18o
Антона я знаю давно, еще со школы. Добрый, внимательный, умный, воспитанный, из хорошей семьи. Он всегда был, как говорят, на позитиве. И как-то под конец учебного года в 7-м классе Антон внезапно изменился: стал растерянным, невнимательным, печальным. На вопрос одноклассников о причине такого резкого изменения отвечал: «Все нормально». Классный руководитель тоже расспрашивала его о причинах произошедших перемен, отмечая при этом, что коллеги также жалуются на изменение в худшую сторону поведения и его младшей сестры Алены. Но Антон молчал. А о причине странного поведения парня стало известно лишь после зимних каникул.
Как-то мы с подругой и лучшим другом Антона сидели во дворе, разговаривали, делились секретами. Тогда нам и стала известна тайна Антоновой семьи. Оказалось, что его отец и мама не являются биологическими родителями. Когда Антону было 2 года, а Алене — год, их кровные родители погибли в автокатастрофе. Детей усыновила родная тетя со своим мужем. Они как раз только поженились — и сразу такой сюрприз: сын и дочка. Эту тайну долго хранили в семье, и только через 10 лет дети узнали правду. Именно этим и объяснялись изменения в их поведении и настроении.
Мы были ошарашены такой новостью, испытали настоящий шок. Тем не менее пообещали никому не рассказывать про только что услышанное. Тогда нам, детям, казалось, что усыновление — это страшно и даже стыдно.
Шло время. Мы окончили школу, университеты, устроились на работу, но, к счастью, периодически встречаемся, делимся новостями. И однажды Антон еще раз вернулся к этой деликатной теме.
«Ты знаешь, правду о нашем с Аленой усыновлении мы очень тяжело переживали, — вспоминал Антон. — Когда дома заводили разговор о том, как мама нас рожала, она постоянно меняла тему, отшучивалась, что нашла нас в капусте. И однажды вечером, когда Алена снова к ней «прицепилась» с подобными вопросами, мама обратилась к отцу: «Думаю, пришло время им все рассказать». И они рассказали нам все, как было…
Мое тогдашнее состояние тяжело описать. Было ощущение, что меня постоянно обманывали, и не верилось, казалось, что это сон… Алена сразу расплакалась: «Так вот почему вы со мной такие строгие, я не ваша!»
Наверное, наша семья не была какой-то особенной в этом плане. Сначала пережили шок, потом пришло время смирения и признательности. Каждый день я думал об этом все меньше и меньше, а со временем и вовсе все забылось. Вот только когда ехали в поминальные дни на кладбище, в памяти всплывала правда, ведь посещали не просто могилы тети и дяди, а кровных родителей.
Сейчас даже не знаю, как было бы лучшее: если бы отец и мама сызмала растили нас с правдой об усыновлении или рассказали об этом позже. А может, лучше вообще не рассказывали бы об этом. Просто делюсь тем, что произошло в нашей семье. Единственное, в чем я уверен, это в своей огромной признательности родителям за любовь и терпение. Сейчас я еще больше понимаю, как мы им дороги, когда вижу, как мама нянчится с Аленкиной малышкой (Алена родила ребенка в 20 лет, когда еще училась в университете, и их мама разрывалась между работой и домом, лишь бы дочка смогла завершить обучение. — Прим. авт.).
И я это тоже понимаю, когда вижу Антонову маму с внучкой, и все это понимают. Какая разница, рожала ли мама детей сама, если она любит их больше, чем кто-либо в этом мире!
(По материалам статьи А. КОРНИЕНКО, портал www.sirotstvy.net).
