16o
…Кто из нас, посетивших в свои счастливые годы Русский музей в С.-Петербурге, не усаживался в мягком малиновом креслице перед картиной Ильи Репина "Торжественное заседание государственного совета"? Сразу обозреть монументальное полотно и проникнуться таинственной индивидуальностью каждого из типажей — просто немыслимо. Что ни фигура, то характер: тупое властолюбие и честное, открытое лицо; тайные страсти и пороки и явная печать благородства души; недоверие ко всем и вся и явное желание вести за собой…
Мало кто знает, что Илья Ефимович охотно предоставил своим лучшим ученикам редчайший шанс запечатлеть на века производное их таланта. А именно: вся правая часть картины, к примеру, написана Борисом Кустодиевым, в будущем — классным мастером кисти ("усто" — по-восточному), 130-летие со дня рождения которого мы отмечаем сегодня, в канун 8 марта…
Впрочем, сомневаться в самодостаточности этого замечательного российского мастера совершенно нет резона. Он создал целую империю пейзажных зарисовок, а также галерею превосходных портретов своих современников, лучшие из которых — истинное украшение экспозиций целого ряда знаменитых музеев России, Украины и всего мира. Достаточно вспомнить замечательные портреты Ф. Шаляпина, И. Билибина, Н. Рериха, Н. Грабаря, Е. Лансере, а его многочисленные купчихи — просто неповторимы.
Нас же, конечно, в первую очередь сегодня интересуют те творческие порывы и воплощенные замыслы художника, которые в той или иной степени связывают его жизнь и работу с Крымом, а еще ближе — с Севастополем.
Видимо, следует начать разговор в этой плоскости с констатации примечательного, полного оптимизма факта: в Севастопольском художественном музее есть-таки две вещи Бориса Кустодиева. Негусто, но все же! На старте нового, двадцатого века художник плотно и плодотворно работает под началом своего наставника Ильи Репина. И, наверное, в 1902 году (судя по целому ряду похожих студийных работ) создает портрет (холст, масло) "Маруся (натурщица)". Надо отметить, что в жанре ню вообще-то далеко не все живописцы "оттачивали" свои кисти в те времена. Но вкусы художника на этой, скажем так, еще юношеской стадии творчества явно отличались от его будущих стойких пристрастий к пышнотелым, дебелым дамам "купецкого сословия".
… В запасниках нашего Художественного музея хранится (до очередной выставки, конечно) этот портрет в интерьере изображенной в полный рост черноволосой натурщицы. Молодая женщина только-только готовится войти в уютную спаленку и прилечь там отдохнуть. И как бы на миг застывает в проеме двери, наслаждаясь своей красотой, молодостью и ощущением полной власти над своим послушным здоровым телом.
Поступила картина в наш музей 57 лет назад из московской дирекции художественных выставок и панорам как "неподписная", но строго идентифицированная работа Бориса Кустодиева. Портрет — нарядный, жизнерадостный, обычно тепло и целомудренно воспринимаемый зрителем как гимн раскрепощенного праздника любви и уважения к Женщине — бесспорному венцу творения.
…Но вернемся к теме "Кустодиев и Крым". В 1911 году художника настигает только-только показавшая "зубки" страшная болезнь — опухоль спинного мозга. Он спешно отправляется в Швейцарию показаться всемирно известным светилам-невропатологам. И возвращается с неутешительным диагнозом: хворь нешуточная, с явно галопирующей динамикой.
Потянулись первые три года их противостояния: по жизни невероятно подвижный, работоспособный, полный творческой энергии человек — и болезнь, исподволь подтачивающая все его существо.
Время от времени Кустодиев прибегает к помощи врачей, чьи методы лечения кажутся новаторскими. В разгар бархатного сезона в сентябре 1915 года он по пути в клинику симеизского модного эскулапа приезжает в Севастополь и, скорее всего, поселяется на одни сутки — на пути с вокзала — в первоклассной гостинице "Ветцель".
Конечно же, ему не до местных достопримечательностей. Ранним утром пароходик увозит его в Ялту… Проходит около трех лет. Состояние здоровья Кустодиева ужасно. А после 1916 года у него полностью отнимаются ноги, и он, уже не расставаясь с креслом, фактически живет прошлыми воспоминаниями и эмоциями. У него необычайно обостряется память на все ранее увиденное — на лица и творения рук людей, лики изменчивой природы… Но в то же время порой совершенно стираются в сознании логотипы имен, названий и устойчивых словосочетаний. Художник теперь спешит нанести на холст все то, что некогда его поразило и вдохновило, а теперь рвалось к самостоятельной жизни… "Уметь выносить одиночество и получать от него удовольствие — великий дар", — как-то прозорливо заметил Бернард Шоу. Кустодиев получил этот дар с небес.
В экспозиции нашего музея есть еще одна весьма знаковая для всего творчества Б.М. Кустодиева вещь. Это эскиз театрального занавеса "Сад с террасой" к спектаклю "Горячее сердце" по пьесе А. Островского. Картина имеет самостоятельную значимость как художественная ценность. Датируется работа 1911 годом, когда художника впервые пригласили работать в Московский театр А.Н. Незлобина.
…Писалось тогда Борису Михайловичу очень легко. Он с детства впитал в себя весь антураж быта купеческой гостиной сотни сытого и сонного Зарядья в небольшом городке на Волге, славном арбузами и паюсной икрой.
"Сад с террасой" — вполне завершенное станковое произведение с характерной "кустистой" подписью автора. Полотно неизменно привлекает внимание посетителей русского зала Севастопольского художественного музея.
В последний раз в наш город Борис Кустодиев, очень тяжело перенося муки неподвижности, приехал с женой Юлией из Петрограда в мае 1923 года. Он сразу же был доставлен на пароход и убыл на Полуденный берег, в Симеиз. Как вспоминает в своих мемуарах Надежда Мандельштам, "на террасе главного Дома ученых в Гаспре, куда вывозили в кресле тяжелобольного Кустодиева, я вдруг поняла, что любовь — не только радость и развлечение, которому мешает скудость, вернее, нищета нашей жизни, а нечто несравненно большее. С Кустодиевым была жена, моложавая, измученная женщина. Она ухаживала за ним спокойно и ласково, не делая при этом вида, что приносит жертву, и совсем не сердилась на его раздражительность. Я с удивлением рассказала про свое открытие Мандельштаму, а он только ахнул, до чего я еще дикая… Кустодиев рисовал меня — это были милые акварельки девчонки в глупой пестрой кофте. Он удивлялся, что я не прошу их у него, но я была авангардистка…"
Здесь, в Гаспре, художник работает над иллюстрациями к готовящейся монографии о нем, создает ряд портретных зарисовок.
Его творчество уже явно движется к переходу в закатную стадию. Через три года смерть вырвет его из рядов замечательных подвижников русской культуры начала ХХ века. Он — до обидного мало! — не дожил чуть более года до своего 50-летнего юбилея, к которому давно готовились все именитые члены российской художественной группировки "Мир искусства". Мир, в котором Борис Кустодиев занимал исключительно свое, так до сих пор и вакантное место в первом ряду отечественной художественной реалистической школы.
…Впрочем, всякая жизнь, хорошо прожитая, есть долгая жизнь. Леонардо да Винчи изрек эту мысль применительно именно к таким — страстным и честным творческим натурам, к каким, несомненно, имеет честь принадлежать Усто-Кустодиев, мастер яркой и щедрой, темпераментной и правдивой палитры.
