было смешно. Андропов, правда, был очень приятным человеком.
— А где вы учились?
— В Москве? Сначала в школе. Потом в финансовом институте, теперь это академия, как считается, лучшая в мире финансовая академия. Вообще это отдельный эпизод моей жизни, но, по крайней мере, я не считал себя плохим студентом и не считаю себя плохим финансистом; естественно, что кто-то считался лучше.
— Перед вами, сыном известного отца, вероятно, раскрывались все двери? Ваша судьба складывалась легко?
— Очень сложно. Я прошел все пути, начиная от «новорусского», — так на Западе считают. А мне было очень трудно объяснить, почему человек, имея хорошее образование, может зарабатывать хорошие деньги. Меня даже арестовывали на Западе, причем не один раз, а три. Это было очень неприятно. С другой стороны, если вспоминать вообще то сложное время, то мы с Костей Боровым, Лерой Новодворской и Ирой Хакамадой делали ту самую демократию, которую я, честно признаться, не люблю. Это мои друзья, но я не разделяю их взгляды.
— Владимир Сергеевич, ну а если это не секрет — деньги из чего делаются?
— Да, хороший вопрос. Тем более что, как мне сказали, недавно господин Верходанов написал про меня статью о том, что я чего-то и кого-то… Ну а если касается моих личных денег, то все очень просто на самом деле. Четырнадцать лет назад мы с моим приятелем поспорили насчет того, что он мне должен будет ящик самого дорогого коньяка, когда упадет Берлинская стена. Он, конечно, свое слово не сдержал, но стена упала. Мы, как сейчас говорят, были «сынками», у нас были право и возможность вращаться в светском обществе. У меня была знакомая по фамилией Ибаррури — внучка Долорес Ибаррури. У меня был друг, которого звали Леша Буденный. У меня не было тогда денег их приглашать в ресторан, но они никогда не предавали никого… А откуда у меня деньги? Я вам скажу: я просто знаю, как работают фондовые рынки и куда движутся финансовые потоки. Умело используя информацию и подобрав слаженную команду, можно честно зарабатывать хорошие деньги. На Западе таких людей уважают.
— Зная цену деньгам, вы, тем не менее, так много делаете для города. Профинансировали издание книги «Владимирский собор в Херсонесе», обследование БТИ балаклавского подземного комплекса для создания музея «холодной войны» и вот теперь приняли участие в изготовлении иконостаса…
— Я пытаюсь. Идея с иконостасом у меня родилась после издания в 2002 году книги о Владимирском соборе в Херсонесе. Книга действительно получилась очень хорошая, много собрано уникального материала, фотографий, описаний, и для многих, прочитавших ее, действительно «впервые открылась дорога к храму». Большое спасибо Валерию Иванову. Я хочу городу помочь, но не всегда могу. Я уже пытался. Какие-то силы постоянно препятствуют этому. К примеру, два года нами и БТИ г.Севастополя проводилось обследование балаклавских подземелий, мы разработали проект создания единственного в мире подземного музея «холодной войны». Я официально неоднократно предлагал командованию ВМС Украины передать нам разворованные штольни в обмен на 25 квартир для военнослужащих. Мы бы там навели порядок и сделали уникальнейший подземный музей для Севастополя. Коммерсанты в военной форме долго думали. В итоге штольню передали кому-то другому. И таких примеров много. Что касается иконостаса, то, по крайней мере, я знаю одно: такого большого деревянного резного иконостаса в мире нет. Это мой подарок церкви и Севастополю. Согласен, что кое-что нужно доработать. Я уверен, что в это святое место, в Херсонес, с каждым годом будет приезжать все больше людей и они не только прикоснутся к святой истории православия, но и будут приносить свои деньги в копилку города.
— Вы человек верующий? Почему выбрали Херсонес? Как источник веры, духовности народа?
— Мне было здесь явление, когда я крестился. Я грешный человек. Надо мной всегда довлеет — я никогда не смогу достичь того, чего достиг мой отец. Я стараюсь помочь городу, который я сильно люблю.
— А где вы живете сейчас?
— В Люксембурге.
— Вам приходится жить в других странах, а сюда возвращаться на мгновение? Это естественно?
— Сюда проще вернуться оттуда с багажом, потому что в плане экономики Украина — никакая страна. Но когда я возвращаюсь сюда как иностранец, меня проще воспринимают.
— А вас удовлетворяет самосознание человека, который живет в Люксембурге? Или вам, русскому человеку, там трудно? Или вы уже вообще считаете себя человеком мира?
— Ну что вы, какой человек мира: я там русский человек. Иностранцы долго не могли понять, как может нормальный русский человек ненормально жить у себя на родине. Действительно, за рубежом другие порядки, другая цивилизация, другая культура, даже в личном общении. Там все государственные механизмы отлажены, четко работают, ценятся талант и ум человека. Это вообще отдельная тема.
— Вы вновь покидаете Севастополь. С какими чувствами?
— Я обыкновенный грешный человек. Может быть, более грешный, чем другие. Но, с другой стороны, у меня есть какая-то миссия, пусть очень маленькая, и я должен что-то делать для Севастополя.
