18o
Пяток лет назад мне пришлось рассказывать читателям «Славы Севастополя» об одиссее жительницы нашего города Е.Л.Даниловой. В военное лихолетье девчонкой вместе с сестрой Таней она была угнана в Германию на принудительные работы. Там гнула спину на железной дороге, на зажиточного бюргера, на заводе. Строптивую по характеру Лену дважды помещали в тюрьму. Первый раз, например, за то, что подбила наших девчат бросить работу из-за плохой кормежки. Словом, хлебнула горя на чужбине. Уже в наши дни пошел слух о выплате денежной компенсации остарбайтерам, стали выявлять бывших советских людей, перенесших фашистскую неволю. На момент нашей первой встречи Елена Лукьяновна еще не получила компенсацию, что и послужило поводом публикации пятилетней давности. В том очерке еще рассказывалось о посещении нашей героини Хайнсом Кюфнером — сыном хозяина, на ферме которого работала Елена Данилова. За язык Елена Данилова немецкого гостя не тянула. Он сам обещал оформить приглашение в Германию и выплатить от себя энную сумму компенсации.- Вы думаете, Хайнс сдержал слово? — сказала мне при новой встрече Елена Лукьяновна. — Ничего подобного. — Вы, — обратилась Е.Л.Данилова ко мне, — пишите правильно имя — Хайнс. Ни в коем случае не Ганс, что в переводе с немецкого означает «гусь». Немцы на это обижаются.
Елена Лукьяновна продолжила рассказ:
— Так вот, Кюфнер-младший вернул мне лишь 34 гривны, копейка в копейку, возместив мне таким образом мои затраты на оформление приглашения его в Севастополь. В Германию он меня приглашать не решился. Говорят, страховка на меня дорого обошлась бы. По поводу компенсации он сказал мне, что из-за последовавшего развода с женой испытывает материальные трудности.
Хайнс Кюфнер прислал в Севастополь вырезку из газеты со статьей о своей поездке в Украину и о свидании с Е.Л.Даниловой. Статья хорошая, доброжелательная, но Елену Лукьяновну лапой злой кошки царапнули слова о том, что Хайнс не знает, почему госпожа Данилова сбежала с фермы его отца и деда. Да потому, что ее поместили на зиму в неотапливаемом помещении, едва ли не на веранде. От жуткого холода она не могла под тонким одеялом сомкнуть глаз. Елена ушла из хутора за 12 километров в город. Там в полицейском участке и рассказала о своих бедах. Все равно поступок дерзкой украинки могли признать за побег. Концентрационного лагеря ей было бы не избежать. Но тут же в полицейский участок явился отец Хайнса. Он, как оказалось, был эсэсовцем. После разговора в участке Елену Данилову направили на местный завод.
Елена Лукьяновна (это еще тот характер!) возьми да и напиши, как оно на самом деле было более полувека назад в немецком городке Байройте. Не умолчала и о волоките с немецкой стороны с компенсацией. Каково же было ее удивление, когда она через достаточно продолжительное время получила письмо от Петера Энгельбрехта — редактора издающейся в Байройте газеты с длиннющим названием «Кольцо дневных газет Северной Баварии».
После того, как немецкий журналист получил из Украины письмо, он не без труда нашел на территории Украины еще полтора десятка бывших узников. Среди читателей газеты, проживающих в Байройте, Кульмбахе, Кобурге и Лихтенфальце, Петером Энгельбрехтом был организован сбор пожертвований на компенсацию Е.Л.Даниловой и еще 14 узникам. «Это, — писал немецкий журналист, — частная инициатива выплаты и к компенсации от немецкой промышленности, которая до сих пор не выплачена, не имеет никакого отношения». Петер (ох уж эта присущая немцам пунктуальность!) приложил пространный список отделений севастопольских банков, где госпоже Даниловой было бы удобно получить собранные в Германии деньги. Не знаю, как с точки зрения Елены Лукьяновны, а по-моему, достаточно приличные деньги. «После получения денег, — просил Петер Энгельбрехт, — мы убедительно просим вас написать нам небольшое письмо о том, как все сбылось. Мы все надеемся, что выплата пройдет без проблем, и желаем вам и вашей семье всего наилучшего».
Кстати, Петер Энгельбрехт не без труда помог и севастопольцу В.Г.Лызлову найти в Германии подтверждение о его подневольном труде на шахтах Эссена. В Украине, как Василий Григорьевич ни бился, таких документов он не нашел.
История с немецким журналистом проистекала в 2001 году. Настало наконец время, и подоспела компенсация из официальных источников. Ее выдали в два приема. Сравнительно же недавно достаточно большую группу бывших узников немецких концлагерей и принудительного труда в Германии из Крыма немцы пригласили к себе в гости. Это приглашение пришло от общества «Максимилиан-Кольбе-Верк». Общество не случайно названо именем Максимилиана Кольбе: Максимилиан Кольбе, родившийся в 1894 году, был польским монахом Францисканского ордена. Кольбе попал в январе 1941 г. в концлагерь Освенцим (Аушвиц). В лагере он получил 16670. В конце июля 1941 г. за побег из концлагеря одного из заключенных десять других узников были приговорены к голодной смерти. Максимилиан Кольбе попросил, чтобы его отправили на смерть вместо чеха Франчишка Гаевничка — узника, у которого оставалась семья. После двух недель в голодном бункере, 14 августа 1941 года, его убили уколом фенола и сожгли в лагерном крематории. Во время своего заключения отец Кольбе, несмотря на нечеловеческие отношения, не уставал утешать других узников. Как «мученик примирения», он был в 1982 году причислен к лику святых. Франчишек Гаевничек умер в 1995 году.
Я не смог без комка в горле прочитать еще и письмо руководителя общества «Максимилиан-Кольбе-Верк» Вольфганга Герстнера. Его вручили Елене Даниловой и ее спутникам сразу по прибытии во Франкфурт-на-Майне. Вот оно:
«Глубокоуважаемые дамы и господа!
Вы прибыли к нам после долгой и утомительной дороги. Я рад горячо и сердечно приветствовать вас от своего имени, а также от имени моих сотрудников. Я благодарю вас за то, что вы приняли наше приглашение в Германию и оказали нам такое доверие.
Эти дни отдыха будут для вас также днями в чужой стране — в Германии. Ведь много лет назад немцы причинили вам боль и страдания. Мы знаем об этом. Может быть, вам нелегко было решиться на эту поездку, тем более если вы после освобождения никогда больше не были в Германии. Даже если человек говорит себе, что эти времена безвозвратно прошли, невозможно забыть испытанных страданий. Они остались в вашей памяти, и, может быть, что здесь начнут снова мучить вас воспоминания. Никого не надо убеждать в том, что именно в Германии прошлое преследует вас по сей день.
Общество «Максимилиан-Кольбе-Верк» в течение многих лет прилагает усилия к примирению с жертвами нацистских концлагерей. Мы пытаемся это осуществлять путем конкретной помощи, которую мы оказываем бывшим заключенным, и, в частности, при личных встречах с ними. Поэтому мы пригласили вас в Германию. Мы убеждены в том, что примирение между жертвами нацистской диктатуры и нами, немцами, лучше всего проявляется при встрече человека с человеком.
Пожалуйста, примите гостеприимство ваших хозяев и общества «Максимилиан-Кольбе-Верк» с тем сознанием, что в Германии есть люди, которые принимают участие в вашей судьбе и заботятся о вашем благополучии. Мы бы хотели, чтобы наша страна осталась в вашей памяти как страна, которая сознает вину своего прошлого и хочет жить в мирном сотрудничестве вместе с вами, с вашей страной и всеми европейскими странами».
Как и было обещано, в течение двух недель активисты общества оказывали гостям из Крыма все знаки внимания. Елена Лукьяновна и другие члены делегации побывали в Мозеле, Метлахе, Меце и других немецких городах. Пересекли границу Франции, где, в частности, побывали в Страсбурге. Завернули еще в Люксембург.
— Во всех немецких городах, — делится впечатлениями Елена Лукьяновна, — нас принимали бургомистры. Накрывали столы. Обязательно — это как ритуал — искренне извинялись за прошлое. «Да мы, — ответил один из моих спутников, — обо всем уже забыли». Но немец ответил: «Такое вряд ли можно забыть».
В Германии Е.Л.Данилову поразило все то, чем восхищается каждый, кто побывал в этой стране.
— Дороги, — рассказывает Елена Лукьяновна, — ровные, хоть яйцо кати. Везде цветы, море цветов и идеальная чистота. Нигде мы не видели ни брошенной бумаги, ни брошенного окурка. Уважают себя немцы.
— А ведь и Севастополь, — заметил я, — в 60-70-е тоже был образцом чистоты.
— Был, — подтвердила Елена Лукьяновна, — на Приморском бульваре, помню, были расставлены урны для мусора не из железобетона, а из фарфора. Что было, то было.
Гости из Крыма не скупились на комплименты. Давным-давно Германию они оставляли в руинах, а увидели ее отстроенной заново, удобной для жизни.
Е.Л.Данилова и еще два члена делегации были приглашены на вечер в немецкую семью. Особенно усердствовала хозяйка Анна Зинвель. Много красок и эмоций потребуется, чтобы описать дом, машины — ее и мужа, — двор, городок Шмельц-Хютер. Наши замляки были приглашены на дачу. Елена Лукьяновна была готова увидеть пресловутые 0,06 гектара за колючей проволокой и неказистый домишко среди грядок. Но никаких заборов, никаких грядок… Немецкая дача — это травянистая поляна, участок леса у озера. А вместо халупы — деревянный двухэтажный дом.
Елене Лукьяновне удалось передать в Байройт Петеру Энгельбрехту свой презент — две бутылки «Севастопольского шампанского» в экспортном исполнении. Немецкий журналист откликнулся на подарок письмом. Обещал откупорить вино по поводу большого события. Вернувшись домой, Елена Данилова написала Анне Зинвель письмо и получила от нее ответ. Между ними установилась переписка.
Так после приличного перерыва жизнь нашей простой женщины Елены Лукьяновны Даниловой вновь коснулась Германии, где на сей раз у нее появились настоящие друзья. Неужели прежде чем по-человечески дружить, надо было воевать?
