Детство многих севастопольцев пришлось на годы, когда насаждался воинствующий атеизм. С удовольствием рассказал бы об ощущениях кого-то из вас, уважаемый читатель, которые охватывали людей в ту пору на пороге праздника праздников, торжества из торжеств — Воскресения Христова. Но я могу говорить лишь за себя, хотя подозреваю: если все мы обратимся к воспоминаниям, то во многом они будут похожи.
В преддверии Пасхи наши матери брались за скребки, чтобы обновить долiвку — земляной пол, принимались белить стены, стирать и крахмалить рушники. Через день-два хата сияла чистотой, наполнялась особым светом.
Но хлопоты только начинались. В дом заносили деревянную дежу. В ней заделывали сдобное тесто. Для него приобретались дрожжи особой силы, накапливали яйца, закупались ваниль, прочие ароматизаторы. Иного разговора в те дни не было: «Подошло?», «Не подошло?» Это о тесте. У нас оно, пыхтя, поднималось до потолка. До того как наступала очередь на высокие формы, его приходилось буквально заталкивать назад в дежу. Тем временем добела накаляли печь. А рядом, на плите, томился бульон для холодца, варили и красили яйца, во дворе в бочке без дна коптили над тлеющим костерком окорок и колбасы. Жило большинство людей бедно, но в этот день, казалось, никто не скупился на угощения.
К вечеру накануне праздника в чистой половине хаты набрасывали на стол скатерть. На него ставили куличи, яйца, холодец. После полуночи, когда мы, дети, крепко спали, отец отправлялся в церковь святить куличи, яйца, колбасы и прочую снедь. Ему надо было протопать приличное расстояние, равное тому, если бы он в Севастополе прошел от площади Лазарева до 5-го километра Балаклавского шоссе, может, дальше. При этом очень странно вели себя домашние животные. Кошка Феня, которая прожила в нашем доме едва не полтора десятка лет, как собачка, сопровождала отца до храма и назад, не испытывая боязни от многолюдья на улицах. Храм не мог вместить в своих стенах прихожан. Направленные сюда дружинники и комсомольские патрули, охваченные неловкостью, украдкой стаскивали с рукавов неуместные здесь алые повязки. Наш городок жил в этот день иной жизнью, совершенно не похожей на вчерашнюю и завтрашнюю. В настроениях царили тепло, свет, любовь.
Утром мы томились у накрытого благоухающего стола. «Нельзя, — осаждала нас мать, — пока отец из церкви не пришел». Разговление надо было начинать с освященных угощений…
И очень долго у нас был один ориентир: то или иное событие произошло до или после Пасхи.
В нынешней нашей жизни многое изменилось. Но неизменны потоки людей в храмы в день Светлого Воскресения Иисуса Христа. Так будет всегда.
Кто из нас не терял близких?.. Бывает, что после долгой, мучительной болезни умирает человек, и гроб его стоит в церкви, и, взирая на него, мы проникаемся чувством покоя и тихой радости: «Слава Богу, прошли мучительные дни, прошли страдания, предсмертный ужас. Теперь — покой!»
А в смерти Христовой прошло и еще самое страшное — то мгновение Богоставленности, которое заставило Его в ужасе воскликнуть: «Боже Мой, зачем ты меня оставил?..»
У постели только что умершего каждый из нас, кто пережил это, чувствовал: будто воцарился уже неземной мир — мир вечный, ожидание чего-то значительного, самого важного.
И вот сейчас пойдите в Церковь и трепетно ожидайте мгновения, когда ночью и до нас дойдет самое значительное и важное — победоносная весть: Христос воскрес!
Какой чудной радостью, безотчетной, иногда подсознательной, звучит эта весть! И, однако, поднимается перед нами вопрос — как же так: Христос попрал, уничтожил смерть, а вокруг нас смерть косит и косит людей? Как же верить этому свидетельству?
Христос умер, умер как человек, но не своей смертью, а нашей смертью. Грех его убил, безбожие. Но Христос — Сам Бог живой. Он не мог умереть естественной нам смертью. Но Он принял на себя ужас богооставленности, страшную потерю Бога и, потеряв Бога, как мы, умер…
Но Христос воскрес! Это не вымысел, не легенда, это не аллегория — это исторический факт! Тому тысячи свидетельств! Смерть побеждена Воскресением! Жизнь торжествует… А смерть на земле теперь нам не страшна. Она — только сон, успение, она — ожидание и нашего Воскресения из усопших, заснувших! Вот — самое значительное, самое важное! Поэтому не боимся больше мы, христиане, верующие, никого, кто у нас может отнять земную жизнь. Теперь нам через Христа принадлежит жизнь, жизнь вечная. Этому свидетельствуют теперь миллионы мучеников древности, они встретили смерть и победили смерть верой и любовью.
Христос воскресе! Воистину воскресе!