16o
О "камерном" существовании классической музыки на постсоветском пространстве говорить не приходится: это аксиома, требующая не доказательств, но подтверждений. В этом отношении каждый коллектив, составляющий свой репертуар из классических произведений, сродни подвижнику. Как бы высокопарно это ни звучало, но так оно и есть. С Сергеем Данченко, руководителем севастопольского камерного ансамбля "Аллегро", мы встретились в комнате Дома офицеров Черноморского флота — здесь на протяжении 11 лет существования ансамбля артисты отрабатывают новые программы, здесь идёт подготовка "зелёных" учеников, у которых потом есть шанс попасть в основной состав. И хотя наш разговор с Сергеем Александровичем касался текущих проблем ансамбля, сквозь них будто бы "просвечивались" трудности более глобальные, превосходящие масштабы Севастополя. — Сергей Александрович, насколько я знаю, вы окончили училище и институт имени Гнесиных по классу скрипки, немало ездили по ближнему и дальнему зарубежью. Однако, завершив обучение, вернулись в родной Севастополь. Почему не захотели осесть в городе, где музыкальные традиции более развиты?
— Да, я исколесил всю Россию с камерным оркестром, поработал за рубежом, поездил с гастролями по Европе. Севастополь — мой родной город. Когда я учился в музыкальной школе, интеллектуальный уровень Севастополя был очень высок. За время перестройки многое изменилось. В сфере игры на струнных инструментах, к сожалению, тоже. Именно поэтому 11 лет назад я решил объединить самых профессиональных музыкантов города в коллектив "Аллегро".
— Таким образом вы хотели поднять уровень музицирования на струнных инструментах?
— Да. Понимаете, главная беда нашего города — кадровый голод. В этом наше отличие от таких крупных центров, как Киев, Львов, Одесса, Днепропетровск, Донецк, — им есть из чего выбрать. Из создавшегося положения выход был один: собрать квалифицированных музыкантов и одновременно организовать учебный процесс для желающих повысить своё мастерство. Закон нашей профессии суров: если сегодня ты играешь на одном уровне, то завтра ты будешь играть либо лучше, либо хуже. Мы создали наш ансамбль, чтобы от репетиции к репетиции, от концерта к концерту играть всё лучше и лучше. Благодаря поддержке руководства Дома офицеров в течение 10 лет мы старались следовать нашей основной цели.
— Насколько камерный ваш ансамбль?
— В разное время наш состав менялся: у нас играли от шести до десяти, максимум — двенадцати музыкантов. Сегодня нас семеро — сказывается кадровый голод на квалифицированных музыкантов. К тому же — и это настоящий заколдованный круг! — многие артисты нашего ансамбля уезжают в другие города и страны: в Санкт-Петербург и Москву, в Италию, Нидерланды и США… Видимо, "Аллегро" является трамплином для развития и карьерного роста.
— Сколько программ вы представили за 10 лет?
— Около сорока. На самом деле, это очень мало. К сожалению, это ещё одна характерная черта нашего города: после премьеры приходится сразу готовить следующую программу. Как протуберанец: вспыхнул — и тут же погас.
— Сказывается недостаток залов или слушателей?
— Своя аудитория у нас есть, причём приятно, что это слушатели разных возрастов. Радует, что очень много молодёжи. Кроме того, появилось и время, и возможности для концертной деятельности. После сокращения творческих коллективов на Черноморском флоте ДОФ по-прежнему предоставляет нам помещение для репетиций, прекрасный зал для проведения концертов. Правда, возникла обычная для культурной сферы проблема финансирования. Кроме того, нам нужен администратор — на репетиции уходит львиная часть нашего времени. Но кто согласится на эту должность? Профессия администратора классических коллективов не пользуется престижем во всём мире.
— Почему же?
— А вы сравните. Камерный коллектив может собрать на концерт человек 300-400. А поп- или рок-звезда? 5 тысяч, 30 тысяч человек… Стадион! На первый взгляд, выбор очевиден. Конечно, он не очевиден в культурном плане, но тут уже нужно говорить о жизненной философии нашего общества. На мой взгляд, в советское время применялся очень прогрессивный подход — культуру насаждали. Людей нужно учить нравственности, как детей в школе. Это не даёт моментальной отдачи, но позволяет человеку развиваться как личности, потому что музыка — средство осмысления, познания мира. Любое классическое произведение — будь то картина, проза или поэзия, художественный фильм, музыкальная композиция — делает из человека личность. Тут уместна параллель со здоровым питанием: можно объедаться и жить в своё удовольствие, а можно ограничивать себя, но результат того стоит. Наша жизнь — не просто цепь удовольствий, но и процесс самоограничения, без которого немыслимы самопознание и саморазвитие.
— Самоограничение? Мне кажется, для современного человека это так же дико и непрагматично, как, например, пост.
— К сожалению, да. За последние 20 лет нам активно насаждают стиль культуры, в основе которого лежит не формирование личности, а удовлетворение потребностей. И что мы получили? Вчера мальчик или девочка взяли в руки микрофон, сегодня в них вложили круглую сумму, а завтра они уже выступают и собирают стадионы. Конечно у нас остались люди, поддерживающие традиции. То, чем мы занимаемся, классическая музыка, требует труда и подготовки от слушателя, требует, чтобы он был личностью, обладал стремлением к интеллектуальному развитию.
— Сергей Александрович, и всё-таки: вам не кажется странным, что страна, которая так долго была самой читающей в мире, которая внедряла такой прогрессивный, по вашим же словам, подход к культуре, так быстро сдалась на милость американскому "фаст-фуду"?
— Дело в том, что после развала Союза нас развернули на 180 градусов. Сказали: главное в жизни — обогатиться, неважно, каким способом. Заметьте: во времена Пушкина главное было — сохранить честь, в XX веке — просто выжить. А в веке XXI — выжить любой ценой. Как только во главу угла было поставлено обогащение, результат не замедлил сказаться. Если вкратце, жизненная философия нашего современника проста: "Получать, потреблять и зарабатывать на это снова".
— Это искусственное торможение?
— Скорее всего это происходит на ментальном уровне.
— Выходит, противостояние идёт на уровне народов? Что же тогда можем сделать мы, рядовые единицы этих народов?
— Наша задача — не идти на поводу у всеобщей тенденции. Не изменять себе, не изменять своему делу. Людей надо воспитывать. Результат отсутствия подобного воспитания — катастрофа для любого государства. Там, где нет целенаправленного эстетического и нравственного воспитания, происходит деградация.
— В каком смысле?
— Смотрите: интеллектуальное развитие граждан — это залог безопасности государства от внешних воздействий, от поглощения другими государствами. Интеллектуальная личность не позволит себя подчинить. Личности, составляющие народ, — капитал не меньший, а больший, чем даёт экономика. Я надеюсь, что люди поумнеют, станут более образованными и поймут, что без многих вещей жить попросту нельзя. Можем ли мы жить без работ Микеланджело, без музыки Баха? Конечно можем, но это делает нас как личностей ниже. Можно вообще жить по-простому: кушать, спать и путешествовать. В людях надо будить творческое начало, ведь именно в этом смысл жизни. А об этом мы как раз и забыли.
— Конечно забыли. Музыку Баха ведь не продать, не купить, на дачу на ней не поедешь, на хлеб не намажешь…
— Кстати, чем больше вы интеллектуально развиты, тем большую ценность для вас приобретают произведения искусства. В Европе, например, на концертах классической музыки слушатели сидят с партитурами. Почему? От партитуры концерта того же Баха можно получать эстетическое удовольствие, просто созерцая её: настолько это графически совершенно исполнено, насколько это гармонично и упорядоченно. Или вот возьмём "Лунную сонату" Бетховена. Почему она пользуется такой популярностью? Ведь это просто цепь несложных аккордов. А всё дело в том, что эта музыка настолько высокого класса, что здесь, как у Микеланджело, удалено всё лишнее, но осталась такая энергетическая и интеллектуальная мощь! В этих простых аккордах каждый человек, вне зависимости от его образованности и нравственного развития, находит свой жанр. Чем больше человек ходит на концерты классической музыки, чем больше он познаёт, тем шире перед ним открывается мир. И самое главное: человек должен оставаться человеком. А пока нас готовят к тому, что человек — это ходячее потребляющее тело, серая масса, которой легче управлять.
— Неужели мы так и останемся серой массой? Ведь всё к тому и идёт: пациент скорее мёртв, чем жив…
— Вспомните фильм Тарковского "Андрей Рублёв". В сцене распятия Христа закадровый голос Рублёва говорит: "…А на мужика всё новые беды сыпятся. То татары по три раза за осень, то голод, то мор, а он все работает, работает, несёт свой крест смиренно. Не отчаивается, а молчит и терпит. Только Бога молит, чтоб сил хватило. Да разве не простит таким Всевышний темноты их?" Может, в денежном отношении мы и занимаем низшую ступень пирамиды индустрии развлечений, но в человеческом отношении мы на вершине, и наша задача — убеждать людей в том, что они люди — не механизмы. Будем работать, давать концерты. Нужно работать и верить. К тому же профессия музыканта — как капкан: даже если она не приносит вам достаточно материальных благ, вы всё равно не можете выбраться, настолько это захватывает. Это уже на всю жизнь.
