16o
В России появляются новые олигархи. С помощью судов и силовых служб страны они подписывают многомиллионные векселя, дарят контрольные пакеты акций и банкротят промышленные гиганты, выкидывая на улицу тысячи рабочих.Раньше это называли «недружественными поглощениями», теперь — экономическим террором. Сейчас этот вид бизнеса доходнее торговли оружием или наркотиками. Он приносит от 250 до 1000 процентов прибыли. Или, по оценкам специалистов, порядка 30 миллиардов долларов в год. Столько же государство тратит на всю оборону и безопасность.
В принципе процесс слияний и поглощений — нормальное экономическое явление. Кто-то разоряется, кто-то набирает обороты. О недружественных поглощениях говорили еще в XIX веке в Англии. Массовыми они стали только через сто лет в Америке.
Тактика «корпоративного шантажа» проста и изящна: некий делец покупает крохотный пакет акций крупной корпорации и начинает всеми возможными способами портить жизнь владельцам предприятия. И остановить его могут только солидные отступные. После этого у жертвы остается только один выход: платить. Американское правительство, которое в результате недосчитывалось налоговых поступлений, не выдержало и объявило такой бизнес мошенничеством. Теперь по закону вся прибыль от подобных сделок отходила в пользу государства.
Недружественные поглощения в России имеют свои национальные особенности. Как показывает практика, завладеть сегодня можно любым предприятием — все зависит от наглости и аппетита захватчиков. Реальный же собственник о том, что его «заказали» и в своем хозяйстве он уже никто, узнает последним.
В современной России любая компания стоит ровно столько, сколько нужно потратить на ее захват. А когда на кону миллионы, у тебя в помощниках вся вертикаль власти: от рядового сотрудника УВД, который может под любым предлогом изъять учредительные документы, до судей с судебными приставами. Не говоря уже о мощной юридической и силовой поддержке. Ведь главное — зайти на предприятие. Для этого нужен один из трех документов: решение суда, запись о праве на собственность в регистрирующем органе (в Москве — Мосрегистрация) или в реестре собственников (в котором фиксируются сведения об акционерах). Все эти документы — настоящие. Но в их основе — подделка.
«Подделывается все. Нам приносили «левые» постановления московского правительства и даже Верховного суда. По закону мы документы только регистрируем — проверять не обязаны. Да и не сможем: в день приносят по две тысячи папок. Их сдают в «одно окно». И если с формальной точки зрения никаких нарушений нет: протокол собрания акционеров, учредительные документы, договор купли-продажи, платежки — все на месте, отказать в регистрации мы не можем. А получив на руки свидетельство (вполне законное), можно подкрепить его еще и решением суда. И вперед, на штурм объекта», — рассказывают в Мосрегистрации.
Сначала в здание захватываемого предприятия летят дымовые шашки. Потом в ход идут оголенные провода, заточки, резиновые пули и даже гранаты. Штурм длится от нескольких часов до нескольких дней, и это типичный сценарий современного захвата предприятия.
Весь этот беспредел происходит на глазах милиции и прокуратуры. Возбуждаются уголовные дела. Однако о том, что это — «война» или «захват», — вы из них никогда не узнаете. Статьи самые невинные: «самоуправство» или «хулиганство». Несговорчивые акционеры просто уходят из дома и не возвращаются. Их смерти маскируются под «несчастный случай».
«Захватчики действуют по принципу организованных преступных группировок, работающих «под заказ». Только в Москве силовыми захватами промышляют более 100 предприятий. Бизнес суперприбыльный и, к сожалению, безнаказанный. За год в Москве возбуждено 27 уголовных дел, до суда не доведено ни одного», — говорит начальник столичного управления по экономической безопасности Александр Корсак.
Захваты предприятий в Москве стали обычным делом. В центре, где самая дорогая земля, не осталось булочных и прачечных. Все очень просто. Когда все эти предприятия стали акционерными обществами (ООО, ЗАО, ТОО и пр.), их владельцам запретили в течение пяти лет перепрофилировать свою деятельность. А как только запрет истек, на месте магазинчиков выросли роскошные бутики, казино и автосалоны.
«На жаргоне мы называем это «операцией блицкриг». Ставка — на молниеносность. Хотя ей предшествует долгая и кропотливая работа. Сначала нужно провести экономическую разведку и подобрать предприятие-цель. Все данные можно почерпнуть в открытом доступе. Секретов в нашей стране нет. Любую базу данных можно вскрыть или купить, и стоит это совсем недорого. Иногда достаточно коробки конфет знакомой из налоговой. Дальше в игру вступают юристы. Их задача: придать нашим действиям форму законности. Схем может быть много. Классические схемы называются «белый и черный рыцарь» и «экологическая», — рассказывает один из «бизнесменов», занимающихся захватом предприятий, — Николай.
«Оба рыцаря — из колоды агрессора, — объясняет глава Межрегионального агентства экономической безопасности Вадим Барабин. — Но «цель» об этом не догадывается. У предприятия в один миг возникает масса проблем по всем фронтам. С налоговой, с милицией, с прокуратурой. Мало того, на клиента пачками валятся письма со штемпелями различных судов со всех концов страны — это называется «закошмариванием клиента». При этом «цель» узнает, что за наездом стоит некий господин . То есть «черный рыцарь».
В это время появляется «белый рыцарь» — доброжелатель, готовый решить проблемы. Пока клиент кричит: «Все пропало, все пропало», а стоимость компании падает, он предлагает некий план спасения. Пока акции еще что-то стоят. А на самом деле играет на стороне захватчика. Ведет подрывную работу среди крупных акционеров, провоцирует раскол и конфликт. А с каждым по отдельности договориться проще: тем более что к этому времени на каждого топ-менеджера собрана пухлая папочка. В результате контрольный пакет продается за смешные деньги.
С экологией все еще проще. Российское законодательство позволяет обращаться в суд с исками о прекращении работы предприятий, наносящих вред окружающей среде и здоровью людей. А под это определение подпадает практически любое производство. Суд, понятное дело, ангажирован. И требует или закрыть предприятие, или вывести его из города в промзону — а это миллионы долларов.
«А тут снова мы. Берем все за копейки. После чего исковые заявления экологов из суда отзываются. Ну и, понятное дело, «помощь» наших славных органов. Скажем, и они с утра до ночи будут пастись на предприятии — «цели», выискивая любой повод для возбуждения уголовного дела. Что-нибудь да нароют: докопаться можно до любого бизнесмена. А там — не в тюрьму же идти — сами вынесут нам бизнес на блюдечке с голубой каемочкой. А мы как дело открыли — так и закроем», — объясняет один из бизнесменов, занимающихся подобным бизнесом.
Хотя споры между акционерами должны решаться только в арбитражных судах, и это правило обходят. «Обиженный» акционер подает иск о нарушении своих прав в обычный гражданский суд. Как правило, в регионе.
«Уфа, Саратов, Климовск, Нальчик, Назрань, Элиста, Майкоп — анализ захватов показывает, что большинство предприятий стало чужой собственностью с легкой руки судей именно этих городов, — утверждает вице-президент Федерации защиты предпринимателей Юрий Глоцер. — Одни и те же фамилии новых собственников гуляют по разным предприятиям. Докопаться до сути практически невозможно. Обычно даже следов таких «гендиректоров» не остается».
В регионах с судами проще и дешевле договориться. Даже если судья «не в курсе», ему представляют на рассмотрение вполне законные бумаги. Это собственник липовый, а нотариальная доверенность от него — настоящая.
К примеру, некий гражданин Котов, проживающий в городе Калуге, вполне законно отсудил многомиллионное московское предприятие. Когда настоящие владельцы кинулись за правдой к судье, выяснилось, что господина Котова никто в глаза не видел. От его имени действовал адвокат из Москвы. Не нашли и дома, в котором он якобы прописан: такой улицы в Калуге вообще нет.
«В принципе в наших судах можно получить любое нужное решение. В котором запишут все, что захочешь: запретить отгрузку продукции с предприятия, наложить арест на банковские счета и, наконец, снять директора, — рассказал депутат, член комитета по безопасности Госдумы Геннадий Гудков. — Цена вопроса от 25 тысяч долларов до бесконечности — в зависимости от сложности и важности объекта. А купив судей, легко заинтересовать судебных приставов, которые ретиво бросятся исполнять любое решение. Главное теперь — успевать отбиваться от веера судебных решений».
«На меня сейчас работают три десятка лучших юристов — и то не успевают, — говорит законный бизнесмен Александр Р., едва не лишившийся крупного бизнеса. — Кто бы подумал, что наша судебная машина может работать с такой скоростью: в пять вечера выносится решение в Уфе, а в 9 утра судебный пристав с десятками чоповцев уже штурмует твое московское предприятие. И не подкопаешься — оперативно исполняется судебное решение, хоть медаль на шею им вешай… Только одну атаку отобьешь — снова гости, судебное решение из Саратова. А подача апелляции по нему заканчивается уже завтра. И какой следующий судья из очередного Урюпинска вдруг о тебе вспомнит, никогда и не догадаешься».
И последний этап — легализация. То есть перевод сомнительного бизнеса в легитимное русло. Достаточно продать его. А новый хозяин по закону — добросовестный приобретатель, с которым прежний собственник может судиться годами. Если у него к тому времени еще останутся силы и деньги.
Сейчас особенной популярностью пользуется следующий сценарий: взять кредит в дружественном (читай — прикормленном) банке под залог собственности. И пусть это даже дышащий на ладан завод — получить сотни миллионов долларов на новый, «чистый» объект.
